Делать нечего, пришлось соглашаться.
Женя отперла дверь. Несмотря на то что в спальне лежала неподвижная больная, в помещении не пахло ничем противным.
– Не бойтесь, – сказала медсестра, – Самойлова нас не услышит.
– У нее нет постоянной сиделки? – удивилась я.
– Ночью за ней не нужен пригляд, – пояснила Женя, – больная лекарства получает и спит, а днем с ней Катя сидит. Хорошая девушка, могу ее для вашей тети порекомендовать. Вот гостиная.
Медсестра щелкнула выключателем.
– Здесь как дома, – поразилась я. – Подушечки, пледы, книги…
– Если человек надолго селится, то он свое привозит, – кивнула Женя. – Алена вещи из проданной квартиры сюда притащила, все надеялась, вдруг Оксана оживет. Вон сколько фотографий расставила!
Я машинально посмотрела в сторону длинного комода, на котором теснились ажурные рамочки, и вздрогнула.
– Вы знаете, кто на снимках?
Женя помотала головой.
– Нет, откуда… А что?
Я подошла к комоду и уставилась на фото молодого человека. Может, кто и назовет его симпатичным, но мне парень показался похожим на Микулу Селяниновича – простоватого, не особо умного крестьянина из русских народных сказок. Большие голубые глаза, курносый нос, белокурые волосы, крупный рот и шрам от рта к уху.
Стоп! Мне моментально вспомнился магазин «Рюи Блаз», продавщица Наташа, которая тычет пальцем в страницу гламурного журнала и говорит:
– Ну такой он сексуальный, прямо меня затрясло всю! Похож на этого парня как две капли воды. Только у него на щеке шрам был, а у модели лицо чистое.
– Как его зовут? – вырвалось у меня.
– Кого? – спросила Женя.
– Вот этого мужчину, – указала я на снимок.
– Понравился? – захихикала медсестра.
– Да, – быстро соврала я.
– На Иванушку-дурачка смахивает, – фыркнула Женя. – Вы переверните фотку, там иногда имя пишут.
Я послушно посмотрела на оборотную сторону. Ничего. Кстати, что за журнал показала мне продавщица? «Мадемуазель»? «Леди»? «Мисс»? Какое-то совершенно идиотское название…
– Тут еще кабинет, – Женя потянула меня в другую комнату, – и кухня.
Мне пришлось идти за медсестрой и изображать восторг.
– Хороший домик? – спросила Женя, когда мы вышли на лужайку.
– Замечательный, – кивнула я. – Ой!
– Что такое?
– Телефон забыла! Держала его в руке, положила на комод и ушла!
– Ну вы даете… – укорила Женя и снова отперла дверь. – Сами найдете? Или помочь?
– За пару секунд справлюсь, – заверила я и ринулась в помещение.
Я схватила рамочку с фото и запихнула ее в сумочку. Очень некрасиво брать без спроса чужие вещи, но этот парень покупал в магазине «Рюи Блаз» светлую блузку, и он произвел неизгладимое впечатление на продавщицу, которая, как многие глупые девушки, испытывает восторг при виде явно криминальной личности.
– Порядок? – спросила Женя, когда я вышла.
– Хорошо вовремя спохватилась, – я продемонстрировала аппарат, – там записная книжка. Думаете, через неделю можно будет тетю сюда перевозить?
– Да, – подтвердила Женя.
– Но вдруг Самойлова поправится?..
– Это невозможно, – уверенно заявила медсестра. Потом подняла руку, ткнула пальцем вбок и сказала: – Скорей уж ведьмина береза в яблоню превратится, чем такая больная встанет. Да она…
Но я уже перестала ее слушать. Мой взгляд невольно устремился в том направлении, куда указывал палец Жени. Я увидела огромную березу, верхняя часть ствола которой разделялась на три дерева.
– Что это? – воскликнула я.
– Где? – прервала болтовню Женя.
– Дерево…
– Ведьмина береза, – пожала плечами медсестра. – Почему ее так назвали, не знаю. Она не на нашей территории растет. Вернее, раньше лес тоже к дому престарелых относился. Ну я же вам рассказывала! Прежний главврач, Антон Данилыч, продал землю под строительство поселка, срубил бабок и удрал, а новый начальник открыл коммерческое отделение и…
– Как называется поселок? Ну тот, который на бывшей вашей территории вырос?.. – подскочила я.
Женя наморщила лоб:
– Вроде «Прекрасные дни»… или нет, «Чудесные мгновения», кажется.
– «Лучшие времена»?
– Ой, точно! Откуда вы знаете? – обрадовалась девушка. – Верно. Мне про Антона Данилыча баба Роза рассказывала. Она еще так злилась, все повторяла: «Вона как получается. У одних лучшие времена настают, а другим фига».
Я опять перестала слушать тараторку. Ну почему я не догадалась, что дом престарелых и клубное поселение находятся в одном лесном массиве? А как я могла это сообразить? В «Лучшие времена» вход с улицы Калашникова, в дом престарелых – совсем с другой стороны. Если бы не очень приметная «ведьмина береза», я бы никогда не связала вместе интернат и «русскую деревню», в которой пытаются забыть про блага цивилизации опупевшие от прогресса горожане.
– И все гребут деньги. Конечно, им же не надо по ночам работать… – врезался в ухо голос Жени.
– Там есть забор? – перебила я ее.
– Где? – осеклась медсестра.
– Можно с территории интерната попасть в поселок?
Женя вытаращила глаза.
– А зачем?
Хороший вопрос, но меня интересует совсем другое.
– Территория огорожена?
– Наша?
– Да, – я начала злиться, – ваша.
– Наверное, – растерянно ответила медсестра, – я так далеко не хожу. Грязно и можно одежду ветками порвать.
– Пойду изучу местность! – воскликнула я.
– Не пролезете, – попыталась остановить меня Женя, – там дорожек нет.
– Попробую, – отмахнулась я, устремляясь вперед.
– Да зачем? – крикнула мне вслед она.
– Хочу убедиться, что территория надежно защищена, – нашла я ответ. – Вдруг я заплачу огромные деньги, а тетя убежит. Она у меня страстная грибница, захочет сыроежек насобирать и заблудится.
Женя оказалась права – в лесу давно не ступала нога человека. Сначала я шла по относительно широкой тропинке, затем она превратилась в едва видимую ниточку и в конце концов оборвалась.
Я стала озираться. Со всех сторон меня окружали кусты и деревья, стояла пронзительная, совершенно не московская тишина, и было темно. Хорошо что у меня, женщины предусмотрительной, в сумочке лежал маленький, но мощный фонарик. Я включила осветительный прибор, продралась сквозь кусты, и тут луч света наткнулся на строение, похожее на сарай.
