— Одно с другим не связано, Шарон. Твои родители
хотели, чтобы ты начала жизнь с чистого листа, чтобы ты могла в положенное
время иметь семью и детей.
— Они ошибались, как и я сама. Ты не представляешь
себе, что я чувствовала, когда возвращалась домой одна, без ребенка… это
ощущение ничем не восполнимой пустоты… — Она тяжко вздохнула. — Я не
виделась с Дэнни с тех пор, как возвратилась в Мэриленд… Я никогда ничего не
узнаю о сыне: где он, что с ним. С тяжелым сердцем я сдала экзамены вместе со
своими одноклассниками, и никто не узнал, что творится у меня на душе.
Тана взглянула на нее и покачала головой. Вот они обе стали
женщинами. Они много перестрадали, много вынесли на своих плечах. И кто знает,
окажется ли их будущее более счастливым. Но одно они теперь знали наверное:
каждая из них имеет друга. Тана стянула Шарон с пня, на котором та сидела, и
девушки крепко обнялись; и каждая, смешивая свои слезы со слезами подруги,
ощущала сейчас ее боль, как свою.
— Я очень люблю тебя, Шар! — Тана взглянула на
Шарон с нежной улыбкой, и та осушила глаза.
— Я тоже…
Они шагали — рука в руке — сквозь безмолвную ночь. Придя к
себе, они разделись и улеглись в кровати. Каждая думала о своем.
— Тэн? — позвал в темноте голос Шарон.
— Да?
— Спасибо тебе!
— За что? За то, что я тебя выслушала? А ты выслушала
меня — на то мы и подруги.
— Я считаю, что мой отец прав: надо всегда идти вперед.
— Наверное. Только как это сделать? Может, он знает
какие-то конкретные способы освободиться от груза прошлого?
Шарон рассмеялась.
— Надо будет спросить его об этом. — Внезапно ей в
голову пришла новая идея. — А почему бы тебе не спросить у него самой? Давай
поедем к нам на День Благодарения.
Лежа в постели, Тана не без удовольствия обдумывала ее
предложение. Оно ей понравилось.
— Не знаю, что скажет на это моя мать. — Внезапно
мнение матери показалось ей если не совсем безразличным, то во всяком случае менее
существенным, чем это было шесть месяцев тому назад. Может, настало время
опробовать свои крылья и начать поступать по своей воле? — Я позвоню ей
завтра вечером.
— Хорошо. — Шарон сонно улыбнулась и повернулась
на другой бок. — Спокночи, Тэн!
Спустя короткое время обе они уже спали крепким сном,
гораздо более спокойным, чем в последние месяцы. Тана подложила под щеку
ладошки, как это делают маленькие дети. Шарон, точно красивый черный котенок,
свернулась в клубок — не разобрать, где руки, где ноги. Казалось, что она
сейчас мирно замурлыкает во сне.
Глава 5
Когда Тана позвонила матери и сказала, что не приедет домой
на День Благодарения, Джин Робертc очень расстроилась.
— Это окончательно, Тэн? — Она не собиралась
настаивать на приезде, но ей хотелось видеть Тану. — Ты ведь не очень
хорошо знаешь эту девушку.
— Мама! Я с ней живу в одной комнате. Я знаю ее, как
никого другого.
— Но, может, ее родители будут возражать.
— Не будут. Она позвонила им сегодня, и они, по ее
словам, пришли в восторг от того, что их дочь привезет с собой подругу. —
Еще бы им не быть в восторге! Из сообщения дочери Мириам сделала вывод, что она
была права: Шарон приняли в «Грин-Хиллз» благожелательно — даже при том, что
она там единственная цветная студентка, и теперь она привезет с собой одну из
«них» — несомненное доказательство того, как ей там хорошо. Родители не знали,
что Тана была единственной подругой Шарон, что во всем Йолане нет ни одного
кафе, где ее могли бы обслужить, что за все время после приезда она ни разу не
была в кино и что даже в своем кафетерии студентки ее бойкотируют. Но, как
сказала Шарон, если бы даже ее мать и знала все это, это не поколебало бы ее
уверенности: место Шарон именно там. «Они» должны допустить к себе негров, это
время пришло. Для Шарон это было хорошей встряской, в особенности после
событий, происшедших годом раньше, и Мириам считала, что это отвлечет ее и не
даст сосредоточиться на своих переживаниях. — Они сказали, что будут мне
рады, мам.
— Ну хорошо. Только не забудь пригласить ее к себе на
рождественские каникулы. — Джин улыбнулась. — У меня есть для тебя
приятный сюрприз. Мы с Артуром собирались тебе сказать на День Благодарения… —
У Таны остановилось сердце: неужели они женятся… Она лишилась дара речи, между
тем как ее мать продолжала:
— Артур позаботился о том, чтобы ты имела возможность
быть представленной нашему обществу вместе с другими дебютантками. Выезд в
свет, так сказать. У нас в городе устраивается своего рода котильон
[3]
… Ну не совсем так, но что-то похожее, и Артур тебя записал. Все-таки ты
училась не в простой школе, моя радость, а у миссис Лоусон… Ты включена в число
девушек, выходящих в свет. Это чудесно, правда? — Тана не сразу нашлась
что ответить. Ей это совсем не показалось чудесным, а главное, что ее убивало:
мать снова пресмыкается перед Артуром… А она-то, глупенькая, вообразила, будто
он женится на ней. Как бы не так! «Своего рода котильон»… Черти бы его побрали
с этим треклятым котильоном! — Почему бы тебе не пригласить на него и свою
новую подругу?
Тана задохнулась от неожиданности. «Потому что моя новая
подруга — темнокожая», — чуть было не сказала она.
— Я спрошу у нее, но мне кажется, что на каникулы она
куда-то уезжает. — Дьявольщина! Ей предназначается роль дебютантки. А кто,
интересно, будет ее кавалером? Билли Дарнинг? Этот мерзавец?!
— Я вижу, ты не в восторге от этого известия, моя
радость? — В голосе Джин послышалось разочарование: мало того, что Тана не
хочет приехать домой на День Благодарения, она выказывает равнодушие к заботам
Артура, понимающего, как много это значит для Джин. Энн начала выезжать четыре
года тому назад, ее представили официально на международном балу. Скромный
«котильон» в Нью-Йорке, разумеется, не то же самое, но тем не менее он должен
запомниться Тане. Это будет чудесно, так, по крайней мере, считала мать Таны.
— Извини, мам. Это так неожиданно…
— Но ведь это приятный сюрприз, правда? — Нет,
Тана так не думала. Она всегда была равнодушна к таким вещам, они для нее
ничего не значили. Вся эта светская канитель; столь важная для людей из круга
Дарнингов, не имела в ее глазах никакой цены. Иное дело ее мать, обожествлявшая
Артура уже много лет, с тех самых пор, как влюбилась в него. — Ты должна
подумать о том, кто будет тебя сопровождать. Я надеялась, что это сделает
Билли. — Сердце у Таны бешено застучало, в груди сделалось больно. —
Но он уезжает с друзьями в Европу кататься на лыжах. Счастливчик, он едет в
Санкт-Мориц… — «Счастливчик… Он меня изнасиловал, мам…» — Надо подобрать
кого-нибудь другого, разумеется, достойного юношу. — Разумеется,
достойного… «Сколько насильников имеется среди наших знакомых, мам?»
