— Не слишком. У него нет на меня времени. — На
какие-то секунды он показался Тане маленьким мальчиком, и ей стало его жаль.
Однако он поспешил перейти в наступление. — А вы кто такая, Тана Робертc?
Я ничего о вас не знаю, если не считать того, что вы не умеете выбирать
ухажеров. — Он взглянул в сторону Чандлера, со страшной силой прижимающего
к себе свою маленькую рыжеволосую партнершу, и оба весело рассмеялись.
— Мне восемнадцать лет, незамужняя, учусь в
«Грин-Хиллз».
— Господи! Как это скучно. А любовники?
Ее лицо сделалось непроницаемым, будто захлопнулась некая
дверь. Он не оставил это без внимания.
— Их нет.
— Успокойтесь, я не имел в виду Чандлера. — Она
немного расслабилась. — Хотя, признаюсь, с ним тягаться трудно. —
Бедный малый! Они оба потешались над ним; он был самым тупым созданием, каких
она когда-либо знала, и постоянной мишенью насмешек своих
одноклассников. — Что остается? Родители? Незаконнорожденные дети? Любимые
собачки? Подруги? Хобби?.. Стойте! — Он похлопал рукой по карманам, будто ища
что-то. — У меня должна быть анкета… — Оба расхохотались. — Все
вышеперечисленное? Или ничего?
— Только мама. Никаких собачек. Никаких
незаконнорожденных детей.
Он явно опечалился.
— Вы меня разочаровали: я думал, что вы способны на большее. —
Музыка начала затихать, и Гарри огляделся вокруг. — Здесь становится
скучно. Может, махнем куда-нибудь поужинать и выпить?
Она улыбнулась.
— Я не прочь. А Чандлера тоже возьмем с собой? Гарри
изящно поклонился, — Предоставьте это мне.
Он куда-то исчез, но скоро вернулся. На лице его играла
свирепая улыбка.
— О боже! Что вы с ним сделали?
— Я ему сказал, что его флирт с этой рыжей девкой вас
ужасно расстроил и что я везу вас к психиатру…
— Вы так не сказали!
— Именно так! — Он принял упрямый вид, но не
выдержал и расхохотался. — Собственно говоря, я ему сказал, что вы теперь
прозрели и предпочли ему меня. Он передал вам поздравления с удачным выбором и
сбежал вместе со своей толстухой.
Как было на самом деле, Тана знать не могла, но она видела,
что Чандлер с сияющим лицом помахал им рукой, прежде чем скрыться с другой
дебютанткой. Тут все было в порядке.
— Я должна сказать матери, что мы уходим. Вы не
возражаете?
— Ничуть. Впрочем, я, конечно же, возражаю, но боюсь,
что у меня нет выбора.
Когда Тана знакомила его с Джин, он держался как истый
джентльмен и произвел нужное впечатление, к большому удовольствию Таны. Они
ушли, а мать поехала домой одна, жалея, что не было здесь Артура: то-то бы он
поглядел на Тану и порадовался за нее. Вечер удался на славу, и Тана, вне
всякого сомнения, хорошо повеселилась. Она ушла вместе с Гарри Уинслоу
Четвертым. Джин знала, кто он такой, во всяком случае, ей было известно это
имя.
— А что делает ваш отец? — Гарри вытянул ноги,
развалившись на сиденье такси.
Перед этим он назвал водителю адрес ресторана «21» — он
предпочитал его другим заведениям, когда жил в Нью-Йорке. На Тану это произвело
впечатление. С ним ей было намного интереснее, чем с Джорджем Чандлером. Она
уже давно ни с кем никуда не выходила и даже успела забыть, как это бывает. Ее
спутники никогда не были такими, как Гарри. Обычно они всей компанией
отправлялись в пиццерию, где-нибудь на Второй авеню. Было это еще до выпускного
вечера… до Билли Дарнинга…
— Мой отец погиб на войне, когда я еще не родилась.
— Это было мудро с его стороны: тем, кто был искалечен,
мучиться всю жизнь тяжелее. — Это навело Тану на мысль о его матери,
покончившей с собой, но она так и не решилась спросить его о причине
самоубийства. — Ваша мать не вышла замуж вторично?
— Нет. — Немного поколебавшись, Тана продолжала:
— У нее есть друг. — Гарри казался ей человеком,
которому можно рассказать об этом. Было у него в глазах нечто такое, что
располагало к нему и внушало доверие. Он все воспринимал как надо.
— Ее друг женат?
Она густо покраснела, но он, к счастью, этого не заметил.
— Что заставляет вас так думать?
— Природная сметка, я полагаю. — Он переходил
всякие границы. У Таны могло бы появиться желание дать ему пощечину, если бы не
мальчишеская бесшабашность, которая делала его столь привлекательным в ее
глазах. Его дерзость была столь откровенной, что сердиться было
невозможно, — Я угадал?
При других обстоятельствах она не призналась бы в этом ни
одному человеку, но тут не устояла.
— Да. Вернее, был женат раньше. Вот уже четыре года,
как он овдовел, а жениться… не хочет. У него есть себялюбивый сынок, настоящий
подонок. — Тана еще никогда не употребляла таких сильных выражений в
беседе с посторонним лицом. Даже с Шарон она себе этого не позволяла.
Гарри, однако, не моргнул и глазом.
— Мужчины почти все такие. Видели бы вы моего предка!
Его путь усеян безутешными жертвами, он меняет женщин как перчатки — только
затем, чтобы не потерять форму.
— Неужели он такой неотразимый?
— Вовсе нет. Но он думает только о себе. Неудивительно,
что мама решилась на самоубийство. — Он не мог простить отцу ее смерть.
Когда Тана это поняла, ее сердце сжалось от сочувствия.
Такси подкатило к подъезду ресторана, Гарри заплатил, и они
вышли. Через несколько секунд они окунулись в праздничную атмосферу фешенебельного
ресторана. Тана была здесь лишь однажды, когда они с матерью отмечали окончание
ею школы. Ей понравились игрушки, подвешенные над стойкой, изысканно одетая
публика, в которой Тана сразу узнала двух кинозвезд. Метрдотель, увидев Гарри,
расплылся в приветливой улыбке и направился в их сторону — он был, судя по
всему, безмерно рад видеть своего завсегдатая. Они немного задержались у стойки
и направились к своему столику. Гарри заказал себе бифштекс с кровью, а Тана —
яичницу. Они выпили шампанского.
Вдруг он заметил, что лицо Таны омрачилось. Она смотрела в
противоположную часть зала, где за столиком явно не скучала веселая компания во
главе с немолодым уже человеком, сидевшим в обнимку с молодой девушкой.
Проследив направление ее взгляда, Гарри похлопал Тану по руке.
— Старая любовь, как я догадываюсь? — Он был
удивлен: его спутница была не похожа на тех девчонок, которые охотятся за
богатыми стариками.
— Во всяком случае, не моя. Он мгновенно понял
ситуацию.
— Друг твоей матери?
— Он ей сказал, что пойдет на деловой обед.
— Может, это так и есть.
— Не думаю. — Она обратила на Гарри жесткий
взгляд. — Больше всего меня бесит, что мать считает его непогрешимым. Для
него всегда находятся оправдания. Она сидит целыми вечерами одна и ждет его.
Чаще всего он не приходит, а она все равно испытывает к нему благодарность.
