– Нет-нет, все хорошо, – ответила я.
– Ты жива? – Валентина пыталась сфокусировать на мне взгляд. – Да, солнышко?
– Жива, – после небольшого колебания ответила я.
– Господи… – прошептала Валя. – Значит, мне снился сон про похороны?
– Тебе привиделся кошмар, – подтвердила я, уже понимая, что мне не следовало прикидываться Зинаидой.
– Доченька, – Валентина, судорожно стиснула мои пальцы – ты нехорошо поступила! Дай честное слово, что больше никогда не возьмешь чужого!
– Хорошо, мама, – чувствуя себя еще гаже, кивнула я.
– Молодец! Я хотела кольцо на место вернуть, но не смогла. Как же его подсунуть? У них вечно в доме люди толкутся! Дети, бабка…
– Лучше поспи, – сказала я.
Валентина судорожно вздохнула.
– Тогда сама отнеси перстень.
– Хорошо, – я поспешила согласиться с несчастной.
– Прямо сию секунду! – занервничала больная.
– Непременно, – заверила я ее.
Но Валентина не успокаивалась:
– Поторопись!
– Ладно, ладно, – я предприняла еще одну попытку ее успокоить.
– Немедленно, ну же! – еще сильней побледнела Валентина. – Мишек я тоже прибрала. Они должны нам много денег за них заплатить. Ой, я все поняла! Сообразила! Ты жива?
– Да, – безропотно продолжала я тягостную беседу.
– Спрячься! Они не должны знать… Они… Деньги… Иди! – лепетала несчастная. – Скорей! Не стой! Домой! Домой!
– У меня нет ключей, – ляпнула я.
– Сумка… они в ней… – еле слышно прошелестела Валентина, – а мишки… там, где у Раисы тайник для сладостей…
Валентина замолчала, ее нос заострился, глаза закрылись и запали глубоко в глазницы, подбородок задрался вверх. Я испугалась. И тут из лифта вышла Маша в сопровождении полной женщины в белом халате.
– Где? – сердито спросила последняя.
– На диване, – подсказала медсестра.
Врач приблизилась к Валентине, пощупала пульс и констатировала:
– Сама она не пойдет, надо каталку добывать. Почему вы ее в приемное отделение не отправили?
– Легла и не встает, – с возмущением пояснила медсестра.
– Несознательные люди, – покачала головой доктор. – Звони на третий этаж, пусть хоть кого-нибудь пришлют.
Я во все глаза наблюдала за медиками. Их поведение абсолютно не напоминало сцены из американского сериала «Скорая помощь», где к пострадавшему человеку со всех ног бросаются врачи, на ходу выкрикивая: «Скорей! Сделайте все анализы! Включайте аппаратуру! Подайте кислород!» В этой больнице все было иначе: Маша лениво поплелась в кабинет, врач вскочила в лифт и испарилась, Валентина осталась лежать на диване.
Спустя четверть часа из лифта с грохотом выкатилась железная каталка, и шедшая за ней бабка гневно воскликнула:
– И как я ее одна покладу? Силов нету.
– Я помогу вам, – быстро предложила я. И укорила: – Хоть бы простынку на каталку постелили, не говоря уж об одеяле и подушке.
– Она в верхней одежде, – огрызнулась старуха. Потом более мирно добавила: – Скажи спасибо, что быстро тележку нашли. Ну, раз, два!
Валентина оказалась невероятно тяжелой, мы со старухой с огромным трудом переложили несчастную.
– Куда вы ее повезете? – поинтересовалась я.
– На пятый этаж, – прогундосила старуха, и подъемник сомкнул двери.
Не успела я перевести дух, как из кабинета высунулась Маша и протянула мне сумку Валентины, буркнув:
– Заберите.
– Это не мое, – отказалась я.
– Так че, теперь ее бросить? Сдайте сестре в отделении, она на склад оформит.
– Этим я должна заниматься?
– А кто? – заморгала Маша.
– Вы.
– Я никакого отношения к бабе не имею. Не наша больная и не моя знакомая, – отбарабанила медсестра. – У нас своих дел по горло.
Не успела я сообразить, что ответить нахалке, как Маша, бросив сумочку на диван, исчезла в кабинете, не забыв повесить на дверь табличку «Обед. В случае экстренной необходимости обращайтесь в 18-й корпус». Послышался скрежет, предприимчивая медсестра, дабы ее и Андрея Петровича не отвлекали от еды всякие симулянты со сломанными конечностями или шеей, тщательно заперла замок.
– Пойдем домой, – заныл Веня.
– Минуточку… – ответила я и открыла потертую сумку Валентины.
Внутри я обнаружила паспорт в дерматиновой обложке, ключи от квартиры, расческу, носовой платок и единый проездной билет. Ни кошелька, ни денег, ни сотового телефона, ничего мало-мальски ценного мать Зинаиды при себе не имела.
– Есть хочу, – заныл Веня.
Я сунула сумку в свой большой ридикюль, схватила мальчика за руку и приказала:
– Идешь около меня и ни шагу в сторону! На сегодня лимит приключений исчерпан.
Глава 10
Когда Веня сел пить чай, я у него спросила:
– Ты, конечно, знал Зину?
– Угу, – кивнул он, – она хорошая была, жалко, что уволилась. Бабушка сказала, что Зина замуж собралась.
Я отошла к плите, размышляя. Понятно, Зоя Владимировна не хотела травмировать ребенка сообщением о смерти домработницы.
– Мы с ней в дурака играли, – болтал Веня, запихивая в рот бутерброд с сыром, – я всегда выигрывал. И в шарики тоже побеждал. Только Зина никогда не злилась. Она смеялась и говорила: «Памяти у меня совсем нет. Хорошо что не на деньги сражаемся».
Я сделала малышу еще один сандвич.
– Бабушка ругала Зину за неаккуратность?
– Не-а, – с набитым ртом ответил ребенок.
– А Эдита? – не успокаивалась я. – Зина с ней ладила?
Веня отложил несъеденную корку.
– Она ее жалела, платья свои отдавала, туфли. Дита была очень добрая.
Я перевела беседу в другое русло.
– У вас дома что-нибудь пропадало?
Мальчик почесал левую бровь и вдруг заявил:
– Еда! Холодильник всегда пустой.
– Я имею в виду из вещей. Допустим, золотое кольцо.
– У меня такого нет, – удивился Веня.
– А старшие не жаловались? Может, они искали драгоценность? – упорствовала я.
– Не знаю, – вздохнул Веня. – Пойду, хочу картинку доскладывать.
– Еще пара вопросов! – остановила я его.
Веня скуксился, но возражать не стал.
– У вас часто собираются гости? – спросила я.
