Когда я распахнула дверь кабинки, Роза судорожно задышала, но я все равно ушла, решив завтра непременно найти Надю и посоветовать ей отправить горничную к невропатологу. Совсем необязательно накачивать дурочку сильнодействующими таблетками, достаточно настойки валерьянки или пустырника.
Безо всяких приключений я вернулась к двери Майи, обнаружила, что через щель по-прежнему пробивается луч света, и со словами:
– Прости за бесцеремонный поздний визит, – вошла в спаленку.
Комната по-прежнему была пуста, но в ней произошли изменения. За то время, что я тряслась в компании с Розой в сортире, кто-то унес одежду и украшения горничной. Уборщик не забыл и туфли. Никакого следа пребывания Майи Лобачевой не осталось и в помине. Лишь тусклая лампочка, которую, уходя, забыли погасить, напоминала о том, что недавно здесь кто-то жил.
Я машинально погладила рукохвоста, поняла, что этот жест неожиданно успокоил меня, и быстро направилась в центральную часть дома.
Глава 7
Генза разбудил «маму» в семь: начал ворочаться и попискивать. Я села на кровати и попыталась отцепить малыша от груди. Куда там! Крошка держался лапами словно приклеенный.
– Хочу принять душ! – категорично сказала я.
Генза издал странный звук.
– Будем считать, что ты меня понял, – одобрила я, – посидишь на кровати, я скоро вернусь.
Но очередная попытка временно избавиться от сыночка не принесла успеха.
Я схватила телефон и соединилась с Коробковым.
– Нас утро встречает прохладой, нас солнцем встречает прибой, – заорал Димон, – любимая, что ж ты, зараза, трезвонишь, нарушив покой?
– Как купаются обезьяны? – спросила я.
– В смысле? – оторопел Коробков. – Наверное, в воде!
– И где они ее берут?
– Понятия не имею. Может, в луже? – предположил Коробок.
– Так поинтересуйся! – рявкнула я.
– Йес, мэм! Не убивайте, босс! Нашел, цитирую: «Общей бедой обезьян являются паразиты, и, чтобы избавиться от них, члены стаи катаются в песке или принимают грязевые ванны».
Перспектива натираться жидкой грязью не вызвала у меня энтузиазма, барахтаться в песке тоже не хотелось.
– Формулирую вопрос иначе: если я пойду в душ, Генза не заболеет?
– Оставь пацана в комнате, – посоветовал Димон.
– Он не отлипает, – пояснила я и, так и не добившись от Коробкова полезного совета, рискнула залезть под теплую струю вместе с рукохвостом.
Генза вел себя безупречно во время водной процедуры, он смешно фыркал, жмурился, но ни на секунду не отпустил меня. Когда я, закутавшись в халат, вернулась в комнату, на столе уже был сервирован завтрак. На подносе блестел кофейник, стояли блюдце с тостами и масленка, на серебряной тарелке розовели сосиски, горничная не забыла мюсли, творог, сметану, мед, джем. В доме Кнабе явно не соблюдали диету. Особняком стояла вазочка с мелко нарезанными овощами – корм для рукохвоста.
Я предложила Гензелю морковку, капусту, сладкий перец, сельдерей, но он не открыл рта.
– Думаешь, я стану тебя упрашивать слопать ложечку за маму-папу-бабушку? Никогда в жизни! Проголодаешься, сам попросишь, – объявила я и взяла сосиску.
Но не успела поднести ее ко рту, как из халата высунулась крохотная мохнатая лапка и в долю секунды отщипнула от сосиски приличный кусок.
– Стой! – испугалась я. – Эта еда вредна, она состоит из крахмала, консервантов и генноизмененной сои! Животным нельзя даже нюхать ее, сосиски предназначены исключительно для людей! – Но Генза снова выпростал из-под моего халата лапу с трогательно крошечными розовыми пальчиками и ловко оторвал новый кусок.
– Ладно, – сдалась я, – это будет наш общий секрет. Вот только объясни мне, откуда ты узнал, что сосиски съедобны? Сильно сомневаюсь, что на твоей родине растет дерево, плодоносящее сардельками, шпикачками и прочей гастрономией! Или...
Завершить глубокомысленную беседу с Гензой мне не удалось. В дверь деликатно постучали, и я услышала голос Лауры Карловны:
– Танечка, вы проснулись? Можно войти?
– Секундочку, халат накину, – крикнула я в ответ. Схватила мисочку с нарубленными овощами, быстро вытряхнула ее содержимое под подушку и, шепнув Гензе: – Если хочешь в дальнейшем есть вкусную, но вредную пищу, изволь сидеть тихо и улыбаться, – распахнула дверь.
– Как вам спалось? – спросила Лаура Карловна.
Очевидно, главнокомандующая имения встает до рассвета, сейчас она была уже с легким макияжем, в безукоризненно отглаженном, элегантном темно-бордовом платье и с идеальной прической. Может, пожилая дама спит, как японка, подложив под затылок полено, чтобы не помять укладку? Или вскакивает ни свет ни заря и бежит к парикмахеру? Лично я смотрюсь сейчас халдой, на голове прямо-таки воронье гнездо, и мне придется натягивать мятую одежду. Кстати, где она? Только сейчас я сообразила, что оставленные вчера в кресле вещи таинственным образом исчезли.
– Как почивали? – повторила вопрос Лаура Карловна. – Никаких проблем?
– Дела обстоят отлично! – бойко соврала я.
– Правда? – чуть изогнув бровь, поинтересовалась управляющая.
Внутренний голос посоветовал мне не лгать, и я изменила ответ.
– Нет.
– Что случилось? – с хорошо разыгранным изумлением поинтересовалась дама.
– Вчера вечером я запуталась в коридорах, – начала я перечислять свои приключения, – случайно очутилась во флигеле для горничных и... Кто такой Клаус?
Лаура Карловна всплеснула руками.
– Вам уже рассказали? Вот сороки! Надеюсь, вы не верите в эти глупости? Когда Герман Вольфович искал участок под застройку, он мечтал жить в лесу. Целый год господин Кнабе не мог найти хорошее место, но вдруг наткнулся на умершую деревню Харитоновку и понял: поместье будет здесь. Из прежних жителей оставался один Степан, который наотрез отказался куда-либо переезжать. Что только Герман не предлагал ему: и квартиру в Москве в любом районе, хоть на Тверской, и дом в Подмосковье... Нет, мужик уперся рогом: останусь в Харитоновке, здесь, мол, мои предки жили, тут я и помру. Одним словом, вредный дед создал проблему. Но семья Кнабе не привыкла отступать! Герман нанял адвокатов, те подняли документы, выяснили точные границы участка Степана и оформили сделку. Мерзкий старик оказался в конечном итоге в наших ближайших соседях и задумал мстить. Он, видите ли, был недоволен, что Харитоновку продали, мечтал в ней отшельником куковать, а тут люди приехали. И ведь мы с ним хотели подружиться! Герман попытался ему продукты посылать из элементарной человеческой жалости, ведь огород Степан не сажает, скотину не держит, пенсия у него наверняка грошовая. Но старик консервы назад принес, заявив: «В подаянии я не нуждаюсь!» Тогда Кнабе предложил конфликтному соседу работу в питомнике, но дед не захотел иметь с ним ничего общего. А потом по имению пополз слух о Клаусе...
