– Ко мне? – искренне удивилась Соломатина. – Вы ничего не путаете? Я не врач, не медсестра, простая гардеробщица.
– Варвара Николаевна из морга, – понизив голос, пояснила я.
– Да ну? – вздернула брови Надя. – Зачем бы?
– Она сказала, вы все можете, – прошептала я.
– Что? – оторопела Надежда.
– Ну… все, – повторила я и добавила: – У меня мальчик пяти лет, тяжелый инвалид, хочу его сюда пристроить, да очередь на бесплатное место бесконечная.
Гардеробщица повертела пальцем у виска.
– Варвара Николаевна при покойниках служит, совсем она ку-ку стала. Наш завхоз слышал, как бабка с трупами беседует.
– Значит, вы мне не поможете? – заныла я.
– Как? – спросила Надя.
– Ну… не знаю, – продолжила я.
Гардеробщица легла грудью на стол.
– Ладно, хоть и неохота рассказывать, да скажу. Здесь служит Ирка Карякина, язык длиннее ног. Один раз я шла с работы, хотела на маршрутку сесть, чтобы до станции доехать, и тут как ливанет! Стена упала! Я в секунду вымокла, стою лахудрой, не понимаю, куда деваться. К больнице бежать далеко, к платформе тоже, кругом одни кусты, от дождя не укрыться. Вдруг по шоссе машина катит. Я ее сразу узнала, нашего главного доктора Юрия Игоревича, сына Степаниды Андреевны, тачка, помнится, я еще позавидовала ему: несется в тепле и сухости. А он притормозил, стекло опустил и крикнул: «Надя, садись скорей!»
Удивленная гардеробщица не преминула воспользоваться любезным предложением, влезла на кожаное сиденье и сказала: «Спасибо огромное, откуда вы мое имя знаете?» – «Ты ж работаешь у нас, – улыбнулся Юрий Игоревич. – Возьми сзади плед и накинь на плечи, а то простудишься».
Гвоздев привез Надю назад к главному корпусу и галантно довел до входа под своим зонтиком. На пороге, под козырьком, курила Ира Карякина. У нее чуть челюсть не отвалилась, когда она увидела вместе Юрия и Надю.
С того дня по больнице поползли слухи: у Гвоздева интрижка с Надей.
– Карякина эту глупость разнесла, – злилась Соломатина, – а люди поверили. Мне теперь в лицо улыбаются, а за спиной шушукаются. Кто понахальнее – прямо спрашивает: «Скоро старшей медсестрой станешь?» Не доходит до людей, что никто меня без специального образования к больным не подпустит. Другие, вот как Варвара Николаевна, о моих возможностях рассказывают! Вчера дилер привязался из фармакологической фирмы. Разложил здесь свои образцы и ну щебетать. Я его остановила, сказала: «Дорогой, вы перепутали. Я гардеробщица, лучше вам пойти к врачам или к заваптекой».
А идиот давай подмигивать и шепчет: «Мне одна соловушка напела, что вы все можете. Потолкуйте с глазу на глаз с Юрием Игоревичем, устройте нашей фирме контракт на поставку, получите пять процентов от общей суммы сделки». Знаю я эту птичку, сто кило весом, по фамилии Карякина! Вы тоже стали жертвой сплетен. Я малообразованная, могу только выдать посетителю нерваные бахилы. Аж жарко стало! Ну и дура наша Варвара Николаевна! Она и правда решила, что я вашего ребенка вне очереди в палату положу?!
Покраснев, Надежда встала и распахнула окно за спиной. В душный холл влетел свежий ветер, лицо Соломатиной медленно приобретало нормальный цвет. Женщина и впрямь обозлилась на бабку: кожную реакцию невозможно подделать, для этого актерских способностей мало. Полагаю, подобный трюк умеют проделывать йоги, не доморощенные любители, а настоящие. Вот только Надя мало похожа на такого человека.
Я съежилась.
– Простите, пожалуйста.
Надя вновь села за стол.
– Вы ни в чем не виноваты. Любая мать цепляется за соломинку, желая помочь ребенку. Вот закончится моя смена, пойду и наподдам Варваре Николаевне! Башню ей откручу.
Я попятилась к двери.
– Извините, простите, больше вас не побеспокою.
Очутившись на улице, я сделала пару шагов и прижалась к стене возле распахнутого настежь окна.
Соломатина весьма успешно изобразила гнев и рассказала убедительную историю про свою случайную встречу с Юрием Игоревичем. Элементарная любезность Гвоздева породила гору слухов, и я понимаю, что это вполне возможно. Но, как я уже говорила, вызвать румянец на щеках трудно, значит, Соломатина и впрямь разгневалась. На что? Ну, подошла к ней наивная мать с просьбой о помощи, можно спокойно сказать: «Варвара Николаевна пожилая особа, у нее маразм. Извините, я простая гардеробщица и никоим образом не отвечаю за фантазии санитарки». И все, вопрос исчерпан. Но Надя стала рассказывать про дождь, зонтик, она краснела, бледнела и злилась. Это как-то чересчур для незначительного случая.
До моего слуха долетело мерное попискивание. Я возликовала: мой расчет оправдался, Надежда звонит по телефону.
– Баба Варя, ты дура? – раздался тихий голос. – Нет, это ты меня выслушай! Какого… прислала толстуху? Насрать! Совсем…? Сколько раз говорено, никого с улицы! Ты ее видела? Шмотки с рынка! Сумка из задницы! Морда хитрая!
Мне стало обидно. Симпатичный лаковый ридикюльчик я приобрела на распродаже в бутике весьма известной фирмы!
– Еще раз отчебучишь подобное, сдадут на мыло, – злилась Надя, – усекла…? Старая…! Жить надоело? Ты внучке все купила?…! Квартиру девке приобрела? Смотри у меня! Падла!
Воцарилась тишина, я на цыпочках отошла от стены и поспешила к воротам. Надо срочно связаться с Коробком!
Не успела я вытащить сотовый, как он завибрировал в руках: Димон сам решил разыскать меня.
– Кто на свете всех умнее? – спросил он, забыв поздороваться, и поспешил ответить: – Это он, это он, Коробков, наш чемпион. Слушай внимательно! Меня осенило! Лена Киселева получила эту фамилию, выйдя замуж за Виктора. А знаешь, кем она была до того? Макаровой!
– Ну и что? – не разделила я радости Коробкова. – Чемпионский пояс тебе не носить. Совершил ошибку, не проверил девичью фамилию клиентки-жертвы, догадался это сделать поздно. И что нам дает фамилия Макарова? Сомневаюсь, что в ее прошлом зарыты ужасные тайны.
– Я свалял дурака, – неожиданно согласился Димон, – но сейчас исправился. Смотри. Лена расписалась с Виктором через месяц после совершеннолетия. И вроде ты права, ну что плохого? С другой стороны, помнишь дело Морозовой?
– Тринадцатилетняя Наташа отравила вторую жену отца, ее мать и сводную сестру, – вздохнула я, – на Новый год осталась ночевать у папы и открыла конфорки газовой плиты. Дурацкая затея, ее сразу вычислили, достаточно было задать девчонке простой вопрос: почему ты в два часа ночи убежала из квартиры родственников? И та мигом раскололась.
– Подростки бывают хуже взрослых, – вздохнул Димон, – и нет никого более жестокого, чем дети, но не о том речь. Вернемся к Лене. В шестнадцать лет она, не закончив школу, оказалась у своей родственницы, Антонины Семеновны Макаровой. Лена провела почти год вне Москвы, потом вернулась в столицу. Ее мать вскоре умерла, Леночка выскочила замуж за Виктора. Если разобраться, Киселев не очень подходил юной девушке. Он был гораздо старше ее, но Лена мечтала иметь мужа и получила его. Много детей, правда, у них не было, но они жили счастливо, удочерили Аню. Все вокруг говорили, что семья Киселевых – образцовая. До кончины Виктора все шло прекрасно, а после его смерти, естественно, начались финансовые трудности…
