Я выхватила у Приходько трубку и увидела на дисплее «656565».
– Не старовата ли твоя зазноба?
– Это моя квартирная хозяйка, – смутился Приходько. – И что? Это всегда работает?
– Меня фокусу научил один отвязный казанова, – призналась я, – он так с девушками знакомился, подкатывал и сразу предлагал: «Хотите, узнаю сколько вам лет?» Ни одна не отказалась! Главное – увидеть, что у «объекта» на экране сотового или в окошке калькулятора выскочит.
– Значит, сначала умножаем на семь и потом на тысяча четыреста сорок три, – забубнил Федя. – О! Точняк. Теперь вышло «двадцать два, двадцать два, двадцать два». Слушай, это неправильный фокус!
– Да ну? Чем же?
– А если она соврет? – деловито осведомился Приходько. – Ей тридцать, а она загадает двадцать?
Я растерялась.
– Это же шутка! Кому нужен подлинный возраст? Таким образом легко узнать любое число, задуманное человеком. Надо лишь посмотреть на результат расчетов.
– Глупо, – не согласился Приходько, – моя спина надежнее. Она чует ложь.
– Двигай в офис! – велела я. – Да, кстати, вот еще один прикол. Попробуй раздавить в ладонях яйцо.
– А смысл? – насупился Федор. – Не хочу перемазаться.
– Просто попытайся! – не отставала я.
– Зачем портить яйцо? – зудел Приходько. – Чего этим добьешься?
– Оно останется целым, – заявила я.
– Не, – захихикал Федор, – нашла дурака!
– Спроси свою спину, – разозлилась я, – что она тебе посоветует: поверить мне или нет?
– Спина так не работает, – сказал Приходько, – на нее накатывает! По вдохновению. Не вышло у тебя надо мной пошутить. Я опытный сокол!
– Наверное, ты хотел сказать «стреляный воробей», – вздохнула я.
– Все воробьи, а я благородный хищник, – без тени иронии заявил Приходько. – Хочешь кофе? Из автомата? Угощаю.
– Спасибо, выпью с удовольствием, – ответила я.
Федор быстро принес два картонных стаканчика.
– Сейчас нальюсь стимулятором и побегу в офис.
Мы осторожно глотали обжигающую жидкость. Из-за поворота коридора показались девочка лет пятнадцати и две старушки.
– Нюся, – сварливым тоном велела одна, усаживаясь напротив нас, – закрой окно, я простужусь.
Девочка покорно захлопнула раму.
– Чем тут воняет? – ожила вторая. – Анна, открой фрамугу, я сейчас задохнусь.
Девочка безропотно выполнила ее требование.
– Ужасно! – заорала первая. – Ноги коченеют!
– Баба Лена, на улице тридцать градусов тепла, – попыталась утихомирить скандалистку внучка.
– Ледяной сквозняк пробирает до костей, – добавила децибел в голос старуха, – я умру от воспаления легких. Нюся! Нейтрализуй причину моей смерти!
Аня вновь сходила к окну.
– Астма! – схватилась за грудь вторая пенсионерка. – Кха, кха, кха…
– Баба Маша, врач сказал, что у вас нет астмы, – вздохнула школьница, – вы думаете, что болеете, и потому кашляете. Это нервное.
Баба Маша надулась.
– Дожила! Внучка меня сумасшедшей обзывает! Анна, впусти свежий воздух. Что вы пьете? Смрад!
Я отлично понимаю: со вздорными бабками лучше не иметь дела, поэтому притворилась глухой, Федор последовал моему примеру.
– Баба Маша, это кофе, – объяснила Аня.
– Сплошная химическая гадость кругом! – затрубила старуха. – Народ чистую соляную кислоту потребляет, хлор, медь с купоросом. Сейчас же открой раму, я умираю от вонищи.
Аня пошла к окну, взялась за ручку, но тут ожила другая мегера:
– Сию секунду прекратите проветривать! Ноги от стужи немеют, спина в лед превратилась. Анна! Кому говорю!
Девочка сделала шаг назад.
– Анька! Открой! – рявкнула баба Маша.
– Анна! Закрой! – распорядилась баба Лена.
Я с сочувствием покосилась на девочку и удивилась ее терпению и редкой незлобивости. Даже взрослый человек взбесится, проведя в компании очаровательных бабулек более десяти секунд! Аня же без малейших признаков раздражения выполняет противоречивые команды. Или она удивительно воспитанный подросток, или престарелые гарпии затюкали ее до состояния полнейшего пофигизма.
А те и не собирались успокаиваться.
– Анька! Где свежий воздух!
– Анна! Заткни все щели!
– Духота!
– Холодина!
– Я задохнусь и скончаюсь!
– Простужусь и умру!
Дверь кабинета, возле которого мы сидели, приоткрылась, выглянула медсестра.
– Мария Ивановна, заходите, доктор вас ждет.
– Почему она первая? – возмутилась вторая бабка.
– Хорошо, Елена Ивановна, идите вы.
– Еще чего! – вскочила баба Маша. – Мой черед!
– С какого такого рожна? – обозлилась баба Лена.
– Нельзя их одновременно взять? – умоляющим голосом спросила Аня.
Медсестра моргнула.
– Да, пожалуйста, врач примет двоих.
Отпихивая друг друга локтями, старухи кинулись на зов, каждая хотела оказаться лидером в гонке. В коридоре воцарилась тишина.
– Поеду в офис, – произнес Федор, встал и вдруг повернулся к девочке. – Аня!
– А? – подскочила та. – Они уже вернулись?
– Это твои бабушки? – с сочувствием осведомилась я.
Школьница вздрогнула.
– Папина мама и ее сестра, они постоянно спорят.
Я мысленно пожалела незнакомую женщину, которая в придачу к свекрови получила еще одну мегеру, а Приходько неожиданно сказал:
– У меня было две тетки, обе редкостные гадюки. Знаешь, как я от них избавился?
В глазах Ани засветилась надежда.
– Как?
Федор улыбнулся.
– Я перестал открывать окно, и одна бабка задохнулась, потом, наоборот, пошире распахнул его, и вторая замерзла. Теперь я свободен.
– Приходько! – возмутилась я. – Что ты несешь!
– Шутка, – сказал Федор, – но в каждой шутке есть крошка правды. Знаешь, что мне кажется? С Игорем Веневым что-то не то в операционной происходит.
– Спиной ощущаешь? – хмыкнула я.
– Нет, мозгом, – на полном серьезе ответил Федор, – аппендицит полдня не удаляют. Спина мне другое подсказывает.
Я взглянула на большие часы на стене и забеспокоилась. Приходько прав, удаление аппендикса не пересадка сердца.
– Спина мне говорит: дело Осипа нехорошее, мы еще с ним накувыркаемся, – завершил Приходько и ушел.
