– Я рада за Любку, – обозлилась Руфина. – Деньги-то в ее распоряжении окажутся.
– А если и Люба нас покинет? – прищурился Иван. – Кто получит капитал? Надя несовершеннолетняя, я ее отец по документам, с этим не поспорить.
Руфина обомлела, а Добров продолжал:
– Люба умрет, покончив с собой из-за угрызений совести, потому что убила Галину и еще нескольких людей, которые ей не нравились. Алексей Николаевич тяжело заболеет. Деньги он завещает Наде. Но та тоже нездорова и вскоре отправится на небеса к родному папочке. Итог. Я избавляюсь от еле живого бизнеса, продаю квартиру, уезжаю с тобой на берег моря в Грецию, на Кипр. На земном шаре полно мест, где можно вполне недорого купить домик на берегу и жить счастливо на проценты от банковских вкладов. Здорово?
– Но неосуществимо, – пролепетала Руфа. – Все названные тобой люди здоровы, никто в могилу не собирается.
Иван притянул к себе любовницу:
– Если ты поможешь мне, то года через полтора мы будем сидеть в самолете, который возьмет курс на острова.
– Черт побери! – подскочила я. – Мне следовало догадаться, что Иван Сергеевич по уши увяз в этой истории! Он очень хитро вел себя! Давайте вспомним, кто попросил меня сообщить Бутрову о его отцовстве? Иван. Он настаивал, чтобы я пошла к Алексею Николаевичу и открыла ему правду, дескать, тот должен все узнать. Сам Иван не мог общаться с профессором, он использовал меня! А я, как послушная обезьянка, плясала под его дудку! Мало того что провела разговор с Бутровым, так еще потом и отчиталась перед Добровым, сообщила о приходе нотариуса. И как поступил Иван Сергеевич, узнав новость о том, что Надя теперь наследница профессора? Он деловито интересуется:
– Документы оформлены официально?
Я подтверждаю, что лично засвидетельствовала его подпись, и Добров изображает негодование, возмущение, кричит что-то вроде:
– Не нужны нам его деньги, – и бросает фразу: – Не хочу получить его дурацкую шкатулку с ангелом!
Откуда Добров знает про семейную реликвию Бутрова? Иван Сергеевич не дружен с профессором, бизнесмен несколько раз подчеркивал, что он ни разу не бывал дома у начальника жены, понятия не имеет, как тот живет и чем владеет. Но оговорка про шкатулку свидетельствует о другом. Милейший Ваня изучал имущество Бутрова, думаю, ему о нем в подробностях рассказала Руфина, которая захаживала к профессору и видела шкатулку с портретом его матери. Есть еще пара моментов.
Я посмотрела на Приходько:
– Федор! Я дура.
– Конечно нет, – быстро сказал начальник.
– Дура, – повторила я, – ну-ка, вспомним неприятную сцену в офисе, когда Иван Сергеевич «узнал» про дневники жены, о том, что Люба убийца. Как он себя вел? Добров приезжает к нам в состоянии депрессии, он плачет, понимает, что супруга не изменяла ему, она имела связь до брака, он обвиняет себя в ее самоубийстве. Потом мы показываем ему тетради, и Ивану делается совсем плохо, теперь уже физически, и я отвожу его домой.
Иван Сергеевич идеально сыграл роль убитого горем, кающегося супруга. Но ему не следовало впускать меня в свою квартиру. Я открыла холодильник и нашла на полках массу свежих деликатесов. В хлебнице – свежайший батон, а в пакетике обнаружился чек. Получалась странная картина: мужчина в депрессии, из-за чувства вины перед покончившей с собой супругой не спит, не ест… но покупает в дом хорошую еду, а вечером, прежде чем отправиться в наш офис, он озаботился приобрести свежий хлебушек. Ваня сильно переживает за супругу, но не забыл про красную икорку, сливочное масло и мягонький хлеб. Конечно, это мелочи, но они о многом говорят. С самого начала Иван руководил нами, манипулируя не только патологически влюбленной в него Руфиной, но и членами бригады.
Приходько крякнул. Меня охватило злорадство.
– Неприятно, Федор? Но надо быть объективным. Иван пришел в наш офис с просьбой уговорить жену сдать костный мозг. Зачем он нас впутал в эту историю? Ну кто-то же должен был сообщить ему, что Надя – дочь Бутрова! Иван гениально изображает озабоченного отца, он кричит от отчаяния, но я обратила внимание на его глаза, которые всегда оставались пустыми. Очи – зеркало души. Русская пословица не врет. Ваня отличный актер, но самое сложное – заставить врать глаза. Мне бы следовало тогда еще насторожиться. Но нет, я просто подумала: «Его глаза напоминают пуговицы» – и все.
Иван, очевидно, думал, что я сразу дожму Любу, применю к ней методику допроса, вытащу правду наружу и потом сообщу ему, что он не родной отец Нади. Но Люба держится стойко. Мой приход ее удивляет, и она не находит ничего лучшего, как соврать про «желудочную волчицу». Дескать, она больна и боится заразить дочь. Очень глупое поведение, но я буквально свалилась Добровой на голову, прикинувшись бывшей одноклассницей. Мы рассчитывали, что Люба разоткровенничается с некогда лучшей подругой, у которой тоже болела лейкозом дочь. Жена Ивана вроде ничего не утаивает, она разбалтывает про свою болезнь. Пришлось прийти к ней второй раз, и тогда мне удается докопаться до правды. Но мне становится жаль Любу, я не хочу рушить ее брак и Ивану Сергеевичу озвучиваю версию про… психическое заболевание жены. Как реагирует любящий муж? Он не пугается, не спешит вызвать к супруге психиатра. Иван обозлен, сейчас понятно, по какой причине мужик впал в раж. Добров приготовился услышать про Бутрова и его отцовство, а бригада ему сообщает другую версию.
Иван Сергеевич буквально бесится, он кричит: «Силой заставлю ее сдать костный мозг!»
С одной стороны, его оправдывает тревога за смертельно больную дочь, с другой – он вновь совершает ошибку. Ну разве любящий супруг не испугается за жену? Вот только я снова не обращаю внимания на эту нестыковку. Тут Иван буквально вынуждает Федора сказать ему правду о том, от кого рождена Надя. Дальше спектакль развивается по написанному Добровым сценарию. Что не исключает его ошибок. Руфина упоминает про Олега Евгеньевича, и я спрашиваю у бизнесмена про психотерапевта. Добров понимает, что Файфман сглупила, и живо приказывает ей разобраться. Послушная марионетка звонит психотерапевту и напрашивается к нему на встречу. Ни Добров, ни Руфина не предполагают, что мы в наикратчайший срок найдем в Москве человека, зная лишь, что он Олег Евгеньевич. Файфман уверена, что она весьма удачно обманула меня, жонглируя именами Олег-Алик. И конечно, преступники не подумали о стразе, который отскочит от ногтя той, что пришла убить психотерапевта. Способ тот же, дихлофозол в кофе. Обычно человек, откушав напиток с наполнителем, умирает в течение суток, но у Медова настоящая язва, поэтому он не прожил и пары часов.
Еще косяк с дневниками. Люба никак не могла передать их Руфине. Скорей уж Доброва пошла бы голой по Тверской улице, чем обнажилась душевно.
– Во всей этой истории есть ситуации, которые являются для меня необъяснимыми. Иван Сергеевич переплюнул по тщательности и умению планировать события свою супругу, которую Димон метко назвал женщиной-электричкой. В связи с этим возникают вопросы. Откуда Иван Сергеевич узнал, что у Нади будет лейкоз и ей понадобится костный мозг, который Люба откажется сдавать, а он придет к нам и сможет уверенно руководить спектаклем? Он ближайший родственник гениальной предсказательницы Ванги? – спросил Приходько.
