– Илюша, не надо! – раздался неожиданно незнакомый голос.
– Оператор испугался и решил прекратить съемку, – быстро пояснил Егор.
– Подожди, Степан! Я должен доказать Леониду, что он не убийца! – воскликнул Горбунов. – Тут два варианта: либо его жертвы скончались сами по себе от болезни, либо их кто-то убил и внушил талантливому, необычному человеку, что он оборвал чужую жизнь. Маркелова подставили.
– Илья, остановись! – продолжал противиться оператор.
– Я хочу помочь Леониду, – стоял на своем Горбунов. – Он осознает, что ошибается, и мы вместе отправимся к начальнику зоны. Маркелов не должен мучиться в заключении, он ни в чем не виноват.
– Илья, перестань! – повысил голос отсутствующий в кадре мужчина. – Хватит, закругляемся. Уголовники хитрые, послушать их, так каждый зря осужден.
– Нет! – возразил Горбунов. – Леня, играйте свою «Тихую смерть»!
– Вы все умрете, – пообещал Маркелов.
– Никогда! – в запале воскликнул Илья. – Леонид, дайте честное слово: если увидите, что я жив, здоров и невредим, то пойдете со мной туда, куда я поведу. О’кей?
– Поступай, как знаешь, – рассердился оператор, – а я не желаю в твоем тупом эксперименте участвовать.
– Степа, ты поверил в убийственную силу симфонии? – удивился Горбунов. – Вот уж не ожидал от тебя.
– После того, как скрипачка-экстрасенс, с которой ты в марте интервью делал, прокляла нашу съемочную группу, у нас сплошная черная полоса, – загудел Степан. – Я не верю колдунам, но у режиссера дача сгорела, а редактор в аварию попал.
– Но со мной-то все нормально, – возразил Илья. – Леня, начинайте.
– Я ухожу, – заявил Степан, – развлекайся без меня.
– Дурак ты! – обозлился Илья. – Я хочу мужику помочь. Ладно, постой в коридоре, мы скоро выйдем. Леня, приступайте.
– Нет, – не согласился Маркелов, – вы скончаетесь.
– Слава богу, хоть он разумный! – воскликнул Степан.
– У вас, наверное, есть ноты «Тихой смерти»? – вкрадчиво спросил Илья.
– Да, – подтвердил Леонид.
– Если я просто посмотрю на клавир, беды ведь не будет? – продолжал Горбунов. – Гляну одним глазком, и все.
– Хорошо, – согласился настройщик, – сейчас принесу.
Экран погас.
– И что было дальше? – испуганно спросила Лиза.
Егор потер затылок.
– Дальнейшее известно со слов оператора Степана. Он прервал съемку, и пока Маркелов ходил за клавиром, увещевал Илью. У них состоялся примерно такой диалог.
«Ты не понял? Мужик псих, убил двух людей, честно сознался в содеянном. А сейчас или выдумывает про ангела, или у него крыша съехала. Пошли отсюда».
«Степа, он гений! – кипел Илья. – У таких людей мозг работает по-особенному. Он никого не убивал, его подставили. Я знаю, я чувствую!»
«Ты идиот! Поехали домой».
«Нет, – уперся Горбунов, – хочу ему помочь. Сейчас увидит, что я жив остался, и призадумается».
«Он не хочет свою чертову «Тихую смерть» играть».
«И не надо, – засмеялся Илья. – Принесет ноты, я сам сяду за инструмент, не зря же десять лет музыке учился».
«Совсем свихнулся».
– Степан разозлился и ушел покурить, – пояснил Лазарев. – А когда он спустя пятнадцать минут вернулся в клуб, где записывалось интервью, мертвый Илья лежал лицом на клавишах. Леонид стоял у окна. Услышав крик Степана, Маркелов обернулся и произнес: «Я отговаривал его, но он начал играть. Не поверил мне, смеялся, говорил: «Леонид, со мной ничего не случится». Жизнь коротка. Любовь не вечна. Бессмертна музыка одна».
Глава 25
– Причину смерти установили? – осведомился Котов.
– Пока нет, – отрапортовал Егор. – Но, судя по первому осмотру, никаких повреждений нет. Инфаркт или инсульт. От чего еще можно внезапно скончаться?
Лиза посмотрела на Антона.
– Эмболия, аневризма аорты, могу назвать не одну причину. Но это гадание на бобах, вскрытие покажет.
– Вот так идешь себе по улице, молодой, красивый, планируешь жизнь на десять лет вперед, о смерти вообще не задумываешься. И тут из окна пятого этажа на твою голову вываливается чугунная утятница. Бумс! Кто виноват? Ветер? Домашняя хозяйка, которая поставила кастрюлю на подоконник? Почему она рухнула именно на тебя? – грустно спросил Костя.
– Оставим философские размышления на потом и займемся главным, – остановил Рыкова Антон. – Таня, твое мнение?
– Маркелов болен, – после паузы ответила я. – У многих психически нестабильных людей проблемы начинаются в подростковом возрасте. Игнат появился, когда Леонид учился в школе. Мальчик выработал защитную линию поведения, родители и учителя ничего не заметили. Обострение недуга обычно происходит на фоне стресса, поэтому Игнат то возникал, то исчезал. Думаю, Леня мечтал заниматься музыкой, но понимал, что отец с матерью не позволят ему «опозорить семью», и загнал свою мечту поглубже. Похоже, у Леонида железная сила воли и гибкая психика, он поборол галлюцинации – Игнат исчез после поступления Маркелова в вуз.
– Так бывает, – вступила в разговор Лиза. – Психические заболевания вроде хорошо изучены, но, с другой стороны, мы о них мало знаем. Поэтому на кое-какие вопросы ответа нет. Некоторые шизофреники, выдав яркую симптоматику в подростковом возрасте, после двадцати лет становятся вроде совершенно нормальными людьми. Сейчас стали говорить о влиянии гормонов на развитие шизофрении, но это теория. Леониду повезло: он попал в малочисленную категорию тех, кто смог побороть болезнь.
– Смерть отца явилась большим переживанием, – продолжала я. – Но одновременно Леня ощутил, что теперь свободен – отца нет, а мать была не так авторитарна. И он опрометчиво ушел с хлебной службы. Маркелов пытался быть почтительным сыном, хотел оправдать доверие семьи, но тяга к музыке не ослабевала, молодого человека буквально разрывало на части. И тут снова появился Игнат, толкнул Леню буквально в никуда. Обратите внимание: галлюцинация является в ангельском образе, что свидетельствует о том, как Леня воспринимает Игната – на словах осуждает, а на деле считает своим спасителем, благодарен ему. Порой одинокие дети придумывают себе мифического друга, классический пример – Малыш и Карлсон. Обычно, когда у ребят появляются истинные друзья, необходимость общения с виртуальным персонажем отпадает. Хорошо, что Маркелову попалась умная жена Марина, которая нашла знающего врача. Лекарства подействовали, Игнат исчез. Он выполнил свою роль, помог Лене стать музыкантом.
– Настройщиком, – поправил Егор.
– Нет, – уперлась я, – Леонид считает себя композитором, с чужими инструментами он возился исключительно ради заработка. Хотя работа со старинными фортепьяно доставляла Маркелову удовольствие. Леонид странный человек, но покажите мне хоть одну абсолютно нормальную творческую личность? У них у всех свои тараканы.
