Высокое Лицо сделало нетерпеливый жест, словно желая
мановением руки остановить поезд, но, видимо, отказалось от своего намерения,
водрузило сигару на место и уставилось на мистера Левендера.
Наш герой ответил на этот многозначительный взгляд
молчанием, Блинк же убралась под диван и прижалась мордой к полу, взволнованная
новым способом передвижения.
"Да, - думал мистер Левендер, - в его глазах почти
сверхчеловеческая сила и коварство. Это глаза паука, засевшего в центре
огромной паутины. Они завораживают меня".
- Вы, без сомнения, и есть Невидимая Сила, сэр, - внезапно
заговорил он, - я, кажется, на пороге разрешения тайны. Вы сами скажете мне,
кто я: марионетка или общественный деятель.
Высокое Лицо явно пришло к выводу, что имеет дело с
помешанным, поэтому оно положило руки на колени, чтобы быть готовым к обороне;
тем не менее во рту его была сигара, а на лице - натянутая улыбка.
- Чем я могу быть полезен, сэр? - спросил он. - Не хотите ли
сигару?
- Нет, благодарю вас, - ответил мистер Левендер, - очи моей
души должны быть ясными, потому что я хочу спросить вас о самом главном. Вы или
не вы управляете нашей страной? От вашего ответа зависит все мое будущее.
Скажите, когда я призываю народ к чему-либо, я говорю то, что подсказывает мне
моя совесть или ваша? Далее, если я говорю то, что подсказывает ваша совесть,
то есть ли она у вас?
Высокое Лицо, по-видимому, решило ни в чем не перечить
незваному гостю и стряхнуло пепел с сигары.
- Черт побери, сэр, - сказало оно, - я не знаю, кто вы такой,
но моя совесть так же чиста, как и ваша.
- Я счастлив узнать это, - проговорил мистер Левендер со
вздохом облегчения, - ибо правите вы страной или нет, вы, несомненно, являетесь
тем источником, где черпают вдохновение почти все мои соотечественники и я сам.
Мы припадаем к вам и пьем. И сознание, что ваши воды чисты и не замутнены
никакими личными соображениями и властолюбием, бесконечно укрепит нас. Могу ли
я в таком случае считать, что вы - стоящая над страстями и происками безличная
сила и что ваши бесчисленные ежедневные издания отражают лишь объективную
истину и никоим образом не искажают положения вещей предвзятостью или
субъективизмом?
- Да вы хотите знать слишком много, - сказало Высокое Лицо,
улыбаясь.
- Но как же можно знать слишком много? - спросил мистер
Левендер. Если вы на самом деле невидимый властелин, направляющий потоки
общественной жизни и поворачивающий их в какую угодно сторону, то необходимо,
чтобы мы верили в вас; однако, прежде чем поверить в вас, мы должны узнать о
вас все - не так ли?
- Избави боже, сэр, - ответило Высокое Лицо, - это же
противно всем основам религии. Вера никогда не опирается на знание.
Мистер Левендер был настолько потрясен этим ответом, что на
мгновение умолк; брови его так и ходили вверх и вниз.
- Сэр, - выговорил он наконец, - вы подали мне новую идею.
Если вы правы, то не доверять вам и вашим действиям или, вернее, вашим
изданиям, есть не что иное, как кощунство.
- Надеюсь, что да, - сказало Высокое Лицо, выпуская длинную
струйку сигарного дыма. - Вам это раньше никогда не приходило в голову?
- Нет, - простодушно ответил мистер Левендер, - я еще
никогда не сомневался в том, что пишут в газетах.
Лицо усердно закашляло.
- Я всегда отношусь к ним с полным доверием, - продолжал
мистер Левендер, - и хочу, чтобы меня считали таким же: "без страха и
упрека". Насколько я понимаю, это тот принцип, на котором джентльмен
должен строить свою жизнь, всегда доверяя другим и стремясь к тому, чтобы
другие доверяли ему. Я, конечно, не говорю о немцах, - поспешно добавил он.
- Естественно, - ответило Высокое Лицо. - Попробуйте-ка
найти в наших газетах что-нибудь, что противоречило бы этому принципу. Все, что
они печатают, относится к немцам, если не прямо, то косвенно. Немцы - их idee
fixe {Навязчивая мысль (франц.).}, а без idee fixe никакая религия невозможна.
Вам понятна моя мысль?
- Конечно! - воскликнул восхищенный мистер Левендер, для
которого вдруг все на свете стало понятным и, более того, совпадало с его
собственными предположениями, так что все сомнения тут же отпали. - Вы, сэр, то
есть Невидимая Сила, есть кристаллизованное воплощение национальных чувств во
время войны; служа вам и проводя в жизнь идеи, сформулированные в ваших
газетах, мы, общественные деятели, служим всеобщей тенденции, которая, в свою
очередь, служит слепому и жгучему инстинкту Правосудия. Это в высшей степени
радостно для меня, не желающего лучшей судьбы, чем судьба скромного слуги в
общем доме.
Но только он закончил эту тираду, как ему вспомнились слова
Джо Петти об общественном мнении, и он добавил: - Но действительно ли вы есть
всеобщая тенденция, а не тенденция одних мэров? Вот в чем вопрос.
Высокое Лицо, казалось, с трудом понимало, о чем он говорит.
- Что вы хотите сказать? - спросило оно. Мистер Левендер
взъерошил волосы.
- Все дело в том, кого считать носителем общественных чувств
и разума, - спросил он. - Мэры это или не мэры?
Высокое Лицо улыбнулось,
- А как вы сами думаете? - спросило оно. - Вы никогда не
слыхали, какие речи говорят мэры после ужина? Тут просто сомневаться не в чем.
Если только это волнует вас, то можете быть совершенно спокойны.
Мистер Левендер страшно обрадовался добродушной уверенности
ответа.
- Благодарю вас, сэр! - воскликнул он. - Я отправлюсь домой
и опровергну домыслы этого низкого насмешника и разрушителя веры. Я встретился
лицом к лицу с Истиной и теперь полон желания продолжить мою общественную
деятельность. Я приношу вам тысячу извинений и покидаю вас, - добавил он,
потому что поезд как раз остановился в Саут Кройдоне. - Блинк! - И он вышел из
купе в сопровождении Блинк.
Высокое Лицо, которое на самом деле было личным секретарем
личного секретаря того Лица, которое мистер Левендер считал обладателем Истины,
следило за ним из окна.
- Вот это был номер, черт побери, - выпуская струю дыма,
пробормотало оно, когда его собеседник скрылся из виду.
Глава 19
Подвергается опасности улицы
В воскресенье, после беседы с Истиной, мистер Левендер,
всегда находивший день отдыха обременительным для своей деятельной натуры,
вышел из дому после раннего ужина. Весь день шел дождь, но сейчас проглянуло
заходящее солнце и озарило вершины деревьев горизонтальными лучами, выбившимися
из еще затянутой облаками дали. Он шагал с Блинк по покрытому лужами пустырю,
который расположен к западу от Спаньярд-Роуд; очень скоро дикая красота пейзажа
проникла в его душу, и он остановился, залюбовавшись вечереющей ширью. Дымчатые
облака туманного дождливого дня еще плыли в свете заката по яблочно-зеленому
небу; мистер Левендер смотрел на эти облака, и они казались ему символами
вселенской смуты, а сзади него стояли похожие на ведьм высокие черные елки,
которые, казалось, прислушивались к его космическим раздумьям. Он сейчас был бы
сущей находкой для художника: западный ветер развевал его седые волосы, трепал
темные усы, а Блинк, опередившая его на шаг, смотрела вдаль и лаяла так
яростно, что ее голова болталась из стороны в сторону.
