В это мгновение маленький камешек больно ударил его по руке.
- Кто бросил этот камень? - вопросил мистер Левендер. -
Пусть он выйдет вперед.
Виновный - разумеется, не кто иной, как мальчишка, бросивший
шляпу в пруд и не соизволивший извлечь ее оттуда даже за шиллинг, - виновный,
почуяв угрозу, прибег к испытанному средству: он пронзительно заорал:
- Изменник!
И таков был врожденный патриотизм толпы, что этот крик
подхватили сразу во многих местах. На минуту мистер Левендер от изумления
потерял дар речи.
- Изменник! Изменник! - разрастался крик, и Блинк взвизгнула
от камня, который угодил ей в нос; глаза мистера Левендера сверкнули.
- Гунны! - закричал он. - Гунны! Сейчас я вам покажу!
Произнеся эту невероятную угрозу, он вылез из пруда в ту
минуту, когда автомобиль рассек толпу надвое и знакомый голос произнес:
- Куда же это вы залезли, сэр?
- Джо, - сказал мистер Левендер, - не отвлекайте меня!
- Садитесь в машину, сэр!
- Никогда!
- Изменники! - орала толпа.
- Садитесь! - повторил Джо.
И, схватив мистера Левендера за ворот, он свободной рукой
сбросил наземь его грязную шляпу, втолкнул хозяина в машину, захлопнул дверцу,
влез на свое место и включил полную скорость. Блинк, лая и прыгая, неслась
впереди.
Вырвавшись из Пайав Перейд на Боттомли Лейн, Джо гнал машину
до тех пор, пока толпа наконец не превратилась в воспоминание. Он остановился,
чтобы узнать самочувствие хозяина. Мистер Левендер, высунувшись в окно, глядел
назад и дрожал всем телом.
- Ну, сэр, - проговорил Джо, - скажу я вам!
- Джо, - произнес мистер Левендер, - их всех следует
арестовать. Все они, без сомнения, гунны!
- Речь явно утомила вас, сэр, - сказал Джо. - Но как бы то
ни было, дело с концом.
С минуту мистер Левендер молча смотрел на него, затем прижал
ладонь к горлу и хрипло сказал:
- Нет, Джо, я не думаю, что дело с концом. Ни один оратор не
мог бы так думать. Ответственность - неотъемлемая часть нашего высокого
призвания.
- Минуточку, - пробормотал Джо, нырнув в бездну под
водительским сиденьем. - Глотните-ка, сэр.
Мистер Левендер поднес стакан ко рту и выпил все содержимое;
лишь по капелькам, оставшимся на усах, он понял, что оно пахнет ромом и медом.
- Джо, - укоризненно сказал он, - вы заставили меня нарушить
мои правила.
Джо улыбнулся.
- Да к чему они, сэр? Вы же сегодня будете ночевать дома.
- Ни в коем случае, - сказал мистер Левендер, - сегодня мы
ночуем в Хай-Барнет; завтра я скажу там речь о воздержании в военное время.
- Как угодно, сэр. Тогда постарайтесь вздремнуть, пока мы
едем.
И, втащив в автомобиль мокрую, обессилевшую Блинк, к черному
носу которой пристал какой-то красный лепесток, Джо уселся на свое место и
включил скорость. Мистер Левендер, годами не нюхавший спиртного, коего он
только что проглотил чуть не полпинты, быстро впал в забытье. И он пришел в
чувство, лишь проснувшись следующим утром.
Глава 4
Испытывает превратности общественной деятельности
"В котором часу назначен митинг?" - Эта зыбкая
мысль возникла в голове мистера Левендера, который лежал в постели и смотрел на
свет, пробивавшийся сквозь жалюзи. - Блинк!
Собака, которая лежала рядом с постелью и глодала
предусмотрительно притащенную в комнату кость, поднялась и посмотрела на
хозяина невинными глазами, отличающими ее породу.
"В ее глазах божественное безумие, - подумал мистер
Левендер, - это очень радует меня. Ах, как болит голова!" - И, увидев
возле руки шнурок от звонка, он потянул за него.
- Да, сэр, - раздался голос.
- Я бы хотел видеть моего слугу Джо Петти, - сказал мистер
Левендер. Завтрак мне не нужен, благодарю вас. Как велико население
Хай-Барнета?
- Не знаю, о чем вы говорите, сэр, - ответил голос, который
явно принадлежал его экономке. - Но Джо вы не увидите, я ему показала, где раки
зимуют. Подумать только, он позволил вам промочить ноги!
- Что происходит? - сказал мистер Левендер. - Я полагаю, что
вы горничная в хай-барнетской гостинице.
- Конечно, нет, - успокоительным тоном проговорила миссис
Петти, вставляя ему в рот термометр. - Покурите немножко эту штуку, сэр. О!
Посмотрите только, что эта псина притащила сюда! Фу! - И, схватив кость двумя
пальцами, она вышвырнула ее в окно. Блинк, видя, что ее считают виноватой в то
время, как она ни в чем не повинна, вытянула левую лапу и положила голову на
правую. Миссис Петти склонилась над хозяином, который лежал, глядя в потолок.
- Я так и думала, - сказала она, вынимая термометр,
торчавший из-под усов мистера Левендера. - Сто и одна. Лежите, сэр. Ох, этот
Джо!
- Миссис Петти, - голос мистера Левендера был слаб, ибо
голова болела невыносимо, - принесите, пожалуйста, утренние газеты.
- Нет, сэр. Когда у вас будет сто и десять, термометр взорвется.
Я лучше вызову доктора.
Мистер Левендер запротестовал было, но вдруг вспомнил, что у
всех общественных деятелей есть доктора.
- Относительно бюлле...? - Он говорил невнятно и проглотил
окончание.
- Что? Пули? - выдохнула миссис Петти, лицо которой в этот
миг показалось мистеру Левендеру состоящим из скул, глаз и черных теней. - Джо
мне не сказал ни слова о пуле. Где и как вы ухитрились ее получить?
- Я не говорил пуля, я хотел сказать бюл-ле-тень. О
состоянии здоровья.
Услышав эту загадочную сентенцию, миссис Петти всплеснула
руками и, пробормотав: "Бред", - устремилась из комнаты. Стоило ей
уйти, как памятливая Блинк поднялась и, подойдя к окну, положила передние лапы
на подоконник. Увидя, что кость сияет внизу на лужайке, она, со свойственным
всем тонким натурам пренебрежением к житейским последствиям, выпрыгнула в окно.
Грохот жалюзи потревожил впавшего в забытье мистера Левендера.
"Мистер Джо Левендер провел ночь спокойно, - подумал
он, - однако состояние его остается критическим". И его расстроенному
воображению уже представали нарушившие уличное движение толпы у станций
метрополитена; люди стояли с вечерними газетами в руках и читали бюллетень о
состоянии его здоровья. - "Так-так, - размышлял он, - как это обычно
бывает? Завтра мне станет лучше, но я не смогу еще вставать с постели,
послезавтра наступит некоторое ухудшение, и мое состояние еще будет внушать
опасения, через два дня... Что это за шум..." - До его слуха внезапно
донесся звук, подобный вою ветра в сухих камышах в сочетании со скрежетом пилы.
Затем последовало громкое царапанье.
