– Я обещал вам прогулку по парку, Камилла. Идите за своим капором и поедем.
Она несколько мгновений смотрела на него долгим, испытующим взглядом, затем, не говоря ни слова, кивнула. На этот раз вопреки обыкновению она повиновалась беспрекословно.
Когда Камилла вышла из библиотеки, Филип в отчаянии запустил пальцы в волосы и уставился невидящими глазами на массивные книжные полки вдоль обшитых панелями стен. В его библиотеке были тысячи томов по истории, романы, поэтические сборники и философские эссе, все они содержали в себе мудрость и знания многих веков. И все же, стоя перед ними, он напрасно пытался понять свое собственное поведение. Что-то в Камилле Брент было такое, что нарушало все его планы. На нее он не мог сердиться. С ней ему хотелось говорить и думать о том, о чем он ни с кем не говорил, – о горестных событиях последних лет, которые он похоронил внутри себя, стараясь изо всех сил быть сильным ради своей семьи.
Может быть, причина в том, что она посторонний человек, и он мог, не опасаясь, открыться ей? Ему никогда не пришло бы в голову признаться Бриттани в собственной слабости. Внезапно Филип понял, что никогда ни о чем серьезном не разговаривал с Бриттани. Она никогда не проявляла ни малейшего интереса к его семье. Филип задумался. Как бы она прореагировала на проблемы Джереда? Сразу же пришла бы к нему и все рассказала во избежание скандала, решил он. Но с другой стороны, Джеред не доверился бы Бриттани. Она внушала ему слишком большую робость.
А вот в Камилле нет ничего пугающего. Милая, честная девушка, она слишком близко все принимает к сердцу, и поэтому к ней испытываешь доверие. Слишком прямодушная, да. Несколько эксцентричная. Он ухмыльнулся, вспомнив, как она пряталась в шкафу у Доринды, как чихала, стоя с котенком в руках. И как лежала в грязи после того, как Мармеладка перебросила ее через ограду. И как ангельски пела в Мэрроуинг-Холле. Она была возмутительна, восхитительна и необычайно рассудительна в одно и то же время. Но возможно, именно поэтому всем вокруг – даже Шарлотте, которая обладала особым чутьем на неискренность, – было с ней так чертовски легко.
В этот момент Филип понял, что Камилла теперь для него нечто большее, чем просто служащая, выполняющая за деньги временную работу. Она стала ему другом. Всем им.
Через несколько минут Камилла спустилась вниз по лестнице. Филип ждал в холле и смотрел на прекрасное видение в шляпке со страусовыми перьями, приближающееся к нему.
– Миледи, ваша карета ждет, – торжественно произнес граф, и глаза его сверкали от удовольствия, когда он накидывал ей на плечи мантилью.
– Вы поедете очень быстро? – нетерпеливо спросила Камилла, после того как граф отпустил конюха, державшего лошадей под уздцы, и помог ей сесть в экипаж. – Мне всегда было интересно, что чувствуешь, когда несешься вперед с бешеной скоростью, так что ветер свистит в ушах. Это должно быть очень здорово! Когда я узнала, что вы доехали до Ньюмаркета меньше чем за четыре часа…
Граф бросил на нее странный взгляд.
– Кто вам рассказал о Ньюмаркете? Это было много месяцев назад.
– О! – Камилла покраснела, потом громко рассмеялась. – Я слышала об этом в таверне. Тогда весь Лондон говорил о вашем знаменитом пари. Видите ли, одна из служанок в таверне приходится кузиной одному из ваших лакеев. Поэтому ей было все известно об этом пари, и точное время вашего путешествия, и в какое восхищение привела ваша победа весь высший свет.
– Понятно. А как зовут этого очень болтливого лакея? – сухо осведомился он.
– Кажется, Эндрюс или, может быть, Уолтерс?
Он улыбнулся.
– Ваша память так же исключительна, как и ваше умение ездить верхом. Не припоминаю никого из моих слуг с таким именем. Когда-то у нас был Сандерс и конюх по имени Андерс, но это было очень давно…
– Андерс? – Камилла подпрыгнула на сиденье рядом с ним. Несмотря на свежий октябрьский воздух, она побледнела. – Не… не Генри Андерс?
– Да, но он не мог быть кузеном этой девушки. Генри Андерс ушел из Уэсткотт-Парка три года назад и поступил на работу к Марчфилду. С тех пор я о нем ничего не слышал.
Голос графа звучал угрюмо. На его лице появилось прежнее замкнутое, жесткое выражение.
– Нет, Андерс не был кузеном Фредерики, но имя его мне знакомо. Однажды я встретилась с его другом в «Розе и лебеде», и тот что-то говорил о нем. Похоже, вам не очень нравился этот человек.
– Он был уволен при весьма неприятных обстоятельствах, – сухо ответил Филип.
– Вот как. Он… что-нибудь украл… или…
– Он пренебрег своими обязанностями.
Филипу явно не хотелось говорить об Андерсе, но Камилле было необходимо узнать о нем как можно больше.
– Вы говорите об этом с такой горечью. Значит, вы его не любили?
Филип, ловко управляя резвой парой каурых коней на узких лондонских улицах, мысленно перенесся на три года назад, в то время, когда Маргарита еще была жива.
– Генри Андерс позволил моей сестре уехать из дому одной в ту ночь, когда она погибла. Маргарита была сорвиголовой и последовала за Джеймсом и братьями Кирби, пустившимися в очередную дикую эскападу. Если бы Андерс ее остановил или предупредил бы ее гувернантку или миссис Уайет, возможно, она и Максвелл Кирби сегодня были бы живы.
– Я не знала. Простите меня. – Камилла спрятала лицо в меховой воротник своей мантильи. По ее телу внезапно пробежала дрожь. Она спрашивала себя, было ли простым совпадением то, что тот человек, убитый в «Белом коне», работал у Филипа, а затем у Марчфилда. Что-то во всем этом ее настораживало, но она не могла понять, что именно. Итак, между убитым и лордом Марчфилдом существовала связь. Возможно, Андерс запугивал лорда Марчфилда все эти годы; вероятно, он заставил Марчфилда взять его на службу, а потом стал вымогать у него огромные суммы денег.
Но почему? В чем заключалось это вымогательство?
Камилла вздрогнула, и Филип бросил на нее внимательный взгляд. Когда кони вошли в ворота Гайд-парка, граф свернул на дорогу для карет и пустил каурых шагом.
– Вам холодно. Вот, возьмите это. – Граф достал из-под сиденья красное шерстяное одеяло, которым Камилла закутала ноги. Но не прохладный осенний воздух заставил ее дрожать, а родившиеся в ее голове подозрения. Камилла попыталась думать о чем-нибудь другом. Сейчас не время размышлять об этом деле, иначе Филип заметит ее тревогу и начнет расспрашивать, а она никого не хотела впутывать в эту историю.
– Вы очень молчаливы, – заметил Филип, обменявшись приветствием со знакомым наездником, который поскакал вперед по параллельной дорожке.
– Я думала о Джереде. – Камилла незаметно скрестила пальцы, чтобы оправдать свою ложь. К счастью, разговор перешел на другую тему, ту, которую ей хотелось обсудить гораздо больше.
– Я должен извиниться перед вами за свое поведение в библиотеке, – сказал граф, бросая на нее быстрый взгляд. – Вы проявили большое великодушие, пытаясь помочь Джереду. Благодарю вас.
