Через некоторое время Камилла спустилась вниз, хотя совершенно не чувствовала голода. В столовой она встретила Джеймса под руку с Шарлоттой, подошла к ним и заговорила.
Однако не успела она сказать и двух слов, как появился Дарджесс и подал ей на серебряном подносе письмо.
– Это, наверное, послание от Филипа. Он просил нас сегодня выполнить одно его поручение, – сказал Джеймс. Камилла взяла в руки письмо и увидела, что оно написано на плотной матовой бумаге графа Уэсткотта с его титулом и гербом в верхней части листа.
– Поручение? – рассеянно переспросила она, глядя на письмо.
– Да, что-то насчет пожертвования работному дому на Порридж-стрит, – сказала Шарлотта. – Он все объяснил Джеймсу.
Камилла услышала в ее голосе напряженные нотки, подняла глаза от письма графа и с беспокойством заметила припухшие глаза Шарлотты и болезненную бледность ее лица. Джеймс тоже казался чем-то озабоченным и держал себя с принужденной веселостью. Камилла почувствовала неладное, но от расспросов удержалась.
– Филипу пришлось срочно уехать по какому-то делу, – заметил Джеймс. – Прочтите письмо, я уверен, оно вам все объяснит.
Бумага дрожала в руках Камиллы. Она положила письмо на стол и стала читать.
Дорогая Камилла!
У Дарджесса хранится корзинка с продуктами и документ, свидетельствующий о существенном пожертвовании работному дому. Джеймс и Шарлотта лично отвезут и то и другое на Порридж-стрит и поговорят с миссис Тумбс, если вы согласны. Прошу прощения, что не смог заняться этим лично, но сегодня мне предстоит одно неотложное дело.
Я последовал вашему совету и рассказал Джеймсу и Джереду о состоянии дел, оставшихся после отца. Они были поражены и возмутились, что я им до сих пор ничего не рассказывал. Их не только испугало то, что мы чуть было не разорились, теперь они не хуже меня осознают, как опасна порывистая, импульсивная натура Одли, если ее не держать в узде. Я также сообщил Джереду, что они с Дориндой должны вернуться в Уэсткотт-Парк немедленно. Он даже не стал со мной спорить – полагаю, он счел это наказанием за историю с Уимпнеллом. Я решил, что лучше всего нам всем завтра вернуться в Уэсткотт-Парк под предлогом подготовки к балу.
Простите меня за все. Я никогда не хотел вас обидеть и надеюсь, что мы все же сможем остаться друзьями. Для меня это очень важно: вы первая женщина, с которой я мог говорить о своих проблемах, о своей жизни, своих семейных заботах. Мне очень не хотелось бы потерять то ощущение душевной близости, которое установилось между нами, хотя я понимаю, что именно этого и не заслуживаю.
Камилла, на карту поставлено очень многое, больше, чем мы оба можем себе представить. До тех пор пока все не решится, нам надо держаться вместе. Я постараюсь не создавать для вас излишних трудностей. Но ради вашей собственной безопасности вы должны сегодня оставаться на Беркли-сквер. Вечером я вернусь и отвезу вас на бал к леди Астерли. Никуда не выезжайте ни с кем, кроме Джеймса или Кирби.
До вечера, и будьте очень осторожны.
Филип.
Если бы даже он был судебным приставом, и то не мог бы написать более официального послания, мрачно подумала Камилла. Но чего она ожидала?
Девушка аккуратно сложила письмо пополам и подняла взгляд на наблюдавших за ней Джеймса и Шарлотту.
– Достойно восхищения, как вы стараетесь помочь детям из работного дома, – заметил Джеймс, ставя кофейную чашку на блюдце. – Особенно этой маленькой девочке, Хестер. Доринда мне сегодня утром призналась, что она хотела бы познакомиться с ней, особенно после всех этих ваших рассказов о ней. Судя по всему, это необыкновенно умная, добрая девочка.
Мысли о Хестер отвлекли Камиллу от собственных страданий.
– Да, мне бы и самой хотелось ее повидать. – Ей стало тоскливо. Она представила себе радость малышки, когда та получит подарки. Интересно, увидит ли она еще когда-нибудь Хестер снова? – Но если миссис Тумбс заподозрит мое участие в этом пожертвовании работному дому, она задаст вам сотню вопросов, и на одни только ответы ей у вас уйдет уйма времени.
– Мы обо всем позаботимся, Камилла, – заверила ее Шарлотта, которая так и не притронулась к еде, рассеянно ковыряя вилкой.
– Что-нибудь случилось? – Камилла не смогла удержаться от вопроса.
Джеймс кашлянул. Потом сложил салфетку и положил ее рядом с тарелкой.
– Шарлотта устала. Эти рауты и приемы совершенно выбили ее из колеи. Мы ведем в Хэмпшире тихую жизнь и привыкли к ней.
– Или, может быть, сказывается напряжение от страха, что ее «кузина» назовет пэра не тем титулом или опозорится во время танца, – улыбнулась Камилла.
– О нет, вы прекрасно справляетесь. – Шарлотта дружески прикоснулась к плечу Камиллы. – Жаль, что вы и правда не моя кузина – или сестра, – прибавила она с тоской в глазах.
Камилла была растрогана.
– Я тоже чувствую себя так, будто вы – моя семья, – застенчиво призналась она. – Вы были ко мне так добры – вы оба.
Джеймс встал.
– Эта дурацкая затея моего брата имела, как ни странно, самые положительные результаты. Вы оказываете на него необыкновенное влияние, Камилла. Филип очень изменился за эти дни, что он провел с вами.
– Не знаю, что вы имеете в виду. Я старалась стать его другом…
– Вы стали другом для всех нас. С вашим появлением в Уэсткотт-Парке стало светлее, теплее и веселее. Мы почувствовали себя раскованно. Прежде здесь царило напряжение. За это мы вам благодарны, и я, и Филип.
Камилла была поражена.
– Он вам так сказал?
Джеймс кивнул.
– Он сказал это сам сегодня утром. – И Джеймс прибавил, не обращаясь ни к кому: – Я только надеюсь, что когда он наконец завоюет Бриттани, а он ее обязательно завоюет, она принесет в нашу семью хотя бы половину того солнечного света, который принесла эта девушка. – Обойдя вокруг стола, он взял руку Камиллы, поднес к губам и поцеловал кончики ее пальцев. – Мы у вас в долгу, мисс Смит, – тихо произнес он, затем повернулся к Шарлотте: – Я прикажу подать карету. Лучше нам съездить в работный дом сейчас и вернуться, пока дождь не разошелся.
Только тут Камилла заметила, что небо затянуто свинцово-серыми тучами и первые капли дождя ударили в окно. Но несмотря на мрачную погоду, настроение у девушки поднялось после неожиданных слов Джеймса.
Оставшись в столовой наедине с Шарлоттой, Камилла внезапно почувствовала радостное волнение при мысли о том, что Хестер и другие дети наконец-то получат ощутимую помощь.
– Спасибо вам за то, что согласились отвезти эти вещи в работный дом. Не могли бы вы сделать для меня еще кое-что?
– Все что угодно, – немедленно ответила Шарлотта.
