– Ошибки можно исправить, – проронила Анабел, нарушив воцарившуюся тишину. – Когда мы вернемся, вы во всем разберетесь с отцом.
– Если Боксер не доберется до него первым. – Кейд швырнул на землю окурок сигареты и с яростью наступил на него ногой, словно перед ним был Фрэнк Боксер.
Брет смотрел в темное небо, усеянное звездами; луна освещала одинокого лося на черном холме вдали.
– Анабел, есть в дневнике объяснение, что же произошло?
– Да, есть. – Анабел вопросительно посмотрела на Кейда, ожидая его одобрения. Он кивнул, и она продолжила:
«Сегодня самый грустный день из всех, которые я провела в этом доме. Хозяин заперся в кабинете наверху с несколькими бутылками спиртного. Никто не может набраться смелости поговорить с ним. Сейчас полночь. Хозяин не выходил из кабинета с раннего утра, когда мы нашли бедную миссис Маккаллум. Она застрелилась, прямо в саду. Никто, кроме слуг и доктора Холта, не знает об этом. Мистер Маккаллум поговорил с доктором, а затем дал указания слугам. Мы должны говорить, что миссис Маккаллум умерла от лихорадки. Никто не должен был знать правду. Господи, секреты так трудно хранить, особенно в таком большом доме. Наверняка пойдут пересуды, но мистер Маккаллум найдет способ прекратить их. Молю Бога, чтобы у него это получилось, ради двух бедных детей, массы Брета и массы Кейда, которые будут теперь расти без матери. Ни к чему им слушать сплетни. Не знаю, кого мне больше жаль: миссис Маккаллум или ее мужа. Мороз по коже идет, как вспомню его серое лицо. Завтра похороны. Впереди нас ждут тяжелые дни». Брет резко повернулся к Анабел и Кейду; лицо исказила гримаса боли.
– Завтра я возвращаюсь в Сент-Луис. Если кто-нибудь хочет присоединиться, пожалуйста, но ждать я не буду, надо торопиться.
– Я стобой, – тихо промолвил Кейд, вглядываясь в темноту.
– И я с вами. – Закрыв книгу, Анабел подошла к Кейду и взяла его за руку. – Мы поговорим с вашим отцом и раз и навсегда покончим с Фрэнком Боксером.
– Если еще не поздно, – с горечью заметил Кейд.
– Не смей так думать. – Как ни старалась Анабел говорить убежденно, на душе у нее было неспокойно. Она была уверена, что Боксер нанял Коба убить Брета. У нее были и другие подозрения. – Брет, ты говорил, что оставил письмо Дерриксону?
– Да. Дерриксон – поверенный отца. Кейд его не знает. Он работает четыре года. А ты встречала его, Анабел.
– А, да. Я помню его. Мерзкий тип! – поморщилась Анабел.
– Ты думаешь, что Дерриксон не отдал письмо? Значит, он заодно с Боксером?
Анабел кивнула.
– Именно так. Перед тем как мы уедем, я должна послать телеграмму мистеру Стивенсону, чтобы он предупредил вашего отца об опасности. Боксер хотел убить Брета, разорить отца и, кто знает, что еще? Я допускаю и крайние меры.
– Даже... убийство, Анабел? – Кейд схватил ее за запястье.
– Да.
Вдалеке послышался вой кайота, и три человека на веранде вздрогнули. Они понимали, что могут опоздать.
Глава 26
Сент-Луис
Из конюшен, расположенных в глубине обширного поместья Маккаллума, не доносилось ни звука. Лукас Джонсон неторопливо вышел из экипажа во двор, залитый лунным светом. Лошади беспокойно прядали ушами; Джонсон дал кучеру знак подождать и направился к конюшням, испытывая смешанное чувство отвращения и удовлетворения.
Это было то самое проклятое место, где много лет назад Джонсона держали связанным, прежде чем Росс Маккаллум вышвырнул его из страны. Именно здесь он потерял свободу. Лукас неспроста выбрал это место, чтобы лишить Росса Маккаллума жизни.
Он открыл дверь конюшни, сердце забилось в предвкушении – двадцать два года он ждал этого момента.
Росс Маккаллум уже давно был пленником в своем собственном доме – его держали в подвале, а слугам Дерриксон сказал, что хозяин уехал из города. Теперь Росса перевели в конюшню и сообщили, что конец его близок.
Впервые за время заключения Росса Джонсон решил увидеться с ним. Сегодня он в первый и последний раз поговорит с Маккаллумом и обрадуется, увидев, что будет со стариком, когда тот узнает, кто виновник всех его неудач.
Крепко сжав в руке трость с золотым набалдашником, Джонсон переступил порог конюшни. Горел один-единственный фонарь, и в тусклом свете были видны стойла, подсобное помещение, и большое открытое место со скамейками, инструментом и мешками с овсом.
У дальней стены стоял фамильный экипаж, который даже здесь выглядел элегантным.
Джонсона гораздо больше интересовал его владелец – Росс Маккаллум. Он сидел на скамейке со связанными руками и с кляпом во рту. Он уставился на вошедшего как на привидение.
– Да, друг мой, – мягко промолвил Джонсон, закрывая дверь конюшни и подходя к своему бывшему хозяину. Когда-то он был поверенным Маккаллума, так же как теперь Дерриксон, с которым они перехитрили старика. – Вот мы и встретились, мистер Маккаллум. Думали, что никогда больше не увидите меня? Вы знали меня как Фрэнка Боксера, но вернулся я влиятельным человеком. Лукас Джонсон – к вашим услугам, сэр.
Он кривляясь склонился перед стариком в низком поклоне.
– Мечтал навсегда избавиться от меня, но, как видишь, не удалось. Твоя жизнь пошла прахом, я оказался на коне.
Он ткнул тростью в плечо старика.
– Настал долгожданный день в моей жизни – я увижу, как ты умрешь.
Изможденный человек с седой бородой, сидевший перед Лукасом, казалось, вот-вот взорвется от ярости и набросится на Джонсона, но Бартоломью и еще двое подручных хорошо справились со своей работой: веревки были крепкими, узлы – тугими.
Так же надежно был связан и второй пленник. Рядом со стариком на скамейке сидел Эверет Стивенсон, похожий на свирепого пирата, который был готов принять смерть.
Джонсон, не удержавшись, расхохотался.
– Не смотрите на меня так, Стивенсон. Если бы вы не совали нос в чужие дела, ничего бы с вами не случилось. А теперь придется вас тоже убить. Ваша смерть прекрасно вписывается в мой план: мистер Маккаллум убил своего верного слугу, когда тот принес известие о смерти сына. К счастью, ваш агент не справился с заданием. Хотите что-то сказать, мистер Маккаллум? Конечно, только сначала я должен убедиться, что вы не наделаете глупостей.
Лукас посмотрел на тощего Бартоломью, который сидел на скамье напротив, пил из фляжки бренди и раскладывал пасьянс.
– Ну, – спросил Джонсон, покручивая темные усы. – Наш заключенный хорошо себя вел?
– Не сказал бы. Как только я вынимаю у него изо рта кляп, чтобы он мог поесть, старикашка разражается такой руганью, что уши вянут, – пожав плечами, ответил Бартоломью.
Джонсон усмехнулся.
– Неужели?
– Да, еще он пытался подкупить меня. Но я, конечно, не поддался на уговоры.
