Но Эмма тотчас забыла о надвигающейся грозе, услышав лошадиное ржание. Звук донесся из-за пригорка налево от нее, поросшего деревьями и кустарником. Не выпуская вожжей, девушка достала из-под сиденья ружье, чувствуя, как забилось сердце.
Кто это мог быть? Отец и его люди? Тогда бояться нечего. Но если это Гарретсоны… Пальцы сами собой стиснули ружье.
Не колеблясь, Эмма направила лошадей в сторону от дороги, огибая пригорок, за которым простирался широкий участок травянистой равнины. Глазам ее открылась неожиданная картина.
Неподалеку трое ковбоев во главе с Куртом Слейдом кого-то жестоко избивали ногами. Эмма узнала Реда Петерсона и Эйса Уитлока. Пока она приглядывалась, лежащий попробовал подняться, но снова упал. Слейд добавил к пинкам тяжелый удар кулаком.
Человек на земле попытался откатиться в сторону, но Эйс остановил его новым пинком. Ред собрался было последовать его примеру, однако занесенная нога так и не опустилась. Ружейный выстрел заставил нападавших на мгновение окаменеть, потом схватиться за ружья. Однако вид одинокой женской фигурки в фургоне, отчаянно нахлестывающей лошадей, удивил их еще больше.
– Прочь! Прочь! – кричала Эмма, приближаясь.
Трое на одного! Ее трясло от негодования. Фургон еще катился, а она уже спрыгнула на землю и подбежала к группе мужчин, замерших в нерешительности. Возмущение сменилось ледяным ужасом, когда взгляд ее упал на окровавленное лицо. Это был Такер Гарретсон.
– Бросьте ружья! Два шага назад! – приказала Эмма сквозь зубы.
Что-то бормоча себе под нос, троица отступила от лежащего. Ни Ред, ни Эйс не осмеливались поднять взгляда и явно чувствовали себя не в своей тарелке. Неожиданное появление хозяйской дочери привело их в полную растерянность.
– Мисс Эмма, негоже вам вмешиваться в мужские дела, – наконец не выдержал Ред, когда девушка присела на корточки рядом с Такером. – Ехали бы вы домой…
Она не подала виду, что слышала, охваченная страхом за жизнь Такера. Судя по всему, тому досталось как следует, – он едва дышал. Эмма легонько похлопала его по щекам. Синие глаза открылись, но они ничего не видели. Кровь была повсюду: на лице, на одежде.
– Ну-ка, помогите мне! Несите его в фургон!
Эйс и Ред послушно сделали шаг вперед, но их остановил резкий окрик Курта Слейда. Тот смотрел на Эмму сверху вниз недобро прищуренными глазами:
– Вот что, мэм, ни к чему вам марать руки ядовитой кровью этой крысы. Нам приказано было стрелять без предупреждения в любого, кто ступит на земли Маллоев. Ему еще мало досталось…
– Не смей возражать! – прошипела Эмма с такой яростью, что Слейд удивленно уставился на нее. – Ред, Эйс! Быстро сюда и помогите мне, одна я не справлюсь.
Ковбои переглянулись, переминаясь с ноги на ногу и потирая руки. Однако ни один не решился подойти.
– Чтоб вам сгореть в аду, трусы несчастные!
Эмма подхватила Такера под плечи, готовясь приподнять его.
– Послушайте, – снова обратился к ней Слейд, – леди здесь не место. Это – наше дело, не забивайте этим голову. Вам не понять…
– Отчего же, я поняла все превосходно! – перебила Эмма, сверкнув на него глазами. – Нетрудно понять, что к чему, когда видишь, как трое избивают одного до смерти! Ковбои так не поступают, Слейд, и сдается мне, что это твоя затея. Что ж, ты начал, а я закончу! Ты уволен, прямо здесь и сейчас!
– Ну, мэм!.. – Поначалу надсмотрщик даже не нашелся, что сказать, потом вытер рот ладонью и медленно произнес: – Советую подумать, иначе…
– Ты еще и угрожаешь? Убирайся к дьяволу, а то пристрелю, как собаку, потому что ты собака и есть! Собирай вещи – и чтоб духу твоего не было утром на ранчо! Когда отец узнает, он и говорить с тобой не захочет.
Первоначальное изумление сменилось бешенством. Взгляд Слейда был полон такой неприкрытой ненависти, что она отшатнулась бы, не будь так испугана за Такера. Эмма вновь повернулась к Реду и Эйсу:
– Ну, чего ждете? Чтобы и вас уволили?
Толкая друг друга, ковбои бросились выполнять приказ, не обращая больше внимания на Слейда, стоявшего со стиснутыми кулаками. Челюсти его были сжаты с такой силой, что казалось, он попросту не сумеет больше их расцепить. Когда Ред и Эйс укладывали Такера на пол фургона, молния полоснула совсем близко. Под парусиновым навесом дождь был не так страшен, но Эмма с тревогой заметила, что избитый потерял сознание. Вообще он выглядел так, словно одной ногой уже был в могиле.
– А теперь прочь! Не прикасайтесь больше к нему! С дороги!
Растолкав ковбоев, Эмма торопливо взобралась в фургон и подхватила брошенные вожжи. Ред и Эйс наблюдали за ней в мрачном молчании, но с почтительного расстояния.
– Все уладится, – проговорила девушка, обращаясь к бездыханному Такеру. – Вот увидишь, все будет в порядке!
Ливень упал стеной. Плодородная почва пастбища почти сразу превратилась в вязкое болото. Лошади, нахлестываемые Эммой, рвались вперед изо всех сил, – фургон кренился и вилял. Ветер налетал яростными порывами, щедро швыряя дождевую воду под парусину.
Над головой клубились тучи, полыхали молнии. Рявкнул гром, и лошади шарахнулись в сторону. К ливню примешался крупный ледяной град. Ветер усилился настолько, что дождь летел почти параллельно земле, обильно орошая все, что было в фургоне. Каким-то образом Эмма ухитрилась набросить на Такера плед. Сама она давно промокла насквозь, но не чувствовала холода, разгоряченная борьбой с артачившейся упряжкой.
– Тихо, тихо! – выкрикивала она, но рев стихии перекрывал возгласы.
Где бы спрятаться? Эмма вспомнила про хижину в устье каньона Длинных Скал. До ранчо все еще оставалось три мили, до хижины – только полмили. Это было ближайшее укрытие. Дорога в той стороне каменистая, лошади не увязнут; они доберутся быстро.
Когда упряжка повернула в сторону каньона, в одинокое сухое дерево, буквально в двух шагах от них, ударила молния. Несмотря на дождь, дерево вспыхнуло факелом. Лошади взвились на дыбы, и девушка еле-еле справилась с упряжкой.
– Ради Бога, милые мои! – в отчаянии уговаривала она усталых и перепуганных лошадей. – Потерпите еще немного!
Наконец под рев бури и вспышки молний, под неослабевающим ливнем ей удалось достичь цели.
– Такер, очнись! Слышишь, ты должен очнуться! Я не смогу одна!..
Глядя на распростертое тело Такера, она вдруг поняла, что не сумеет в одиночку перетащить его в хижину. Он по-прежнему не подавал признаков жизни. Осторожно, потом все сильнее девушка потрясла его за плечо.
Никакой реакции. Слезы отчаяния брызнули у нее из глаз. Тяжело дыша и всхлипывая, она тянула и толкала мокрое неподвижное тело. Дощатый пол фургона был залит кровавой водой.
Гром снова ударил прямо над головой. Эмма не заметила бы этого, если бы не лошади, сильно толкнувшие фургон назад и едва не сбившие ее с ног. Она бросила безумный взгляд на хижину, полускрытую стеной дождя. До двери было футов двадцать, не больше, но подъехать ближе мешали два каменных уступа, похожие на широкие ступени. С таким же успехом хижина могла быть на другом краю света.
