– Тебе еще налить? – Лицо Бусыгина вдруг стало угрюмым.
То ли тяжело было ему слышать эту фамилию, то ли раскаивался в излишней
откровенности.
– Значит, ему тоже нравится запах сырой нефти?
– А то! Потерся в верхах, узнал какие нужно подходы,
пошпионил, подсуетился – и решил моими руками себе жар загрести.
– Пошпионил? То есть у него там связи есть?
– Еще какие! Не знаю, помнишь ли ты, но еще в бытность мэром
был у Глебки помощником такой Мордухаев. Прославился тем, что один «Ту-134»
продал сразу в две страны мира. И много чего наворотил, пользуясь практической
безнаказанностью. Ох, отстегивал он Глебушке… нам в те времена столько и не
снилось! Но настал и Мордухаеву окорот. Чужанин под давлением сверху его
уволил, а через две недели пришли фээсбэшники его арестовывать. И в этот момент
– среди ночи – появляется в его квартире Глеб и начинает качать права человека.
Болен Мордухаев, в натуре, нельзя так негуманно… И дали железные феликсовцы
слабину, позволили Глебу забрать Мордухаева под свою гарантию: якобы врачу
показать. Рано утром получили по башке от прокурора области – а он мужик какой
надо! – помчались с врачом к Мордухаеву, а его уже и след простыл: улетел
на Ближний Восток. Только через несколько лет замелькал в Аммане. Понял? В
Аммане!
– Погоди! – вспомнил Юрий встречу на холме
Геракла. – Он такой… с одутловатой мордой?
– Точно, – кивнул Бусыгин. – Таким и родился.
Послышалось щелканье замка, и в комнату ворвалась Лора. Юрий
едва успел встать так, чтобы загородить развороченное кресло, но Лора ни на что
не обращала внимания:
– Степан, ты что?! Тебе пора! Все время вышло!
– Да, – он провел ладонью по лицу. – Я как-то и
забыл, что надо возвращаться… Погоди, Лорик. Еще шесть секунд.
Настойчиво, но ласково выставил ее из комнаты. Быстро
натянул брюки, рубашку, валявшиеся на полу, обулся. Извлек кассету из
видеомагнитофона, спрятал за пазуху. Юрий только и мог, что смотрел беспомощно,
чувствуя себя окончательно обезоруженным. Бусыгин начал было закрывать тайник и
вдруг насторожился, заглянул в недра кресла… Сунул туда руку и вытащил знакомую
Юрию пачку долларов:
– А это еще что?! Егоркина заначка, что ли? Ну, были ваши –
стали наши. – Сунул деньги Юрию: – На, держи. Это тебе. Да бери
немедленно! Пленку дать не могу, извини. Ты даже не понимаешь, какой это
тринитротолуол, а у тебя руки горячие. Рванет так, что… Нет, слишком большой
риск. А деньги возьми, они пойдут сверх обещанной суммы. И вот еще что…
Бусыгин огляделся, схватил со столика дамский журнал, отодрал
не глядя полстраницы, что-то торопливо написал Лориным темно-бордовым
косметическим карандашиком, валявшимся прямо на полу.
– Это телефон. Если что, звони – и не обращай внимания, что
бы тебе ни говорили. Тупо стой на своем и передавай привет Степану Андреевичу.
А вот когда скажут, что такого здесь нет, но есть Андрей Степанович, можешь
назвать номер телефона, где ты находишься, и я вскоре перезвоню. Или еще что-то
передай. Человек по этому номеру сидит надежнейший… Знай: чем могу – помогу.
Давай краба.
Бусыгин стиснул руку Юрия, сверкнул на прощание улыбкой и
ринулся в дверь. Какое-то мгновение он еще помедлил в прихожей, причем оттуда
доносились звуки смачных поцелуев, а потом снова щелкнул замок.
Юрий оглянулся на кресло и окончательно привинтил деревянный
кругляшок на место.
Что-то мешало. Ах да, он ведь держит пачку денег… Подумал
минуту и сунул ее за пазуху, как Бусыгин – кассету. Привел в порядок кресло и
вышел из комнаты.
Он думал, Лора спустилась проводить Бусыгина, однако увидел
ее стоящей у кухонного окна. Она смотрела во двор так напряженно, что даже не
услышала шагов Юрия.
Он глянул поверх ее коротко стриженной белобрысой головы – и
на миг задохнулся, увидев, что из автомобилей, запрудивших двор, выскакивают
омоновцы.
У Бусыгина, брошенного лицом на капот обшарпанной «Волги»,
за рулем которой сидел перепуганный до смерти водитель, руки были вывернуты
назад. Невысокий капитан защелкнул на них наручники, потом заставил Бусыгина
подняться и сноровисто охлопал его ладонями. Вынул из-за пазухи кассету,
повертел и, держа в вытянутой руке, будто взрывное устройство, прошел
журавлиным шагом к черному «Мерседесу», стоящему поодаль. Вытянулся во фрунт.
Затемненное стекло чуть приспустилось; капитан протянул туда
кассету. Ее приняли, и стекло поднялось. Капитан козырнул и отправился в
обратный путь, к Бусыгину, которого в это время два омоновца запихивали под
белы рученьки в невесть откуда взявшийся автозак.
Степан Андреевич вывернул голову, оглянувшись на дом.
Лора резко отпрянула от окна, наткнулась на Юрия и испуганно
пискнула.
– Они сейчас придут, – выдохнул Юрий. – Никому не
открывай! Пошли отсюда, быстро! Выберемся через балкон, может быть, там
свободно? Я тебя сниму, не бойся, это не так уж высоко. Скажу, что все это
время ты была со мной. Не дома, а со мной!
Лора не шелохнулась. Ее глаза были огромными, неподвижными,
потом взгляд вдруг резко вильнул – и Юрий понял все.
– Так это ты? – выдохнул чуть слышно. – Ты его?..
Но за что?
Хриплый голос Лоры доходчиво объяснил, куда следует
обращаться с такими вопросами.
Юрий махнул рукой:
– Падающего – толкни, так? Что, папашка твой сменил хозяина
и теперь пашет на Чужанина? Ведь это их совместные игры? Можешь молчать, тут и
слепому видно. Чужанинский «Мерседес», да? Глеб Семеныч на «Волгах» ведь не
ездит! Но не рано ли вы Степу решили закопать? Он тебя достанет рано или
поздно, он же не дурак…
– Ме-ня? – перебила Лора, вытаращив глаза. – А при
чем тут я? Ему и в голову ничего насчет меня не взбредет. Другое дело – ты.
Если кого и будет Степа доставать, то, уж конечно, тебя! Ты пришел ни с того ни
с сего, ты и…
– Ах ты…
– Ой, не надо, а? – Лора махнула рукой и пошла к
холодильнику. – Обойдемся без слов! Я их от тебя наслушалась выше головы,
ты лучше подумай, какими тропками теперь бегать будешь: один заяц сразу от двух
волков!
Она достала кастрюльку с холодными макаронами, большую ложку
и принялась есть прямо из кастрюли, почти не жуя и быстро глотая.
– Смотри не подавись, – наконец сказал Юрий и вышел из
кухни.
Уже открывая балконную дверь, услышал, как Лора вдруг громко
поперхнулась и зашлась кашлем. Ну чего же еще ждать, когда вот так глотаешь
живьем…
Она еще кашляла, когда Юрий спрыгивал с балкона.
Внизу никто не караулил, а высота была ему привычна. Не в первый
раз… но уж точно – в последний.
