У Алёны подогнулись ноги. Неужели это не мираж? Вот эта
бордовая книжечка – ее иностранный паспорт! Схватила пакет, развернула
дрожащими руками. Слезы набежали на глаза, когда увидела свою фотографию –
глупое, доверчивое лицо с широко открытыми глазами, – когда прочла свое
имя, начертанное нерусскими буквами: Aljona Vasnetzova. А ведь бывали жуткие
минуты, когда мерещилось, будто у нее и впрямь осталась только эта вычурная
«рабочая» кличка «Жасмин», Ясмин по-арабски. Ее зовут Алёна Васнецова, и
паспорт подтверждает это… А теперь пора бежать!
Нет. Еще не все сделано. Без малейших колебаний Алёна
выгребла из сейфа деньги, жалея только о том, что бумажек маловато. Впрочем,
наберется около шести тысяч долларов – не так уж плохо. Подскочила к большому
платяному шкафу, брезгливо переворошила кучу висящих там восточных тряпок. Вот,
черное – это подойдет. И черный платок. И чадра! Сейчас Алёна с восторгом
нахлобучила бы на себя даже паранджу, но чего нет – того нет. А вот и
европейские платья – некоторым гостям нравилось, когда Ясмин была одета как
белая женщина. Алёна торопливо переоделась в бермуды и футболку, схватила
какой-то сарафанчик, льняной костюм, длинное шелковое платье в цветочках,
кофту, что-то из белья. Сунула ноги в сандалии – ладно, перебьемся. Сволочь Алим
демонстративно вышвырнул в мусоропровод все ее вещи, которые она так тщательно
подбирала перед поездкой, советовалась с этой змеей подколодной Фаиной
Павловной… «Если вернусь, за все с ней посчитаюсь!» – мстительно промелькнуло у
Алёны в голове наболевшее.
О, вот что еще она забыла! Вернулась в спальню, подскочила к
журнальному столику и схватила небольшой фотоальбом с видом сказочной Петры на
обложке. Этот альбом – ее спасение. Если она все-таки попадется в руки полиции,
у нее будет что предъявить для своего оправдания!
Поглядела на себя в зеркало. Все хорошо. Вполне почтенный
вид, даже и не скажешь, что под этой приличной черной одеждой скрывается
русская проститутка и убийца.
Нет, глаза. Ее выдают глаза! Метнулась к туалетному столику,
схватила черный карандаш, жирно подвела веки. Теперь лучше. Часа через два
сядет солнце, будет вообще отлично.
Алёна подошла к двери, глубоко вздохнув, методично один за
другим открыла все шесть замков и вышла из квартиры, даже не оглянувшись на эту
выстуженную кондиционером пещеру, где пробыла в плену нелюдей целых три месяца.
И тем более не почтила она прощальным взглядом труп чудовища, валявшийся на
полу.
Юрий Никифоров. Май 1999
– Э-эй! – послышался рядом негромкий голос. –
Просыпайтесь. Кушать будете?
Юрий поднял голову, непонимающе огляделся. Соседка серьезно
смотрела на него поверх очков. Стюард с терпеливым выражением держал над его
головой запечатанный подносик с ленчем, а с кресла следующего ряда недовольно
заглядывал пухлый, сладко пахнущий духами арабский господин.
Похоже, они уже давно пытаются добудиться Юрия. Он с
извиняющейся улыбкой принял от стюарда подносик и сунул себе на колени,
спросонок еще не вполне соображая, что делать. Однако стюард не отходил, а
стоял рядом с тем же заученно-вежливым выражением, что-то бормоча по-английски.
– Кресло поднимите, – сказала соседка. – А то тип,
который сзади, немедленно умрет голодной смертью.
– Ах да! – Юрий торопливо нажал на панель, поднял
спинку своего кресла, а заодно опустил перед собой столик, переставив на него
поднос.
Слава богу, все устроилось. Стюард потащил свою громоздкую
тележку дальше, а запах духов наконец-то улетучился.
– Спасибо, – пробормотал Юрий, – я что-то вдруг
заснул…
Соседка уже занялась распечатыванием пакетиков на своем
подносе и изучением содержания тарелочек и мисочек. Она явно была не намерена
продолжать разговор. Только необходимость заставила ее нарушить то отчужденное
молчание, в котором она пребывала все два часа полета. И которое, если честно,
Юрий ни разу не попытался прервать, хотя и поглядел пару раз заинтересованно: в
ее лице было что-то знакомое, будто бы они где-то уже встречались.
Он поглядел на поднос. Хорошенькие темно-синие мисочки и
кружечки выглядели куда привлекательнее их содержимого. Слизистое синеватое
пюре, горка вареных овощей, бумажно-белая рыба под соусом. Запечатанная
булочка, сухое пирожное, еще что-то, не то сыр, не то колбаса, и несколько
пакетиков: с солью, перцем, сухими сливками.
Его вдруг замутило. Торопливо отпил джина-тоника (вернее,
тоника-тоника-джина), предложенного к обеду, и коснулся ногой сумки, стоящей
под ногами. Сумка на месте. А почему бы ей, собственно, там не быть?
Покосился в сторону соседки. Она, изящно оттопырив мизинчик,
равнодушно объедала косточку. Вкусно пахло курицей. А ему курицы уже не
досталось.
«Спать надо меньше, – подумал Юрий, уныло берясь за
свою переваренную рыбу, в которой даже костей не было. – А впрочем, лопай,
что дают. Ты что, есть сюда явился?»
Строго говоря, в том числе. Во всяком случае, еда входила в
набор услуг, которые он должен был поиметь в качестве оплаты за свою услугу.
Юрий вспомнил, какой необычной казалась когда-то еда на аэрофлотовских рейсах.
Там подавали даже черную икру, честное слово! Таких роскошеств он не застал,
знал о них только по рассказам отца, но жареная-то курица непременно входила в
меню. А тут… Или, поскольку большинство туристов – русские, им и еду готовят
соответствующую? Для стран третьего мира, вроде тех орешков в пакетиках,
которые стоят в киосках бешеные деньги, но есть их нормальные люди не будут,
ибо предназначены они только для потенциальных самоубийц. Хотя рыба вкусная. И
сырокопченая колбаса отличная. А вон в той мисочке вообще ананасовый компот!
Хотя орешки в пакетиках – тоже вкусные, не оторваться…
Подали чай и кофе, а потом стюарды со своими тачками снова
замелькали между рядами кресел – собирали подносы с остатками еды. Соседка
соблаговолила взглянуть на Юрия:
– Пожалуйста, передайте.
Она протянула подносик, заваленный горой каких-то оберток и
салфеток. Юрий удивился: откуда она набрала столько мусора? И вдруг заметил,
что не хватает синенькой фирменной кружечки. Точно, нет! Неужели стащила? Стало
смешно. Вспомнил, как его самого, когда первый раз в жизни летел самолетом,
вдруг охватило неодолимое желание утащить с собой аккуратненькую пластмассовую
чашку, в которой стюардесса разносила напитки. Он до сих пор помнил кирпичный
цвет этой чашки, вкус лимонада, пузырьки на его поверхности, свое волнение:
достанется ему лимонад или придется пить безвкусную минералку?.. А интересно,
что делать, если стюард заметит пропажу кружечки? Надо ли будет Юрию изображать
джентльмена и прикрывать даму, взяв вину на себя? А вдруг тут, на борту,
действуют жуткие азиатские законы и вору немедленно рубят правую руку?
