Юрий Никифоров. Июнь 1999
Оказывается, 30 мая железнодорожное расписание сменилось.
Юрий с Алёной опрометью неслись на Курский вокзал к 14.00, чтобы успеть на
сорок шестой, а оказалось, что вполне можно было идти вразвалку, вдобавок на
Ярославский: теперь этот поезд уходил оттуда в 15.15. И прибывал в Нижний,
конечно, на час позже, уже после десяти, что было им только на руку. Чем позже,
тем лучше. Жаль, что летом в Нижнем светлые сумерки стоят чуть ли не до
полуночи: сказывается близость северных широт с их белыми ночами. Юрий и сам не
знал, откуда оно взялось, это желание приехать в родимый город ночью, прийти
домой в темноте, крадучись. Глупости, конечно, однако, когда вышли из вагона на
перрон с его сутолокой и многолюдьем, он едва подавил желание нацепить темные
очки, что в десять вечера, конечно, вряд ли было бы правильно понято
окружающими и скорее привлекло бы к нему внимание, чем отвлекло. Да и сам он
недалеко ушел бы, то и дело спотыкаясь!
Алёна вдруг быстро взяла его под руку, но тут же
отстранилась и смущенно улыбнулась:
– Не нервничай. Все будет хорошо.
Юрий покорно кивнул: ну, будет так будет. Наверное… Вот ведь
женщины: сама, конечно, внутренне издергалась, а его утешает. За эти дни между
ними столько было переговорено, что они и вправду точно угадывали, что думает
другой. Вот Юрий, к примеру, точно знал, что Алёну сейчас бьет дрожь
беспокойства, волнуется, в каком состоянии застанет она сестру, окажется ли та
вообще дома, а если да, то одна или с командой «друзей»… И Алёна, понимал Юрий,
совершенно точно знает, о чем думает он: о встрече с Саней Путятиным, вернее, о
звонке Сане Путятину. У него еще в Одессе чесались руки набрать этот номер, в
Москве Алёна еле удержала его от этого, и на вокзале он не бросился звонить
только потому, что решил провести этот разговор без свидетелей. Надо сначала
проводить Алёну, убедиться, что с ней все в порядке, а потом уж вызывать на
дуэль бывшего дружка, подстроившего ему такую подлянку.
Поскольку старпом Грицко оказался хоть и сволочью, но
все-таки не последним дерьмом, он не предпринял никаких карательных мер против
своих «левых» пассажиров, из-за которых столь качественно схлопотал по
мордасам. Их не заточили в трюме, не спустили за борт в положении по стойке
«смирно» с привязанными к ногам булыжниками, не высадили в первом попавшемся
порту или на необитаемом острове. Может быть, потому, конечно, что не нашлось
на корабле булыжников, так же как и необитаемых островов в обозримом пространстве,
а заход в порты до самой Одессы не был предусмотрен маршрутом. Грицко просто их
в упор не видел все оставшиеся два дня пути, да и они, строго говоря, не видели
вокруг никого и ничего, старпома в том числе, потому что непрерывно, с утра до
вечера (на ночь все-таки приходилось расставаться), разговаривали, забившись в
какой-нибудь укромный, защищенный от солнца уголок на палубе. Голодные так
дорываются до пищи, а умирающие от жажды – до воды, как эти двое дорвались до
обсуждения своих бед! Общим было то, что беды свалились на их головы совершенно
неожиданно, а главное – были подстроены теми, кому и Юрий, и Алёна безусловно
доверяли и даже считали этих людей своими – точнее не скажешь – благодетелями.
Ну как, к примеру, мог Юрий не доверять Сане Путятину,
которого знал всю жизнь, с тех пор как начал самостоятельно ковыряться лопаткой
в песочнице под сиренями в тесном дворике, замкнутом со всех сторон комплексом,
состоящим из красных кирпичных «высоток» и столь поэтично называемом в народе
«дворянским гнездом»! Нет, Саня не строил песчаных домиков рядом с ним, он был
уже «большим», пятнадцатилетним юнцом, однако на его узких, сутуловатых плечах
всегда лежала эта нелегкая ноша – присматривать за младшим братишкой Тимкой.
Родители их все время чем-то болели, Саня и его бабуля несли весь груз
хозяйственных забот. С этим самым Тимкой и играл Юрка Никифоров, с ним-то и
дружил еще лет двадцать – все годы, которые были отпущены младшему Путятину на
жизнь. Он погиб в автомобильной аварии, странно, даже мистически повторив
судьбу своих родителей, которых похоронили за несколько лет до этого. «Ну
вот, – сказал Саня над могилкой Тимки – Юрий стоял рядом, тиская кулаки в
непонятной, опустошительной ненависти к судьбе, – теперь у меня один
братишка остался».
Может, это было сказано вгорячах, ведь Саня был не в себе от
горя, отуманенный слезами, которых не мог выплакать, – но Юрий не забыл
этих слов. Их на несколько лет развела судьба, Саня служил в армии, потом за
какую-то историю угодил на пару лет за решетку, но о Юрии не забывал. Да и тот…
именно к Сане он пришел потом, когда стало совсем худо и больше не к кому было
обратиться за помощью.
И Саня протянул ему руку, подал эту помощь, именно Саня
оказался тогда его спасителем.
Ну как, как поверить, что он при этом сознательно и
хладнокровно подставил старинного дружка?! А по всему выходило, что Саня знал о
результате игры с самого начала: хотя бы просто потому, что парень в оранжевой
каскетке от кого-то получил пароль. Саня тогда сказал, что прямо сейчас же, из
аэропорта, позвонит в Амман своим партнерам. Ну что же, выходит, он позвонил не
только партнерам, но и конкурентам, чем подписал «другу и брату» Юрке
Никифорову смертный приговор?
Ладно, предположим. Но что произошло с кассетой? Или ему с
самого начала всучили не то, что нужно? Нет, ее же проверяли… Предположим, Юрия
обчистили в самолете, хотя это мало вероятно. Он не впадал в анабиоз, хотя и
подремывал иногда. То есть вытащить кассету из сумки, стоявшей в ногах, при
желании было можно. Но подменить ее идентичной – в такой же коробочке, с такой
же наклейкой «Черное танго»…
И кто это сделал? Стюард? Толстый араб, сидевший сзади? Та
замороженная брюнетка, похожая не то на грузинку, не то на китаянку, со своими
снежно-белыми коленками? Да она практически ни разу и не глянула в сторону
Юрия. Или Саня смог на расстоянии воздействовать на содержимое кассеты?!
Фантастика!
И все-таки в этом нагромождении невозможного присутствовала
некая реальность, которую Юрий пока не замечал – или не хотел замечать. Для
Алёны, к примеру, в его деле все было ясно: она считала, что кассету подменил
Саня еще в аэропорту, ну а парень в оранжевой каскетке был подослан им же,
чтобы перевести стрелки на Юрия. Просто помешать ему прибыть на встречу с
получателями кассеты вовремя – и этим навлечь на себя подозрения.
