Лора помолчала, вглядываясь в его лицо и словно
прислушиваясь к чему-то. Юрка чуть не умер от страха: сейчас она как скажет,
как назовет имя, несколько имен! Но Лора вдруг дернула плечиком:
– Не-а… Хочется, конечно, только с кем? – Хихикнула
дразняще: – Может, с Вовкой попробовать?
Юрка громко сглотнул. Что она говорит? Кто такой Вовка? Она
что, своего брата имеет в виду?! С нее станется, пожалуй!
– Не надо с Вовкой, – выдавил он, сам не слыша себя
из-за звона в ушах. – Давай лучше со мной.
Лора приблизила вмиг оживившееся лицо:
– Давай! Когда? Сейчас?
Он кивнул, уже ничего не соображая.
Лора мгновенно расстегнула пуговицу на поясе его джинсов,
схватилась за «молнию» и дернула ее. Юрка чуть не сгорел со стыда, когда в
ширинку просто-таки выскочил этот… его молчаливый приятель. Однако на Лорином
лице выразилось искреннее восхищение:
– Ого! Готов к труду и обороне? Ну, поехали? Сядь чуть
пониже!
И не успел Юрка глазом моргнуть, как она задрала свой
марлевочный сарафанчик, под которым и правда ничего не оказалось, – и
вскочила верхом на его колени, широко расставив ноги.
Они оба разом испустили сдавленный крик, оба прижали ладони
ко рту, и в эти первые потрясающие мгновения своей новой жизни оба испуганно
думали только о том, что же они натворили, оба хотели только одного – оказаться
как можно дальше друг от друга. Но плоть взяла свое.
Не так ли вся их жизнь – телом вместе, но души рвутся прочь
друг от друга?
Всю первую четверть они были неразлучны. Эта лавочка стала
их домом, где они открывали все новые и новые телесные радости. Теперь Юрка был
совершенно спокоен за Лору: никто больше не мог похвастаться ее
благосклонностью, она глаз с него не сводила, нежность и преданность так и
светились в ее взгляде.
Постепенно в классе привыкли к новому распределению ролей,
только вот Тимка никак не мог успокоиться. Они разругались насмерть, и хотя оба
тосковали по потерянной дружбе, Юрка знал, что скорее умрет, чем потеряет Лору,
лишится того, что она открывала ему, когда исступленно прыгала на его коленях,
вцепившись пальцами в плечи, не отрывая рта от его распухших, нацелованных губ.
Потом… потом настали ноябрьские каникулы, навалились просто-таки
зимние холода, все вокруг засыпало снегом. Пойти было некуда: предки все
выходные просидели дома как пришитые, а Юрка просто изнемогал от желания.
Лора же вела себя как-то странно. За последние две недели
она еще больше похудела, побледнела, стала дерганая. Юрка пытался спрашивать –
она отмалчивалась. «Разлюбила! – билось в его голове самое
страшное. – Изменила!» Показалось или в самом деле Тимка последнее время
смотрел на бывшего приятеля с каким-то сочувственным видом, словно знал какую-то
гадость, но не решался признаться? В чем? Не в том ли, что Лора и он… Нет,
нельзя так думать о Лоре! Но думалось.
Юрка месил ногами снег вокруг замерзшего бересклета и
тоскливо поглядывал на часы. Где она? Почему опаздывает? А вдруг не придет? Ох,
слава богу, бежит кто-то…
Нет, это не она, это какой-то парень. Тимка! Тимка Путятин!
Первой мыслью было, что все самые страшные его подозрения и
опасения подтвердились, что все кончено и сейчас Тимка сообщит ему об этом, как
мужчина мужчине. Юрка ринулся вперед, бестолково размахивая кулаками, но увяз в
сугробе и так стоял, не вытирая слез, которые вдруг выступили на щеках…
– Ой, Никифоров, – задыхаясь от быстрого бега,
выкрикнул Тимка, и его большие шоколадные глаза стали вдруг детскими и
круглыми. – Ой, Никифоров, у вас дома такое… Я нечаянно зашел, хотел с
тобой поми… – он проглотил слово, – а там такое!
– Да что? – испуганно выкрикнул Юрка, кое-как выбираясь
из сугроба и хватая Тимку за рукав. – Кто-то заболел? Отцу плохо с
сердцем?!
Тимка покачал головой, еще помолчал, испуганно таращась на
друга, но все-таки нашел силы выговорить, вернее, выхрипеть:
– К вам Фроловы пришли! Насчет… насчет Лорки!
Юрий Никифоров. Июнь 1999
– Чтоб ты знал, – авторитетно пояснила Лора, –
«Ал. Фавитов» – это рабочий псевдоним, под которым пишут все подряд. Если
появляется какая-то особо острая статья, в реакции на которую мы не уверены,
автор которой не хочет светиться, мы ставим подпись «Ал. Фавитов».
– То есть если автор наворотил такого, что и сам стыдится?
Или просто боится, что вывеску начистят? – уточнил Юрий.
Лору вообще трудно было смутить грубостью. Вот и сейчас она
хихикнула:
– Ну, скажем, так.
– Если вы имеете хоть малейшее представление об истории
журналистики, – высокомерно вмешалась Римма, – то должны знать: в
редакциях всегда есть такой дежурный псевдоним. Скажем, в знаменитом «Гудке»
был некогда анонимный автор Зубило, под этим именем печатались самые острые
критические заметки. Кто только не писал под этим псевдонимом! Одним из
«зубил», к примеру, был сам Булгаков.
– А кто из вас тутошний Булгаков? – поинтересовался
Юрий. – Вы? Или Лорка?
– Попрошу вас… – Римма оскорбленно выпятила плоскую,
совершенно мужскую грудную клетку типичной лесбиянки, и Юрий вдруг ни с того ни
с сего вспомнил знаменитый конкурс на теплоходе «Салон Каминов», вспомнил, как
лежал на узкой койке, прижимая к себе укутанную в три одеяла Алёну, а она
говорила, говорила…
Неужели они больше никогда не увидятся? Зачем он отпустил ее
так легко, ну зачем?! Дурак. Сегодня же надо пойти на ту улицу в Высокове, попытаться
найти ее дом, поговорить… О чем? Ну, это он придумает. Вот только выспросит все
относительно Сани – и поедет в Высоково.
– Ладно, хрен с вами, – махнул он рукой. – Мне в
принципе до лампочки, кто вы – Зубилы или Ал. Фавитовы. Но насчет того поганого
материала – как найти его автора?
– Никак, – ответила Римма злорадно.
– То есть? – нахмурился Юрий.
– Римма, ну ты же зна-аешь, – заныла Лора. – Ну
скажи-и ему! Он же смерть какой занудный, он ни за что не отстанет, будет нас с
тобой доставать…
– Не отстану, – с удовольствием подтвердил Юрий. –
Буду доставать! А начну с того, что схожу в гости к своему любимому тестюшке…
– Бывшему, – быстро уточнила Лора, и в ее ореховых
глазах плеснулся страх.
– Ну и в пень! – отмахнулся Юрий. – К бывшему,
какая разница? Схожу и живописно опишу, чем вы тут занимались, на рабочем
месте. Помнишь, как он распинался когда-то, а? «Чем вы там занимались в школе,
в отведенное для учебных занятий время!»
