– Я все сказала, – передернула она плечами, еще не
простив обиды. – Спроси кого другого, если тебе этого мало!
Варвара Васильевна Громова. Февраль 1999
Что такое? Неужели это сдавленное карканье – ее голос?
Кажется, да.
– Хо-ро-шо… Я отдам…
Напарник «Адидасa» издал радостный всхлип, а он сам
неподвижно смотрел на Варвару Васильевну, словно не верил в успех своей
велеречивой психологической обработки.
– Где? – спросил быстро.
– В тайнике… – выдавила она.
– Не строй дуру! Это и так понятно! Где тайник?
– Я достану сама, – прошептала она, едва шевеля
онемевшими губами. – Я не хочу, чтоб вы видели… Пожалуйста, там всего
триста рублей, для вас это ничто, а мне на эти деньги жить месяц… вы и так
заберете награды, это дорого… а деньги не трогайте, хорошо?
– Бабуля, – серьезно сказал «Адидас», – можешь не
беспокоиться о своей заначке. Она останется в целости и сохранности!
Его напарник издал какое-то протестующее бульканье, но
темный глаз в прорези шапочки многозначительно моргнул, и второй грабитель притих.
Варвара Васильевна сползла с постели и, придерживаясь за
стенку, потащилась в угол, к гардеробу.
Те двое разом шагнули за ней, но она обернулась, протестующе
выставила ладони:
– Вы обещали…
«Адидас» придержал напарника за руку, и Варваре Васильевне послышалось
чуть слышное хихиканье.
Она не сомневалась: если бы в тайнике и в самом деле лежали
деньги, они мгновенно исчезли бы в карманах этих двух негодяев. Их уступка была
временной, была обманкой, но сейчас ей годилась всякая передышка, самая малая.
Сунула руку за шкаф и нашарила плоскую коробку, подвешенную
на гвоздик так, что достать ее было можно, только стоя на одном определенном
месте. Потянула коробку к себе, привычными пальцами сдвигая крышку.
Те двое жадно, слепо шагнули вперед – и отшатнулись, увидев
направленный на них пистолет.
– Хенде хох!
Она именно так и сказала, как будто эти двое были фашистами,
врагами, чужаками. Ну а кем они еще были, сволочи?
Ишь, поняли! Руки медленно потянулись вверх.
Варвара Васильевна вспомнила, как обращаются с такими
тварями в современных фильмах, и уточнила приказание:
– Руки за голову, лицом к стене!
Второй грабитель беспрекословно выполнил команду, но
«Адидас» почему-то мешкал: стоял неподвижно, меря Варвару Васильевну темным
взглядом. Остро, почти до боли захотелось съездить ему рукояткой своего
именного, памятного «ТТ» в зубы, а то и вообще вспомнить старый приказ:
«Пленных не брать!» – но она только повелительно махнула стволом:
– А ну! Лицом к стене!
И в ту же секунду он дернулся в отвлекающем маневре, сбил
прицел, а потом кинулся вперед и перехватил кисть Варвары Васильевны с зажатым
в ней пистолетом так, что хрустнула кость. Рука онемела, и Варвара Васильевна
поняла, что сейчас выронит пистолет. В последнем усилии удержать его она резко
повернулась, выставляя локоть, вцепилась намертво пальцами.
Последовало мгновение короткой, мучительной борьбы, во время
которой Варвара Васильевна вдруг поняла, что «Адидас» не собирается вырывать у
нее оружие – он норовит повернуть ее руку так, чтобы ствол уперся ей в грудь…
«Варенька!» – крикнул Данила – страшно крикнул, точно как
там, на пражской улочке, когда прикрыл ее собой, уже падая, уже раскромсанный
автоматной очередью.
Она вздрогнула от этого крика, извернулась, чувствуя, как
хрустит кисть. В последнем усилии онемевших пальцев нажала на курок… и давила
на него, пока все семь пуль не вылетели из ствола.
«Адидас», казалось, ждал, пока не кончатся патроны. Его тело
дергалось от каждого выстрела, но только теперь он разжал руки и тяжело
опрокинулся на спину.
Грохот пошел по всему дому, с той стороны, где жила Нинель
Петровна, вдруг замолотили кулаками в стенку: истерически, злобно.
«Ага, проснулись!» – с мрачным удовлетворением подумала
Варвара Васильевна. Махнула пистолетом второму грабителю, который скорчился у
стенки, прикрывая голову руками:
– Иди к телефону! Не дергайся, а то… Сними трубку. Набирай
02! Ну! Я кому сказала!
На него не надо было кричать. Он слушался беспрекословно,
как неживой.
Он был настолько потрясен, что даже не сообразил:
выстрелов-то прозвучало семь, значит, патронов в пистолете не осталось. Оружие
разряжено, и если бы напарнику «Адидаса» вдруг вздумалось сейчас напасть на
Варвару Васильевну, она не смогла бы оказать ему никакого сопротивления.
Но если это и дошло до него, то уже потом, потом, когда
приехала милиция и поздно было трепыхаться.
Кстати, Варвара Васильевна тоже кое-что поняла потом, позже.
Только когда сержант в форме начал осторожно разжимать ей мертво стиснутые
пальцы, пытаясь вынуть пистолет, она поняла, что «Адидас» все-таки сломал ей
кисть. Но теперь это не имело никакого значения.
Юрий Никифоров. Июнь 1999
В самом деле – разве так уж мало он узнал?
Юрий торопливо шел по Белинке, перебегая с одной стороны
улицы на другую в поисках исправного телефона. Да, центральная Большая
Покровская – это один Нижний Новгород, а все остальные улицы – как бы совсем
другой. Опять не работает автомат! Следующий – чуть ли не через квартал. Ну что
ж, вперед!
Нет, серьезно – разве так уж мало он узнал? Главное – Саня
не так уж и виноват. Подставляя Юрия, он и сам был игрушкой в чьих-то руках. И
очень опасных руках, иначе откуда бы взялась эта горькая реплика: «Если
доживу…» Надо надеяться, Лора ничего не перепутала и не переврала. Ладно, слова
– могла, но общий смысл… Черт! Саня как накаркал! Как чувствовал!
Секундочку. А если это было не просто предчувствие, а
опасение? Если он предполагал, что с ним может случиться несчастье? Все-таки не
странно ли, что два человека, имеющие прямое отношение к подмене той кассеты,
вдруг перестали существовать – разом, одновременно? И как раз тогда, когда
совершили эту самую подмену.
«Рука Аммана» – так, что ли? Ого, как споры на расправу
оказались те ребятки, которые плохо вели себя с Юрием на фоне знаменитых
римских развалин! Нет, вернее всего тут замешаны отправители кассеты. Те,
против кого рискнул пойти в своей единоличной игре Саня, у кого он выиграл,
чтобы тотчас же и проиграть – себя и самого близкого себе человека…
