Невооруженным взглядом было видно, что ему и впрямь плохо!
Юрий даже несколько встревожился.
– Алёна, принеси попить, пожалуйста.
Он отвернулся на какую-то секундочку, и это была ошибка,
потому что в следующее мгновение что-то чувствительно врезалось ему в живот.
Юрий задохнулся, опрокидываясь навзничь, вяло повел в
воздухе руками, но Дениса, который ударил его, вскочил, перемахнул через
лежавшую на полу Варвару Васильевну и вылетел в дверь, поймать уже было
невозможно.
Входная дверь, елки-палки! Они совершенно забыли, что
входная-то дверь не заперта по причине сорванного замка!
– Юрка! – Алёна упала рядом на колени, выплеснув ему на
грудь чуть ли не всю воду из чашки. – Что с тобой? Ты…
– Жив… – хрипло выдохнул Юрий, хватаясь за живот. – Ох,
гадство…
– Алёна, ты что, с ума сошла? – резко окликнула Варвара
Васильевна. – При ранениях в живот воды нельзя ни в коем случае!
– Ничего, – против воли улыбнулся Юрий. – Кость не
задета.
Испуганные глаза Алёны стали еще испуганнее.
– Какая кость?!
– Ну, эта… – Он перевернулся и встал на четвереньки, кряхтя
и охая. – Берцово-ключично-локтевая… Ох, мамочка! Ладно, не смотри на
меня, как на труп… хватит с нас на сегодня мертвецов. Пустяк, царапина!
Варвара Васильевна одобрительно посмотрела на него и тоже
сделала попытку подняться, но тут у нее подкосились ноги.
Со стоном навалилась на стенку. Алёна метнулась к ней, до
конца выплеснув всю воду:
– Баба Варя, ты что? Пойдем, тебе лучше лечь.
– Идите, идите, – пробормотал Юрий, которому страшно
хотелось содрать с лица это ухарское выражение и немножко постонать в
одиночестве. – Тогда считать мы стали раны, товарищей считать… Хватит на
сегодня боевых действий.
– А в милицию? – выглянула из-за Алёниного плеча
неугомонная старуха.
– Ой, баба Варя… Давай лучше утром, а? – вздохнула
девушка.
– Утром нас никто слушать не станет!
– Да нас и сейчас не станут слушать, это я тебе гарантирую!
Споря, бабушка и ее внучатая племянница скрылись в
боковушке, отгороженной от комнаты самодельной перегородкой. Потом Алёна еще
несколько раз выходила – то за лекарством, то за водой, то за грелкой: Варвара
Васильевна легла наконец в постель, но никак не могла согреться. Юрий в это
время, покряхтывая от боли, сооружал подобие замка, вернее, какой-то
импровизированный засов на дверь.
Спать захотелось по-страшному, даже думать о том, что сейчас
надо куда-то звонить, кому-то что-то объяснять, потом беседовать с такими же
сонными и оттого лютыми ментами, было жутко. Все равно Денис ускользнул,
значит, отнести заявление можно и утром. К тому же, если честно, Юрию не
хотелось раскручивать вышеупомянутый маховик правосудия. Денис отделается
легким испугом, это во-первых. А во-вторых, он еще далеко не все сказал. Но
если Денис окажется под присмотром милиции, задать ему вопросы будет
затруднительно, а то и вовсе невозможно. Значит, Юрию выгодно, чтобы этот
мелкий пакостник пребывал пока на свободе. Завтра он еще будет дрожать, как
сидорова коза… хотя нет, как сидорову козу его только что отодрали, а дрожит
многострадальный осиновый лист. Итак, завтра, а может, и послезавтра Денис еще
помандражирует, может быть, забьется в какую-нибудь щель, уйдет в глухую
оборону, но, увидев, что на его след не встали гончие псы, приободрится и
решит, что, пожалуй, вышел сухим из воды. И вот когда он уверится, что
опасность миновала, тут-то Юрий и достанет его.
Как? Да легко. Через эту самую студию Тамары Шестаковой,
через пособницу-соседку, наконец. Зачем?..
Юрий пошел в ванную, растер по зубам дешевую пасту,
выдавленную из заскорузлого тюбика, постоял под душем и вытерся собственной
рубашкой. Потом выстирал ее и раскинул на веревочках, скрестившихся под
потолком. Надо думать, к утру высохнет… хотя до утра осталось всего ничего.
Узенький неудобный диванчик манил к себе, но Юрий только и
мог, что взглянуть на него с вожделением. Здесь, наверное, будет спать Алёна. А
его место на полу.
Ничего, зато рядом с Алёной!
Стащил в дивана потертую ряднинку, бывшую некогда пледом,
постелил, накрылся пуловером. Отлично! Условия спартанские, но вполне терпимые.
Еще бы что-нибудь под голову… А, вот Алёнина сумка. Шуршит, конечно, но если не
шевелится… Значит, он не будет шевелиться.
Юрий блаженно раскинулся на полу.
Итак: зачем ему доставать Дениса? Ну, очевидно, чтобы задать
ему парочку вопросов, которые вдруг начали заботить Юрия. Например, кто парился
в баньке вместе с Фроловым? Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться:
один из них после Саниной смерти возглавляет травлю незадачливого курьера, а
именно – Юрия Никифорова. Один из тех, чье лицо закрыто черным дробящимся
квадратиком… Наверное, именно его интересы были как-то ущемлены тем, что
кассета «Черное танго» не попала по назначению. Хотя нет, это какая-то
несуразица получается: ведь на пленке компромат в чистом виде, надо не
преследовать Юрия, а благодарить его за то, что он не довез кассету до
получателя!
Юрий недовольно поднял голову. Нет, на этом пакете не только
спать, но и думать невозможно, пока в голову упирается какой-то острый угол.
Что там у Алёны? Книжка? Наверное, она не будет в претензии, если Юрий эту
книжку вытащит.
Он сунул руку в пакет и извлек фотоальбом с картинкой на
обложке. Скала, а прямо в ней высечен храм с колоннами.
Да ведь это Петра! Та самая знаменитая Петра, в которой так
и не удалось побывать Юрию во время слишком краткого путешествия по Иордании!
Очевидно, здесь какие-то виды, достопримечательности, которые Алёна
фотографировала на память. Хоть на фото посмотреть… Он открыл альбом.
Его содержимое не имело к достопримечательностям никакого
отношения.
Голая девушка с длинными белыми волосами замерла на столе в
танцевальном па. Вокруг толпятся мужчины со смуглыми лицами, тянутся к ней
руки, у нее детское испуганное лицо, совсем не вяжущееся с распутно
изогнувшимся телом… А в пластиковый конверт на соседней странице засунута
вырезка из газеты. Арабская вязь текста – конечно, не понять ни слова, но
фотография не требует комментариев: та же самая девушка с перерезанным горлом.
