– Разумеется. Вообще-то о нем поговаривали… строго говоря,
именно из-за него и слетела Тамара с должности директора канала: все-таки
бюджетные деньги оказались на счету частной компании, среди учредителей которой
нет ни одной государственной организации. Это же прямая дележка между
акционерами! Новое в материале Ал. Фавитова то, что в качестве источника
покрытия кредита были установлены средства фонда непредвиденных расходов по
городскому бюджету. Распоряжение номер такой-то за подписью Чужанина. Вы этот
кредит тоже гасили, не сомневайтесь, – сочувственно сообщила Римма. –
Как и прошлый! С процентами за оба – под восемьсот миллионов старых рублей! По
нонешним временам, стало быть, восемьсот тыщ выходит. Тоже хорошие денежки. И
вы их заплатили, друг мой… И ваши папа с мамой. И я. И та бабушка-фронтовичка,
с которой начался наш разговор. А между прочим, бывший приятель Глебушки,
помните, Бусыгин, знатный кораблестроитель и его соперник на прошлых выборах, сидит
– за что? Тоже якобы за невозврат кредита. И опять-таки только новорожденный не
знает, что кредит этот давался с личными гарантиями Чужанина. То есть Глеб –
подельник Степана Андреича Бусыгина, получившего семь лет строгача с
конфискацией имущества! Но вся между ними разница, что один сидит, а другой
нет. И Тома почему-то не сидит. Правда, и она не стала жертвой привычки Глебки
разделываться со своими бывшими друзьями. Ведь она на что надеялась? Она
надеялась, что Глеб заберет ее с собой в Москву! Хотела стать владычицей
морскою, чтобы жить ей в окияне-море… А он ее кинул к разбитому корыту…
– Почему, кстати, он не взял с собой Шестакову? –
спросил Юрий. – Я далек от всего этого, но помню, как живо обсуждалась
ситуация в городе. Он уезжает, берет с собой того, другого, третьего, даже
этого, как его, мелкого жулика, который стал на время его начальником… ну, он
все время что-то пьет из кружки, когда выступает по телевизору, мордашка такая
честнейшая… Как его? Тьфу, забыл!
– Я поняла, – кивнула Римма. – У меня тоже из
памяти вылетел его псевдоним. У Глеба к подобным сявкам особое пристрастие,
потому что он и сам такой. Но все-таки он у нас провидец. Не захотел вешать на
себя такой камень, как Тамара, как Степан Бусыгин, которому он тоже что-то
обещал… Это ведь практически все равно, что татуировку на лбу сделать: я – вор,
по мне зона плачет. И как только Чужанин умотал в столицу, телеканал «Око
Волги» под сурдинку прикрыли. Якобы неуплата электросетям. Ну, может, она и
правда была, та неуплата… Короче, Тамара выпала в осадок и перебивалась
случайным журналистским хлебом до тех пор, пока Глебчик не загремел со своих
горних высей. Но Мидас – он и в Африке Мидас. На Чужанина, вернее, на эту его
непропеченную партию, делаются какие-то политические ставки, денег у него опять
куры не клюют, он собирает под свои знамена всех бывших друзей-приятелей, и
тех, кому нагадил в душу, и тех, кому не успел. Но очень сомневаюсь, что ему
удастся удержать в руках такую мстительную особу, как Тамара. Ведь она
прекрасно понимает, что…
Римма осеклась и вопросительно уставилась на Юрия. Ему
потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить: у них все-таки обмен
компроматами, а не политинформация. Значит, настало его время подавать реплику.
Ну что же, Римма ее честно отработала!
– Кстати, о телевизионном мастерстве. Призрак с набитой
мордой оказался студийцем Тамары Шестаковой. Роль призрака была оплачена
родителями убитого… который, между прочим, тоже посещал означенную студию,
прежде чем решил ограбить, а то и убить участницу войны.
Римма громко сглотнула. Черные глаза вспыхнули, бледные,
даже несколько зеленоватые щеки зарозовели, и вид сделался такой, без
преувеличения сказать, похотливо-страстный, что Юрий с опаской покосился на
стол, но потом вспомнил о нетрадиционных пристрастиях разговорчивой газетчицы –
и несколько успокоился.
– Мне будут нужны имена или хотя бы инициалы, – сказала
она, придвигая к Юрию блокнот и ручку. – Имейте в виду, я могу узнать имя
вашей бабули сама – об этом наверняка писали в свое время!
После некоторого раздумья Юрий черкнул в блокноте:
«В.В. – пострадавшая, Д.К. – артист, П.? – убитый».
Римма поморщилась насчет знака вопроса, но мелочиться не
стала. Убрала блокнот и заявила:
– Когда в нашей газете появилась статья о кредитах, я еще не
была редактором. Сидел здесь один слабак, а с ним корешил Толик Козлов, ныне
директор телеканала «2 Н». Тома же и этот Толик – большие друзья. И Толик за
бутылкой выбил из нашего бывшего шефа сведения о человеке, который прислал
информацию. Хоть она пошла за подписью «Ал. Фавитов», но на переводе-то стоит
совсем другая подпись! Я потом из любопытства посмотрела. Инициалы – И.И.
Представляете?!
Юрий очень хотел понимающе поцыкать зубом или сделать еще
что-нибудь столь же многозначительное. Римма смотрела торжествующе, а он ничего,
ну ничегошеньки не понимал! И не было у него больше ничего за душой, в обмен на
что она раскрыла бы ему тайну этих инициалов…
– Ладно, – внезапно сказала Римма. – Поскольку мы
с вами где-то товарищи по несчастью, то… Хрен с вами, пользуйтесь моей добротой!
«И.И.» – это Ираида Ивановна. Редкое имя, правда? Я лично знаю только одну
Ираиду Ивановну – жену Глеба Чужанина.
– Ну…
– Вот вам и ну. Ираидка без санкции Глеба шагу не шагнет. И
дать материал с подробностями, о которых знали только самые доверенные лица,
самостоятельно ни за что не решилась бы. Глеб обрубал все концы, а верная И.И.
ему помогала.
– Стало быть, Тамаре это известно…
– Давно.
– И все-таки вы переоценили ее мстительность. Ведь она взяла
у Чужанина деньги на студию телемастерства. Значит, простила.
– Простила? – взвилась Римма. – А зачем же она
тогда написала ту статеечку по поводу гибели директора «Меркурия», в которой
фактически смешала с дерьмом самого Глеба?
– Да с чего вы это взяли?! Вы же говорили, что статью
прислал какой-то В.Ш.!
– Говорила, – азартно кивнула Римма. – Но это
когда было? Позавчера. А потом я вдруг пораскинула мозгами и проверила досье
Тамары Шестаковой. Просто так, повинуясь интуиции. Так вот, чтобы вы знали:
«В.Ш.» – значит «Валерий Шестаков»! Держу пари на что угодно! А Валерий
Шестаков – это муж Тамарки.
– Риммочка! – захохотал Юрий. – Не многовато ли
призраков?! Он же погиб на героической заставе!
– Ни на какой заставе он не погиб, а застрелился. Почему –
это мне пока неизвестно. Но я узнаю, непременно узнаю! У меня на нее такое
досье, она бы ахнула, узнав! С тех пор, как она уволила меня с телеканала «Око
Волги» за…
Римма буквально, просто-таки физически прикусила язык,
спохватившись, сколь далеко завела ее страсть к обличениям. Краска прилила к ее
щекам, и Юрий сделал все, что мог, чтобы заплатить добром за добро и поступить,
как подобает мужчине.
