— Конечно. — Он ободряюще потрепал ее по руке, а потом взялся за поводья, чтобы повернуть лошадей. — Не пройдет и минуты, как мы будем дома.
Единственное, чего хотелось Элизабет, — это выбросить из головы мысли о захваченных в плен людях. Но это ей не удалось. Возвратившись домой, она нашла послание от майора Синклера, приглашающее ее утром в форт Вильям. В тревоге Элизабет передала его Роберту, но тот только улыбнулся и заверил ее, что все это лишь формальности.
— Без сомнения, он надеется услышать от вас подробности вашего пленения и пребывания на каперском корабле. Майор Синклер уже беседовал с капитаном Милзом и остальными членами его команды, и я уверен, что все это только формальности. Не беспокойтесь, Элизабет. Майор Синклер, понимая, насколько страшными были пережитые вами испытания, постарается сократить процедуру до минимума и сделать ее как можно более безболезненной.
— Роберт, не могли бы вы сопровождать меня? Мне бы не хотелось идти туда одной. — Она подняла нежные фиолетовые глаза и умоляюще посмотрела на Роберта.
— С большим удовольствием. — Роберт придвинулся к ней ближе и мягко взял ее за плечи. Он вдруг заметил, что печаль из-за завтрашней встречи все еще не покидает ее, поэтому продолжал тем же мягким, даже несколько снисходительным тоном:
— Перестаньте беспокоиться, Элизабет. Это только формальность. Могу вам сообщить, что майор Синклер уже беседовал с Генри, с тем маленьким юнгой, который ходит за мной по пятам с того самого дня, как мы захватили «Шершень». Он мало что мог сказать, и его быстро отпустили. С вами будет то же самое.
Это немного отвлекло Элизабет от мрачных мыслей. Она вспомнила, что после освобождения мальчик просил капитана Милэа разрешить ему остаться на захваченном «Шершне», чтобы прислуживать ей, как он это делал на «Молоте ветров». Капитан дал согласие, и Генри остался. Расторопно прислуживал ей, но в то же время перенес свое обожание с Александра Бурка на Роберта Мабри. Ее удивила быстрота, с какой он сменил объект поклонения. Она с интересом наблюдала, как Генри каждый день буквально не отходил ни на шаг от Роберта. Капитан Мабри объяснял это происхождением Генри.
— Таким людям незнакомо чувство настоящей верности, — сказал он со смехом. — Они скорей вонзят вам в спину кинжал, нежели почистят вам ботинки.
Его слова неприятно поразили Элизабет. Сейчас они казались несправедливыми, и она почти рассердилась на Роберта за мальчика, который так преданно к нему относился. Но потом пожала плечами. В конце концов Генри изменил своим привязанностям с невероятной, поражающей быстротой — его поведение, без сомнения, подтверждало мнение Роберта. Ее досада улетучилась. Неужели она позволит столь незначительному событию испортить отношения с таким прекрасным человеком, как Роберт Мабри?
Поэтому она сказала:
— Кстати о Генри, а чем он занимается в Калькутте? Неужели все еще бегает за вами по пятам?
Он усмехнулся.
— Конечно, бегает. Во всяком случае, пока я на корабле. Капитан Милз, по-видимому, дал ему указание постараться быть полезным на «Шершне», точно так же, как и на «Молоте ветров», и содержать корабль в чистоте. Поэтому он все время околачивается на нем, что-то делает на палубе или сопровождает меня или моих людей.
— Надеюсь, вы отнесетесь к нему по-доброму. Он просто восторженный маленький ребенок, и к тому же весьма милый.
— Раз вы проявили к нему столь сильный интерес, доброе отношение к нему станет моей обязанностью. — Он улыбнулся ей, и его глаза засияли. — С этого дня я буду делать все, что доставит вам удовольствие.
— Вы очень добры, — пробормотала она.
Его руки еще крепче сжали ее плечи и постарались придвинуть ее поближе.
— Мной руководит не только доброта, Элизабет. Имеются и другие чувства, гораздо более сильные. — С этими словами Роберт еще теснее прижал ее к себе.
Она не противилась, и он нежно поцеловал ее. Элизабет ответила, и сердце ее забилось быстрее.
— Элизабет, радость моя… — начал он страстно, но в этот момент дверь в гостиную открылась, и в ней появился доктор Шифнел.
Они быстро отпрянули друг от друга. Элизабет почувствовала легкую краску на щеках, но Роберт совершенно не изменился в лице и вел себя вполне спокойно. После обмена любезностями с доктором он снова обернулся к Элизабет:
— Таким образом, я буду иметь завтра удовольствие сопровождать вас в форт? Прекрасно. Я зайду за вами ровно в десять.
— Благодарю вас. Всего доброго, капитан Мабри, — отвечала Элизабет, стараясь подделаться под его интонацию.
Роберт ушел, а она поспешила подняться наверх. Ее мысли были целиком заняты поцелуем. Она забыла обо всех своих волнениях по поводу узников и предстоящего свидания с майором Синклером. Элизабет с улыбкой поглядела на шелковый веер и заботливо положила его на туалетный столик. Да, Роберт Мабри был действительно обворожительный мужчина. Он виртуозно владел искусством ухаживания. Элизабет с надеждой ожидала завтрашнего дня, чтобы увидеть его снова.
— Так, значит, это вы — капитан Александр Бурк, — медленно произнес майор Синклер, и его холодные глаза оценивающе оглядели стоящего перед ним человека.
— А вы, следовательно, майор Томас Синклер, — с усмешкой ответил тот.
Обвисшие щеки Синклера покрылись румянцем, холеные белые руки сжались в кулаки. Это был низенький и толстый, похожий на подушку человечек с кислой надутой физиономией и с головой в форме яйца. Его блестящую лысину покрывал роскошный густо напудренный парик. Глаза бледно-голубого цвета. Поэтому его подчиненные обычно говорили, что они больше похожи на осколки стекла, настолько холодны и бледны. Однако несмотря на такое впечатление, это были живые глаза, не пропускающие ничего. И теперь они отметили полное достоинства поведение узника, стоящего перед ним. Эти глаза во всех подробностях изучали пленника, начиная от грязной одежды и всклокоченных черных волос и кончая синяком на физиономии и тяжелыми цепями, сковывающими запястья. Однако наиболее поразительной чертой узника была не испачканная, замусоленная одежда, а высокомерное поведение. Казалось, этот человек не чувствовал страха, стоял спокойно и раскованно, почти скучающе. Можно было подумать, что он был командиром, допрашивающим узника, а не самим узником, рядом с которым стояли мускулистые суровые гвардейцы со шпагами в руках. Его манера поведения раздражала Синклера, точно так же, как и ответы. Если на свете и существовала какая-то вещь, которой он не переносил, так это была наглость.
— Капитан Бурк, могу я предположить, что в дальнейшем вы воздержитесь от комментариев? Отвечайте на вопрос прямо и однозначно. Вам ясно?
Бурк внимательно посмотрел на него.
— Вам ясно? — Синклер злобно повысил голос.
— Разумеется. — Бурк отвечал без всякого интереса.
Майор посмотрел на него с открытой неприязнью. Чванливая собака! До чего же Синклер ненавидел этих высоких, красивых ублюдков, которые о себе слишком много воображают! Он и раньше встречал людей, подобных Бурку, — сильных, с располагающей внешностью мужчин, вокруг которых вечно суетилось множество женщин! Он наблюдал за ними на балах и приемах, у них очень непринужденные манеры и гладкие улыбающиеся лица. Но женщины! Вьются вокруг них, как плющ, всячески стараются придвинуться к ним поближе, с обольстительными улыбками и жадными глазами! А разве на него, на майора, женщины смотрели когда-нибудь таким образом? Никогда! Только на этих адонисов, красивых ублюдков… вроде этого Александра Бурка! Но в запасе у майора был один аргумент, которым он заранее особенно наслаждался. Садистская улыбка слегка скривила его влажные, толстые губы.
