От всей этой обстановки — аромата еды и пряного вина, стоявшего в воздухе, звучания гитары и пламени свечей, танцевавшего в полумраке, — девушка почувствовала, что впадает в состояние чарующего дремотного довольства. А Техас Джим Логан не сводил с нее темных блестящих глаз и был так близко, что, стоило ей протянуть руку, она коснулась бы его загорелой щеки.
Она не сделала этого, но ей стоило усилия не снять с него шляпу и не заглянуть прямо в это худое, красивое лицо, чтобы увидеть блеск каштановых волос и понять до конца выражение его умных и проницательных глаз. Злость, которая была в ней поначалу, куда-то пропала. Было ли причиной этого вино, или музыка, или интимное, дружеское молчание, так или иначе, она расслабилась и чувствовала себя покойно и умиротворенно с этим высоким, таинственным незнакомцем, которого, по существу, совсем не знала.
— Расскажи мне об индейском одеяле. — Отодвинув пустую тарелку, он наконец нарушил молчание и, накрыв ее ладонь своей рукой, поинтересовался: — Почему ты так отреагировала, увидев его в магазине? Я боялся, что ты упадешь в обморок.
Когда он коснулся ее руки, пульс девушки, пришедший было в норму под влиянием расслабленности в теплой, сонной атмосфере и от обильного ужина, резко участился. Она отпила глоток вина и повернулась к нему.
— Я не очень уверена. — Что-то в выражении его лица побудило ее к откровенности. — Я вспомнила о чем-то или скорее о ком-то. Передо мной возник образ индианки, которая держала такое же одеяло. На миг я узнала ее. Я вспомнила! Кажется, ее звали Женщина-антилопа. Но теперь… — И она удрученно покачала головой. — Теперь я все забыла. Я просто не знаю, кто она такая и почему я так отреагировала на одеяло.
— А ты знала многих индейцев, любимая?
Она закусила губу, вспомнив, что он даже не знает о том, что ее захватили шайены и что она потеряла память. Он вообще ничего не знает о ней.
— Я… была захвачена индейцами-шайенами, — тихо вымолвила девушка. — Фрэнк и Вилли Джо спасли меня — они и их приятели-охотники на бизонов. Я… я сама же ничего об этом не помню.
— Интересно, почему? — Тон его был самым обыденным. — Думаю, если бы шайены захватили меня, я помнил бы каждую подробность.
Брайони перевела дыхание и вдруг решилась рассказать ему все-все. Сейчас в нем было что-то такое, от чего у нее исчезли последние остатки страха. Он был так добр, так заботлив, снабдив ее одеждой и угостив такой обильной и роскошной едой. В выражении его лица сейчас не было ни насмешки, ни безразличия. Оно было доброжелательным и озабоченным, и это разрывало ее сердце. Она ощутила, что, сама не замечая того, сжала его руку под влиянием импульса, который не могла заглушить.
— Я не помню. Не помню ни того, что меня захватили, ни того, что меня спасли. Вообще ничего не помню. Когда Фрэнк нашел меня, я даже не знала своего имени. — Она опустила глаза и закусила губу. — Это так тяжело! Должно быть, что-то во время моего пребывания у шайенов было таким страшным, таким ужасным, что у меня… у меня это стерлось из памяти. Все мое прошлое забылось. Единственное, что я знаю, это то, что в одно прекрасное утро я очнулась и увидела Фрэнка, склонившегося надо мной. Я даже не знала, кто он такой! Я не помнила ни о свадьбе, ни… ни о муже, ничего!
Так мало-помалу она изложила ему все, что знала. Для нее было огромным облегчением выплеснуть всю боль, разъедавшую ей душу, поделиться страданием, связанным с тем, что не знает, кто она такая, изумлением от известия, что Фрэнк ее муж, что незадолго до ее пленения индейцами они поженились в Эль Пасо. Она рассказала Джиму все, и на ее лице отражались мучения, которые она вынесла, а ее голос дрожал от отчаяния и неопределенности, испытываемых ею в течение нескольких последних месяцев.
К ее удивлению, беседовать с Техасом Джимом Логаном было необычайно легко. Он молча слушал, не отрывая от нее взгляда, а его рука с успокаивающей силой сжимала ее ладонь. Когда она кончила рассказ и откинулась на спинку стула, он тихо заговорил:
— Тебе крепко досталось, моя куколка. Мне очень жаль.
Она со слезами на глазах взглянула на него. Его участие вызвало в ней благодарный отклик.
— У меня предчувствие, что твоя память вернется. Мне кажется, тебе для этого нужно время. А пока ни одна душа не потревожит тебя — ни Фрэнк Честер, ни Вилли Джо, никто.
Брайони ужаснулась, сообразив, что рассказала ему больше, чем нужно, о дискомфорте, испытываемом ею, в отношении брака с Фрэнком. Догадался ли Джим о ее чувствах, о том, что не питает любви к человеку, который является ее мужем? Она чувствовала, что должна быть уверена в том, что он понял ситуацию.
— Мистер Логан… Техас… — начала она, со спокойной решимостью встретив его взгляд. — Верно, что… что мои отношения с Фрэнком складываются непросто. Поскольку я не помню его, видимо, я и не чувствую всего, что должна, будучи его женой. Однако, — при этих словах она вздохнула, — он мой муж, я в долгу перед ним. Он заслуживает моего… доверия… моей преданности. Поэтому будет лишь справедливо, что я должна вернуться к нему. Так что я должна снова попытаться убедить вас отпустить меня домой.
— Пытайся сколько угодно, любимая. Толку от этого все равно не будет.
Она закусила губу.
— Такое чувство мести недостойно вас, — спокойно сказала девушка.
— Недостойно? И это вы говорите профессиональному убийце, человеку с такой позорной репутацией? — Он ухмыльнулся и долил вина в ее фужер. — Поговорим о чем-нибудь еще. Расскажи мне о Вилли Джо.
— О Вилли Джо? — вздрогнув, она пролила вино на скатерть. — О нет, нет, о Вилли Джо я определенно не желаю говорить.
Он кивнул, и его темные глаза неожиданно сузились и стали холодными. Ее реакция дала ему понять все, что он хотел знать по поводу обращения младшего Честера с женой Фрэнка, и Джим добавил эти сведения к и без того солидному счету, по которому ему предстояло рассчитаться с братьями Честер. Если бы Брайони в этот миг подняла глаза, то была поражена тем, как крепко стиснул рот Джим Логан и каким кровожадным блеском загорелись его глаза. Но она занялась вытиранием пролитых капель вина и не заметила этого.
Они еще немного поболтали после этого, и лишь когда он проводил ее до двери комнаты, Брайони вдруг поняла, что за все время разговора он ни слова не сказал о себе. Стоя с ним в тусклом коридоре, девушка всматривалась в его лицо. Что она в действительности знала о нем? Да, знала о его репутации и о тех ужасных вещах, о которых ее предупреждал Фрэнк, но все это не соответствовало облику человека, который проявил такую заботу и даже нежность по отношению к ней в этот вечер.
Джим Логан оказался настоящей загадкой. Чарующей загадкой. Брайони попыталась освободиться от действия вина, из-за которого ей было трудно отдавать себе отчет в том, что она замужем за другим человеком, что ее место вовсе не здесь. Казалось, было бы правильно остаться с ним в эту ночь, продолжить облегчающую душу беседу. От тоски ей захотелось прикоснуться к нему, пощупать его губы, его каштановые волосы. Ей хочется поцеловать его, осознала девушка, в то время как он улыбался ей. Ей хотелось, чтобы он крепко обнял ее и целовал так, как он это делал на холме у моря. Ошеломленная такими дикими мыслями, она никак не могла справиться с ручкой двери. Он отворил ее сам и молча продолжал стоять у входа. Брайони стрелой влетела в комнату, подобно лани, почуявшей опасность.
