– Я больше ничего не знаю, мне следователь вообще ничего не говорила, только вопросы задавала. Все, что мне известно, известно только со слов адвоката, а я ему не верю, мне кажется, он бездельник и болтун. И вообще, он старается ничего особенно не рассказывать, говорит, что не имеет права разглашать тайну следствия. Вот если бы я был его клиентом, тогда другое дело, тогда он бы мне все рассказывал, а так я для него – никто. А как я могу стать его клиентом? Он намекает, чтобы я заключил с ним соглашение, это же надо деньги платить, а у меня нет… И вообще, ему я не заплатил бы ни копейки. Я ему не верю.
– Ну, вряд ли стоит так уж сплеча рубить, – успокаивающе произнесла Маргарита Михайловна. – Мы с тобой, дружочек, в адвокатской практике ничего не понимаем. Может быть, он все правильно делает, этот адвокат, а ты зря на него бочку катишь. Так ты говоришь, все это случилось 25 декабря?
– Да, в субботу.
– И ты до самого Нового года пребывал в таком отчаянии? Сидел на лавке на бульваре? Или случилось что-то еще? – допытывался Борис Леонидович, который во всем искал ясность до мельчайших деталей.
– Нет, – Ленар опустил голову, – сегодня… Сегодня Катю хоронили. Мать Наташина приехала, ее следователь вызвала. Я пришел на кладбище, а она…
Мать сестер Аверкиных Ленара встретила озлобленно, она уже с самого утра успела изрядно выпить и устроила безобразную сцену на похоронах, а на поминки вообще его не пустила.
– Что, допрыгались вы с Наташкой? – набросилась она на Ленара. – Не получилось у вас Катьку облапошить и денежки себе заграбастать, так вы ее убить решили? Ты не думай, рожа бусурманская, что тебе это так с рук сойдет, вон Наташку-то посадили, и до тебя не сегодня завтра доберутся, тоже будешь на нарах париться. Знаю я таких, как вы, небось сперва Катьку хотел окрутить, она ведь и помоложе Наташки, и покрасивше. Денежки прибрать к рукам хотел, да? А не вышло, не дала тебе Катька, так ты на Наташку переметнулся. А Наташка-то дура, она любому рада, вот и клюнула на тебя. Признавайся, это ты придумал, чтобы родной матери про наследство ни слова не сказать и ни копеечки не выделить? Ты, конечно, только нехристь такое мог придумать, мои девки до такого не додумались бы. И ты еще посмел на Катькину могилу притащиться? Пошел вон отсюда, пока я глаза твои наглючие не выцарапала! – И кинулась на него с кулаками.
Ленар настолько опешил, что даже не смог ничего ответить. Молча повернулся и ушел с кладбища.
Она почувствовала, как затекла рука, но сил повернуться на койке не было. Пусть болит, пусть немеет, ей уже все равно. Наталья Аверкина совершенно раздавлена, даже не может осознать, что сегодня ночью наступает новый год. Следователь сказала, что сегодня хоронили Катю. Что произошло? Как произошло? Почему она оказалась здесь, она, которая так любила сестру, старалась ей не мешать, чтобы та жила в свое удовольствие и устраивала личную жизнь. Она так боялась отпугнуть сестру своей любовью и заботой, так хотела, чтобы Катя не отстранялась от нее, не начала избегать, прятаться, отворачиваться. Поэтому даже звонила сестре не каждый день, хотя ежедневно по нескольку раз хваталась за телефон, чтобы позвонить, и осекала сама себя, останавливала, потому что ей казалось, что излишнее внимание может быть расценено Катей как попытка давления. Ей было очень больно в эти моменты, буквально физически.
Сегодня Катю должны были похоронить. Кто? Где? Как? Зима, мороз, Кате, наверное, холодно. В чем ее положили в гроб? Кто подобрал одежду? Мама? Следователь сказала, что мама отказалась писать заявление о предоставлении ей свидания с арестованной дочерью. Не хочет она видеть Наташу, поверила, что ее старшая дочка убила младшую. Вот и вся материнская любовь… Странно, что она вообще приехала, а то ведь могла и не приехать, она своего Семена на пять минут боится оставить. Мама всю жизнь стремилась только к одному – к замужеству. И, осуществив свою главную мечту, потеряла интерес к дочерям, которых родила от случайных сожителей, не приезжала, не звонила. А на кладбище мерзлая земля, комья, страшно, холодно. Кто пришел проводить сестру? Подружки? Поклонники? Работники кафе, где она работала официанткой? А вдруг Катю, кроме матери, никто не провожает? Ей, наверное, обидно. Столько подружек, столько знакомых, а в горе никого нет. Одна Яна, наверное, уж она-то точно придет на похороны, они с Катей были очень дружны, хотя познакомились совсем недавно, но как-то быстро сблизились и виделись почти каждый день. Янка стала самой близкой подружкой для Кати, хотя Наташе она и не очень нравится: Наташа хотела бы видеть рядом с сестрой подругу, которая влияла бы на нее в лучшую сторону, подвигала бы к мысли о получении образования и профессии, а не Янку, которая вместе с Катериной часами могла рассматривать глянцевые издания и обсуждать, кто что нарезал и кто что куда вколол. Но Катя Янку любила, и Наташа с этим считалась. Хотя и чувствовала в новой подружке сестры некую червоточину, но в чем она выражалась – сказать не могла бы. Просто чувствовала – и все. Наташа много общается с людьми, все-таки она медсестра, и пусть не очень хорошо, но как-то умеет чувствовать людей и хотя бы немного разбираться в них. В Яне она видела за манерами фарфоровой кошечки какую-то злость и жестокость. Но Наташа ни разу не позволила себе ни одним словом даже намекнуть Кате, что ей не нравится Яна. Она старалась проявлять максимальную тактичность и деликатность в отношениях с сестрой, чтобы не утратить расположения и доверия с ее стороны. Впрочем, какое все это теперь имеет значение? Кати больше нет. И сегодня, в новогоднюю ночь, в день похорон любимой младшей сестры, Наталья Аверкина не может сосредоточиться ни на чем, кроме без конца встающих перед глазами картин зимнего кладбища, укрытого черным снегом, глубокой холодной заледеневшей могилы и одинокой фигуры матери рядом с гробом Кати. Ни о чем больше думать невозможно. А ведь думать надо. Надо найти в себе силы, собраться, взять себя в руки, потому что в любой момент ее может вызвать на допрос следователь и начать мучить вопросами, на которые у нее нет ответа. Хотя более опытные сокамерницы и говорят, что, пока не закончатся каникулы, никто никаких следственных действий выполнять не будет и на допрос никого не вызовут, но Наташа в этих тонкостях совсем не разбирается, а потому не понимает, можно ли верить этим прожженным теткам. Очень уж любят они поиздеваться над теми, кто попадает в камеру в первый раз. И очень живо интересуются, за что Наташу сюда определили. А что она может им ответить?
Наташа ничего не может ни объяснить, ни доказать. Она сама не понимает, что и как произошло и почему она здесь. Понимает только, что ей никто не верит, что все каким-то необъяснимым образом обернулось против нее, и справиться с этой махиной правосудия ей не под силу. Какие-то опознания, которые дают информацию не в ее пользу, какие-то экспертизы, какие-то результаты обыска. Она настолько деморализована, что не в состоянии даже обдумать и понять то, что ей говорит следователь. Она понимает только одно: ее жизнь кончена и ее ждет срок на зоне. Но сегодня ей это совершенно безразлично. Сегодня значение имеет только факт Катиной смерти и мысли о том, чтобы ей не было ТАМ холодно, страшно и одиноко. И сама Наташа теперь тоже совсем одна, Кати нет, на мать никакой надежды, подруг тоже в последние годы как-то растеряла, нет, они не ссорились, просто Наташа очень много работает, сутки на смене в больнице, потом отоспаться и бежать по частным пациентам, кому уколы, кому капельницы, кому массаж, кому перевязку. На дружбу нужно время, если она настоящая и близкая, надо встречаться, ездить в гости, к себе приглашать, куда-то вместе ходить, а у нее не остается ни сил, ни времени. Она созванивается периодически с подругами, они обмениваются новостями, но со временем эти отношения стали такими, при которых в беде помощи не попросишь. Так, добрые знакомые, не более того. Хорошо хоть Ленар у нее был в последние месяцы, он очень о ней заботился, понимал, как она устает и как мало у нее времени, и ухаживал за ней странно и своеобразно: после работы звонил, спрашивал, где она и куда направляется, встречал ее и ездил вместе с ней по частным пациентам, пока она работала – ждал на улице или в подъезде, если было очень холодно. Потом провожал домой и оставался до утра, иногда не оставался, если Наташа говорила, что сильно устала. Тогда он помогал ей вымыть посуду и убраться на кухне после ужина, укладывал в постель, целовал и уходил, захлопывая за собой дверь, чтобы она уже не вставала. Конечно, Ленар очень хороший, добрый, внимательный, и он очень ей нравится, он красивый, умный и образованный, но Наташа понимает, что отношения эти недолговечны. Она и старше на целых шесть лет, и образование у нее среднее специальное – медучилище, а он все-таки университет окончил. И самое главное – у нее вряд ли в ближайшее время будут дети, она уже давно лечится от бесплодия, но безрезультатно. Ленар об этом не знает, она не стала ему говорить. Зачем? Все равно он наверняка никогда не станет думать о том, чтобы на ней жениться. А если вдруг станет, то вопрос о детях будет решающим, Наташа в этом совершенно уверена. Ленару не нужна бесплодная жена. А уж теперь-то, после того как ее арестовали за убийство сестры, он наверняка от нее отвернется. Так что никого у нее теперь не осталось, никто ей не поможет, да и не надо. Все равно для нее все кончено.
