– Я за тобой заеду, – пообещала она. – Ты все равно раньше девяти не освободишься, я успею.
Они ехали в Останкино, где у Федора назначена съемка, и после этого Юлия должна была встретиться с женой Вячеслава Суханова Аленой и отвезти ее к своему стоматологу. Федор теперь был полностью в курсе игры Забродина, Юлия решила не иметь секретов от жениха и по дороге рассказывала ему о том, как прошло последнее совещание с участием частного детектива. Речь шла о ситуации с женщиной-продюсером и ее гражданским мужем-режиссером. Женщина получила наследство и отдала всю сумму гражданскому мужу, который много лет хотел снять картину, авторское кино, и сценарий у него был, но никто не хотел давать деньги под этот сценарий. Какие-то средства он уже собрал, но недостаточные для того, чтобы снять фильм. А с этими деньгами он вполне укладывался в бюджет, потому что кино вообще планировалось незатратное, недорогое. У самой женщины тоже была проблема, которую она собиралась решить с помощью этих денег.
– Понимаешь, у нее в Москве мама, а бабушка с молодости жила где-то в Прибалтике, ее туда после института по распределению послали как молодого специалиста. Языка она не знала и не выучила, но при советской власти это было необязательно. А теперь она оказалась за границей, да без языка, да на пенсии, да вдова. Ей там очень тяжело, а ее дочка, то есть мама нашей дамы-продюсера, хочет забрать бабушку в Москву и ухаживать за ней, но жить им всем вместе негде, у мамы очень стесненные жилищные условия, там с ней еще сын с женой и ребенком проживает, и бабушку негде поселить. Дама-продюсер прикинула, что на полученные деньги может купить для бабушки вполне приличное жилье в столице или еще более приличное в Подмосковье. И мама обрадовалась, и бабушка начала готовиться к переезду. И вдруг она передумала и отдала все деньги своему гражданскому мужу-режиссеру.
– Чтобы он кино снимал?
– Ну да. Как тебе такой поворот?
– Как творческого человека, меня он вполне устраивает, – усмехнулся Огнев.
– Я даже догадываюсь почему, – ответила Юлия, не отрывая глаз от дороги. – И тебе совсем не жалко старенькую бабушку, ее дочку и внучку?
– Солнце мое, я нормальный мужик и думаю в первую очередь о себе и своей любимой женщине, а не о какой-то абстрактной бабушке и ее родственниках. Ты же понимаешь, что порыв твоей дамы много значит для нас с тобой.
Что верно, то верно, с этим Юлия Шляго не могла не согласиться. Но не такой же ценой! Наверное, эта женщина действительно любит своего гражданского мужа и готова ради него пожертвовать собственным душевным комфортом. Но ладно бы, если только собственным. А как быть с ее мамой, которая переживает за свою мать и хочет о ней заботиться, ухаживать, присматривать, но не имеет такой возможности? И как быть с самой бабушкой, оказавшейся в далеко не самом дружественном окружении и не знающей национального языка, который ей уже не под силу выучить в ее возрасте? Получается, дама-продюсер принесла в жертву своей любви не только свое, но и чужое. Правильно ли это? И – что самое главное – как это оценить? В синих баллах или все-таки в красных? И каким количеством? Решающее слово за шефом, как он скажет, так и будет. А как он скажет – неизвестно. Юлия Николаевна работает на Забродина уже четыре года, но не может дать руку на отсечение, что изучила его вдоль и поперек. Шеф так и остался для нее непредсказуемым и неожиданным. Было бы хорошо, если бы Владимир Григорьевич был похож на Федора и рассуждал как человек, для которого самое главное в жизни – осуществление его творческих планов. Но шеф на Федора не похож, совсем не похож. И как он оценит ситуацию, которую им доложил Валентин Семенов, – одному Богу известно. Понятно одно: он тоже слегка озадачен, поэтому во время последнего совещания они не расставляли баллы, как обычно, сразу после получения информации, а перенесли этот этап на следующее заседание. Забродину тоже надо подумать. Слава Суханов, конечно, свое мнение высказал сразу, и было это мнение не в пользу дамы-продюсера. Но этого и следовало ожидать. Глупо думать, что Славе не понравился ее поступок. Нет, дело тут совсем в другом… Что ж, остается надеяться только на то, что Забродин к словам своего помощника не прислушается и вынесет свой вердикт.
Высадив Федора у здания телецентра, Юлия развернулась и направилась к проспекту Мира, чтобы по нему выехать на Садовое. С Аленой Сухановой она договорилась встретиться у входа в здание, где располагался кабинет стоматолога.
Алена уже была на месте, ждала, не выходя из машины. Они поднялись на крыльцо, и Юлия нажала кнопку домофона.
– Юлия Николаевна? – раздался голос из динамика.
– Да-да.
Дверь зажужжала, они вошли.
– Доктор просил подождать минут десять-пятнадцать, – виновато произнесла девушка, открывшая им дверь. – Вам сделать чай или кофе?
Юлия отказалась, Алена попросила чай.
– Боюсь, – смущенно призналась Суханова. – У меня это с детства. Страх перед зубным врачом просто панический. Он не больно делает?
– Ну что ты, сейчас никто больно не делает, – успокоила ее Шляго. – Времена не те. Твой врач ведь тебе больно не делал?
– Не делал, – вздохнула Алена. – Но я все равно каждый раз боюсь. Юля, скажи мне, только честно: у Славки кто-то есть?
Переход был настолько неожиданным, что Юлия непроизвольно вздрогнула, и это не укрылось от настороженного взгляда жены Вячеслава.
– Что за глупости? – нахмурилась Юлия. – С чего ты взяла?
– Все эти совещания по выходным… Мне что-то слабо верится.
Алена старалась казаться спокойной и даже равнодушной, но Юлия четко улавливала исходящее от женщины ревнивое напряжение. Алена, такая красавица, ревновала своего невзрачного мужа! Господи, дурочка, нашла о чем беспокоиться!
– У нас действительно каждое воскресенье проходят совещания по новому проекту, – сказала Шляго. – У тебя нет ровно никаких оснований для беспокойства.
– Ты меня не обманываешь?
Теперь в больших светлых глазах Алены стояла мольба, и непонятно, чего ей хотелось больше: узнать правду или услышать, что все в порядке и муж ей не изменяет.
– Алена, я тебе клянусь. – Юлия говорила совершенно искренне. – У нас действительно каждое воскресенье проходят совещания.
– А почему в воскресенье? – не унималась Суханова. – Почему нельзя новый проект обсуждать в рабочее время?
– Слава тебе не говорил? Ничего не объяснял?
– Нет.
– Понимаешь, шеф не хочет, чтобы информация просочилась раньше времени, а у нас в офисе, сама знаешь, кругом глаза и уши. В общем, это очень интересный и важный проект, и шеф пытается сохранить полную секретность, пока отрабатываются детали. Эти совещания проходят не в офисе, а в отеле, чтобы никто из наших не видел, с кем шеф встречается и ведет переговоры. Только ты Славе не говори, что я тебе рассказала, ладно?
Алена округлила свои и так огромные глаза.
– Да что ты, Юля, я никому не скажу.
