Дверь в комнату дочери открылась, послышались голоса врача и Алены, и Суханов вскочил с кресла.
– Ну, что там? Что скажете, доктор?
Девочке стало полегче, врач оставил указания, что и когда делать, предложил госпитализацию, но Алена, не раздумывая, ответила категорическим отказом.
– Я сама, – твердо сказала она. – Я все сделаю. Завтра вызову медсестру.
– Но если станет хуже – сразу госпитализируйте, – предупредил врач. – А так я пока ничего опасного не вижу.
Проводив доктора, Алена вернулась в комнату Лики.
– Ты ложись, Слава. – Она придвинула креслице поближе к кровати, поправила одеяльце на девочке и стала устраиваться на ночь. – Я здесь посплю, а ты ложись.
Ну да, как же, поспит она! Его жена из тех женщин, которых иногда называют сумасшедшими матерями. Конечно же, она глаз не сомкнет, будет смотреть на Лику, ловить любое изменение ее состояния и без конца щупать лобик. И ни о каком разжигании камина речи быть не может, Алена сразу учует запах горящих дров, а как он сможет объяснить, почему вместо того, чтобы ложиться спать перед новым рабочим днем, сидит в гостиной и смотрит на огонь? Время-то уже четвертый час. Ладно, не смертельно, паспорт Ларисы можно сжечь и завтра вечером, когда он вернется с работы.
Суханов разделся, принял душ и забрался в постель. Напряжение не отпускало, и он не мог бы сказать с уверенностью, вызвано это напряжение болезнью дочери или тем, что он сделал. Мышцы будто свело судорогой, сна ни в одном глазу. Ничего, твердил он себе, ничего, это просто нужно пережить, зато потом все будет иначе, совсем иначе. Будет хорошо. Будет так, как он хотел.
У Забродина он работает уже больше десяти лет. Когда только пришел в холдинг – ему было двадцать пять, и он очень радовался этой работе, потому что Забродин платил много, и для его возраста это были просто колоссальные деньги. Теперь ему тридцать восемь, и положение мальчика на побегушках его давно перестало устраивать. Он бы с удовольствием принял предложения, которые ему много раз делали, но в раскрученный бизнес нельзя входить без больших денег, потому что надо выкупать пакет акций серьезных предприятий, чтобы стать там партнером и хозяином.
Он хочет другого социального статуса. То, что было хорошо в двадцать пять лет, в тридцать восемь уже не устраивает. Он все это перерос. Его страшно раздражает, что Забродин, как и много лет назад, фамильярно называет его Славиком. Суханов хочет стать, наконец, Вячеславом Константиновичем. Конечно, Юля Шляго обращается к нему «Вячеслав» и на «вы», но ведь она пришла всего четыре года назад, она моложе, и потом, Юля – точно такой же наемный работник, как и он сам, и ее учтивость и пиетет для Суханова мало что значат. Поскольку обязанности между двумя помощниками были давно распределены, никакой ревности она у Суханова не вызывает. На женщину можно свалить всякую бумажно-канцелярскую нудятину, которой мужики заниматься не любят, а Шляго – спокойная и безропотная овца, все беспрекословно выполняет быстро и хорошо и никогда ни на что не жалуется. Суханов с первого же дня повел себя с ней так, будто он старший помощник, а она – простой или даже младший, хотя должности их называются одинаково и зарплата тоже одинаковая. Юля не возражала и не ерепенилась, приняла его условия игры. Первое время это главенство, эта позиция «первого и старшего» Суханова полностью удовлетворяла, но со временем он привык, а потом понял, что все это мелко, смешно, это не его уровень. Ему хотелось большего. Ему хотелось быть Главным.
Но для этого нужны солидные средства. И теперь он их получит. Никаких сомнений.
Лика крепко спала, лобик был теплым, но не пылающим, пунцовый румянец со щек исчез, но Алена Суханова и не думала засыпать. Мало ли что случится!
Осторожно отодвинув маленькое креслице, она поднялась и на цыпочках прошла в кухню, открыла холодильник, вытащила пакетик сливок, оторвала уголок и выпила залпом, обхватив губами картонную упаковку. Сливки были жирными, тридцатитрехпроцентными, для взбивания, но Алене очень хотелось выпить именно их, не утоляющих жажду, но невозможно вкусных. Она знала, что это совсем не полезно, но ей было все равно.
Слава опять вернулся поздно. Где он был? Снова банкет или переговоры? Снова Забродин? Или все-таки женщина? Да, Юля уверяла ее, что никакой женщины у Славы нет, но разве можно ей верить? Во-первых, откуда ей точно знать? Глупо думать, что Слава делится с ней такими интимными подробностями. Во-вторых, она может его покрывать, все-таки коллеги, вместе работают, с нее станется. А в-третьих, этой женщиной может оказаться и сама Юля. Тогда понятно, что она ни в чем Алене не признается. А ревность душит, гложет, отнимает силы. И порождает страх.
Они женаты уже десять лет. Первые четыре года их супружества Алена вела светскую жизнь, мотаясь по фитнесам, салонам красоты, ресторанам и курортам. Потом забеременела, родилась Лика, ее отрада, ее счастье. За обеспеченного и перспективного молодого человека Вячеслава Суханова Алена выходила замуж будучи студенткой пятого курса и по специальности не проработала ни дня. Теперь случись что – профессии у нее нет, она все забыла, а знания и технологии ушли далеко вперед.
А это «что» вполне может случиться. Эти поздние возвращения, регулярные отлучки, телефонные разговоры, которые муж не хочет вести при ней и всегда выходит в другую комнату… Все одно к одному.
От выпитых залпом холодных сливок ей стало зябко. Алена зашла в гостиную и включила свет, собираясь взять теплую шаль, всегда лежащую на подлокотнике дивана. На глаза ей попался небрежно брошенный пиджак мужа – Слава снял его, когда привел врача, и забыл повесить в гардеробную. Первая мысль была робкой, словно украдкой промелькнувшей в тот момент, когда Алена взяла пиджак в руки, чтобы повесить на спинку стула. «Ну и что? – сказала она себе. – Подумаешь. Все так делают. Если от этого зависит моя жизнь и жизнь моего ребенка, то почему бы нет?»
Но все равно ей было не по себе. И просовывая пальцы поочередно в каждый карман, Алена Суханова успокаивала себя тем, что борьба за сохранность семьи – это святое. Когда в руках у нее оказался паспорт молодой симпатичной женщины по имени Лариса Скляр, руки затряслись. Вот она, соперница. Теперь нет никаких сомнений.
Или все-таки не соперница? Может быть, сотрудница холдинга, вместе с которой Слава должен ехать в командировку и взял паспорт, чтобы купить билеты? Больше никакого объяснения Алене в голову не пришло. Она перелистала страницы документа: постоянной прописки в столице нет, значит, не москвичка, вряд ли такую взяли к Забродину, у них там строго с этим делом, Слава ей объяснял, когда она просила устроить на работу свою приятельницу. Да и потом, с каких это пор личный помощник Самого будет покупать билеты на поезд или самолет? Да сроду такого не было! Для этого существует специальное подразделение, они и забронируют, и выкупят, и привезут. Да и потом, можно же через Интернет покупать, и тогда паспорт предъявлять вообще не надо, достаточно просто ввести паспортные данные, а чтобы ввести данные, не нужно носить с собой документ. Значит, соперница. Моложе ее, Алены. Это плохо.
