— Ой, — Ната потерла лоб свободной рукой. — Я не рассказывала тебе об этом, — отчего-то ощущая смущение и даже вину, словно утаила что-то, констатировала она.
— Нет, — хриплым, напряженным голосом ответил Слава. Он аккуратно облокотился на спинку дивана. И хоть старался, но Наташа заметила, как тот поморщился. — Но теперь, у нас, судя по всему, много времени. Можешь исправить это упущение, — выжидающе глядя на нее, он обхватил рукой ее пальцы, которые все еще гладили его спину. И поднеся их к губам, поцеловал центр ладони Наты.
От этого прикосновения ее кожа покрылась мурашками.
Но не от страсти. Не только от нее.
Внутри у Наташи накопилось столько чувств к Славе, что даже казалось странным, что она еще в состоянии сохранять хоть какое-то подобие сдержанности и разума. И это было больше, много больше, чем физическое притяжение.
Он выжидательно смотрел на нее. И судя по этому выражению лица Славы, ей не удастся теперь отвертеться. Но Наташа уже и не собиралась скрывать свое прошлое от этого человека. Тем более, если таким способом сможет удержать его в доме.
Еще раз вздохнув, она начала рассказывать.
Святослав слушал внимательно.
Он не перебивал ее, пока Наташа не замолчала, закончив свое невеселое повествование упоминанием о той ночи, когда его появление ее напугало, объясняя, что в темноте его фигура показалась ей похожей на…
Слава так сильно прижал ее к себе, не дав договорить, что даже вздохнуть стало сложно.
Но Ната не сопротивлялась. Вот так, в его теплых руках, слыша стук сердца Славы — она готова была бы провести всю свою жизнь.
Только жестокое, едва ли не дикое выражение зеленых глаз Святослава — немного настораживало.
— Я готов убить его, — тихо проговорил он, целуя ее щеки.
Она испугалась. Но не Славу, а за него.
— Не надо, ну что ты, — Наташа обняла Славу за шею, и крепко-крепко прижала его лоб к своему. — Это же давно было. Его и в стране нет уже, слава Богу. Не говори так, Слав, не надо, — она сама потянулась, касаясь легкими поцелуями напряженных мышц на щеках мужчины. — Не надо, он не стоит того, чтобы тебя потом судили, — попыталась пошутить Наташа.
Не то, чтоб удачно.
Но Слава хмыкнул и еще крепче прижал ее к себе.
Утром спина болела так же сильно, а может и больше.
Вечером Слава выпил три таблетки аналгетика, но не мог сказать, что ему так уж помогло.
Наташе он сказал, что стало гораздо легче. Не хотел, чтобы она и дальше волновалась из-за такой мелочи, как ушиб. Да и на работу, все-таки, ехать стоило.
Немного поспорив с ним, и очень мило хмурясь, Ната все же смирилась с тем, что сегодня ей не удержать Славу у себя дома.
Но провожая его, она едва ли не требовала, чтобы Слава звонил ей, если, не дай Бог, станет болеть сильнее. И просто так, и лучше, каждый час.
Он со смехом согласился, хоть и не понимал, чем именно Наташа сможет в таком случае помочь? Но если ей хочется с ним говорить по телефону — он только «за».
И Слава уехал на работу.
Если он и беспокоился по поводу реплик Андрея о его вчерашнем прогуле, то не показал приятелю вида. Да и тому, казалось, было не до веселья. Наверное, и его вывих сегодня сильно беспокоил Андрея.
Потому они оба ходили по офису мрачными, вычитывая и пугая сотрудников. Правда, с некоторым удовольствием, Святослав не мог не отметить, что в кои-то веки, именно он, а не Андрей, пребывал в звании более «доброго» руководителя.
Наверное, присутствие Наташи в его жизни даже боль делало более терпимой.
А вот после обеда произошло то, чего Слава никак не ожидал.
Поднявшись из-за стола, за которым просидел три последних часа, он едва успел ухватиться за край столешницы, искренне радуясь, что находится в полном одиночестве.
Правая нога, которая и так доставляла ему массу проблем, полностью занемела. Хотя он не делал ничего, что отличалось бы от его ежедневных нагрузок.
Он вообще не ощущал ногу ниже колена.
«Что за…?!», Слава нахмурился, не понимая, какого черта с ним происходит.
Опять сев, он принялся разминать рукой мышцы, поскольку это всегда помогало. Однако знакомое покалывание все не появлялось. И только через минут семь, он почувствовал, что может пошевелить пальцами.
Слава довольно кивнул себе, и снова поднялся, собираясь таки дойти до кабинета Андрея.
И едва не задохнулся.
От резкой, кинжальной боли, которая возникла в спине, отдаваясь в ноги, у него потемнело в глазах.
Обе ноги невыносимо болели. Даже левое бедро, которое практически никогда не доставляло Славе проблем, сейчас едва ли не жгло огнем.
Во всяком случае, именно такое создавалось ощущение.
Он не заметил, как едва ли не рухнул назад в кресло.
Наверное, стоило порадоваться, что не упал на пол, но Славе даже мыслить трезво стало сложно.
Он сосредоточился на том, чтобы сделать вдох. Потом, когда это худо-бедно удалось, медленно выдохнул. И опять заставил себя вдохнуть. Выдохнул.
Святослав насчитал пятнадцать вдохов, когда, наконец, ощутил, что боль понемногу слабеет.
Каждую мышцу противно трусило от слабости, вызванной перенапряжением из-за этого непонятного приступа. Кожа покрылась испариной, а во рту чувствовался металлический привкус крови из губы, которую он прикусил, пытаясь привести себя в чувство.
В этот момент резкий звонок коммутатора привлек его внимание.
Слава едва смог дотянуться до кнопки ответа.
— Да? — прохрипел он, но уже был не в состоянии беспокоиться о том, что решит секретарь.
— Святослав Владимирович, — если Светлана Александровна, его секретарь-референт на протяжении последних семи лет и удивилась такому тону, она не подала виду. Сорока пятилетняя женщина всегда старалась тактично игнорировать состояние здоровья своего босса. — К вам курьер, с охраной. Он говорит, что посылку может отдать только вам лично при предъявлении удостоверения личности.
— Что за посылка? — не понял Слава, все еще пытаясь прийти в чувство. Даже головой потряс, надеясь, что это поможет.
— Не знаю, — ответила Светлана Александровна, — что-то от той швейцарской фирмы, с которой вы заключили контракт.
Слава выругался.
Точно, они же еще вчера сообщили, что браслет готов, и они отправили курьера самолетом.
Как он мог забыть? Ведь так обрадовался тому, что наконец-то сможет подарить украшение Нате.
Секретарь сделала вид, что не услышала ругательство.
— Так мне их к вам пускать? — невозмутимо уточнила она.
