Смотрю на правую сторону и вижу, что никто не признает меня:
не стало для меня убежища, никто не заботится о душе моей.
Псалтырь, псалом 141, 4
Автор выражает благодарность всем бывшим и настоящим
сотрудникам КГБ-ФСК-ФСБ-СВР за их помощь в создании этой книги. Автор
предупреждает, что данный материал не может быть использован в суде в качестве
свидетельских показаний.
Часть I. Его прошлое
Прага. 8 января 1991 года
Он терпеливо ждал появления связного. Его удивил этот
неожиданный вызов, когда звонивший потребовал столь срочной встречи. Впрочем,
после провалов в Великобритании и Франции они наверняка должны были
забеспокоиться. И начать действовать, не ожидая, когда будет раскрыта еще одна
цепь агентурной разведки КГБ в мире.
Он вздохнул. Падение берлинской стены сделало их всех
заложниками этой ситуации, когда объединившаяся Германия поглотила не только
восточногерманское государство, но и одну из самых эффективных спецслужб мира —
разведку ГДР, делавшую так много полезного для своего союзника по Варшавскому
блоку.
Одновременно были развалены и достаточно эффективные
польская и чехословацкая разведки. Это был не просто развал старого мира, это
был развал всей системы разведывательных операций за рубежом, когда КГБ и ГРУ
лишились почти всех своих союзников. И поэтому приходилось срочно латать старые
дыры и избавляться от ставших обременительным балластом агентов, уже попавших
под наблюдение других спецслужб.
Связной опоздал на десять минут. И появился, как всегда, нервничая.
Хотя он, по логике вещей, мог не беспокоиться. Он
пользовался дипломатическим иммунитетом, и у него был свой зеленый паспорт
дипломата, который поможет ему в случае провала благополучно выехать из страны,
избежав ареста. В прежние времена об этом даже не думали. Прага была так же
безопасна, как Киев или Минск. Сотрудники посольства и КГБ чувствовали себя в
братских социалистических странах почти как у себя дома. И вот все рухнуло. В
Чехословакии, к счастью, обошлось без подобия румынских эксцессов. Произошла
«бархатная» революция, социалистический режим был развален мирно и без
кровопролития. И пришедший теперь связной из посольства действовал уже в другой
стране и с другими условиями работы. Это и предопределяло все его нервные
ужимки. Они знали друг друга в лицо достаточно давно, поэтому обошлись без
ненужных паролей и приветствий.
Связной сел рядом с резидентом на скамью. — Как
дела? — спросил он, доставая сигареты.
— Это я должен спрашивать, — пробормотал
резидент, — может, вы наконец объясните столь срочный вызов? Я бросил все
свои дела, чтобы примчаться сюда.
— Правильно, — сказал связной, — получен
новый приказ из Москвы.
Срочно сворачивайте всю работу и выезжайте в Болгарию,
оттуда можете вернуться в Москву, вам будут подготовлены соответствующие
документы.
— В Болгарию, — усмехнулся резидент, — у них
такой же бардак, как везде. Раньше из Западной Европы ездили через ГДР или
Чехословакию. Новые времена?
— Мне не поручали обсуждать с вами такие детали, —
нервно заметил связной.
— Конечно, не поручали. Значит, конец. — Резидент
вздохнул, поднимаясь со скамьи. Он знал, что задерживаться во время подобных
встреч нельзя. — Передайте, я все понял. Завтра утром вылетаю в Софию.
Канал связи прежний?
— Да, — сегодня связной нервничал более обычного.
— Вас что-то беспокоит? — спросил резидент.
— Нет-нет, ничего. Просто мне хотелось бы поскорее
закончить нашу встречу. Что у вас по нашей группе войск в Германии? Вы
подготовили все документы?
— Да, конечно. Я возьму их собой. Очень неприглядная
картина.
— Я передам в Москву. В Софии вас будут ждать.
— Прощайте, — кивнул резидент.
— Прощайте, — поднялся связной, — желаю
успехов.
И ушел не оглядываясь.
«Какая глупость, — подумал резидент. — Именно
сейчас, когда у нас столько потерь, сворачивать работу в ГДР и Чехословакии».
Может, им нужны результаты работы его группы? Но почему такая спешка? Он мог бы
принести еще много пользы. Да и полученные материалы позволяют сделать очень
неприятные выводы. Напрасно его отзывают. В таких случаях нельзя было
возражать, но они могли бы узнать и его мнение. Резидент посмотрел на часы и
заторопился к своей машине. Он уже видел свой автомобиль, уже доставал ключи из
кармана, когда внезапно почувствовал сильный толчок в спину. И сразу ощутил
боль. Резидент был сильным человеком. Он еще успел повернуть голову и увидеть
стрелявшего, а увидев — удивиться. И это удивление было последнее, что он
испытал в своей жизни. Второй выстрел в сердце свалил его на землю.
Стрелявший оглянулся. На этой тихой улочке обычно никого не
бывало. Он убрал оружие с надетым глушителем в карман длинного пальто и
наклонился над убитым. Когда через полчаса прибыла полиция, она обнаружила уже
начинавший холодеть труп.
Москва. 9 января 1991 года
Они были в кабинете втроем. Разговора не получалось. Один из
сидевших за столом сознавал, что это его последний визит в Кремль. Больше его
сюда никогда не позовут. А если и позовут, то по случаю очередного юбилея или
какого-нибудь праздника, на который он должен явиться, нацепив все свои
награды. Рядом с ним сидел другой генерал, его многолетний друг и ныне
руководитель. Первый из генералов знал, что решение о его отставке принималось
непосредственно в Политбюро. Без согласия с самим президентом убрать фигуру
такого масштаба, как он, не могли. И поэтому он почти спокойно сидел напротив
президента страны и слушал его путаную, нечеткую речь с характерным южнорусским
говором.
— Мы благодарим вас за службу, — в который раз
сказал президент, — вы всегда бывали почти на передовой. Кажется, мы вас
не жалели.
Генерал слушал его молча. Он уже успел высказать свое мнение
о надвигающихся событиях, но президент, как обычно, часто перебивал, не давал
закончить фразы, задавал вопросы. Все было ясно. Теперь в услугах генерала
больше не нуждались. Один из самых лучших специалистов КГБ отправлялся в
почетную ссылку, в «райскую группу» генеральных инспекторов Министерства
обороны СССР. По должности в нее входили маршалы и генералы армии, уже
отошедшие ото всех дел и получавшие эти надуманные посты. Генерал понимал, что
он — выброшенная карта. Январское противостояние в Литве он уже не возглавит.
Президент сдает его, уступая давлению. Сейчас все говорят о
наступлении консервативных сил, и президент, как всегда, маневрирует, отправляя
в отставку самого яркого, как ему самому кажется, представителя этих сил.
Генерал армии Филипп Денисович Бобков работал в органах КГБ
почти полвека и занимал должность первого заместителя председателя КГБ СССР. В
последнее время нападки именно на него особенно усилились, так как Бобков
возглавлял знаменитое Пятое управление КГБ СССР, боровшееся с идеологической
диверсией внутри государства и фактически являвшееся куратором творческих
союзов, научных и культурных учреждений на местах. Горбачев не мог и не хотел
больше терпеть этого генерала. И сегодня наконец принял решение расстаться с
ним. Как обычно, он много говорил о заслугах генерала, а в конце вдруг добавил:
