Полковник Бэннон был офицером, имеющим опыт работы в
Пакистане и в Африке.
Последние годы, по предложению самого Эшби, он возглавлял в
ЦРУ специальное подразделение внутренней контрразведки, одно из самых элитарных
подразделений ЦРУ.
— Есть что-нибудь интересное? — спросил Эшби.
— Ребята поработали на компьютере, — сообщил
Тернер, — я сидел в аналитическом управлении и попросил отключить все
телефоны.
— Я искал вас полтора часа, — заметил заместитель
директора ЦРУ.
— Мне сказали, — чудовищно беззаботным тоном
сообщил Тернер, — но мы отключили все телефоны и здорово поработали.
Кажется, нам удалось установить шифр восточных немцев, который они использовали
у нас. Ключ был в тех самых документах, которые мы изъяли в Берлине.
Бэннон немного нахмурился. Ему не нравился ни вид молодого
повесы, ни его развязный тон. Но в кабинете Эшби он предпочитал молчать.
— Интересно, — согласился Эшби, — нужно
выяснить, не использовался ли подобный шифр и на территории Западной Германии.
— Вы думаете, там остались восточногерманские
шпионы? — понял Бэннон.
— Конечно, остались. И мы смогли бы при соответствующем
подходе переориентировать этих людей, предложив сотрудничество с нами, —
очень выразительно заметил Эшби.
— Да, — согласился Бэннон, — это очень
перспективная идея.
— Что у нас по Вакху? — спросил Эшби. — Я
надеюсь, вы помните, что это ваш главный объект.
— Да, конечно. Он по-прежнему живет в Торонто. За
последние три месяца был дважды в Америке. В основном приезжал в Нью-Йорк и
Вашингтон. Мы составили список людей, с которыми он встречался. Как всегда,
ничего необычного. Его деловые партнеры, помощники, юрисконсульты фирмы.
— К нему кто-нибудь приезжал?
— Почти никто. Его помощник, его юрисконсульт и
конгрессмен от штата Луизиана. Я вам об этом докладывал. Она прилетала к нему
несколько раз. Причем билеты каждый раз покупал он сам — туда и обратно.
Похоже, у них просто любовная интрижка.
Бэннон докладывал, как всегда, сухо и скучно. Уильям Тернер
оживился.
— Кажется, у вас есть свой особый объект?
— Поэтому я вас и пригласил, — кивнул Эшби. —
Я хочу, чтобы вы со своими ребятами подключились к группе Бэннона. Вот уже
несколько лет они ведут разработку одного очень перспективного дела, но пока не
могут найти никаких серьезных подтверждений своей версии.
— Они ведут наблюдение за определенным
человеком, — понял Тернер.
— Да. И этот человек, по нашим предположениям, один из
главных резидентов советского КГБ в этой части света. Шесть лет назад он был
даже арестован по подозрению в шпионаже, но у ФБР против него ничего не
нашлось. И тогда его отпустили, после чего он перебрался в Канаду, —
сообщил Эшби. — Я лично тогда занимался этим делом. И считаю, что
советская разведка просто смогла обмануть нас, подставив вместо него другого
агента.
— Каким образом? — поинтересовался Тернер.
— Шесть лет назад вместе с англичанами мы вели сложную
игру против их разведки. Тогда мы были убеждены, что их главный резидент-Вакх,
как называли его тогда в ФБР, арестован. Но русские придумали против нас
гениальный трюк.
Они отпустили находившегося под наблюдением уже
подкупленного резидента английской разведки полковника Олега Гордиевского. И
прислали к нам своего лжеперебежчика Юрченко..
[1]
— Я слышал об этом деле, — кивнул Тернер, —
но не знал подробностей.
Кажется, Юрченко выдал несколько человек и снова вернулся в
СССР?
— Вот именно, — продолжал Эшби, — он выдал
нам Пелтона. И мы просто обязаны были отпустить этого Вакха. Мы тогда не имели
против него никаких доказательств. Предательство Пелтона вынудило нас поверить
в то, что именно он был главным информатором советской разведки о наших
электронных и компьютерных разработках. Тогда полетели многие головы. Ушел в
отставку даже Роберт Макфарлейн, помощник Рейгана по национальной безопасности.
Мы еще тогда подозревали, что советская разведка ведет с нами интересную игру.
И после повторного бегства Юрченко наши предположения подтвердились.
— Вакх — это советский агент-нелегал? — понял
Тернер.
— Вот именно. Знакомьтесь, Кемаль Аслан. Родился в
Филадельфии в 1946 году. Отец-турок, мать — болгарка. Вот их фотографии. В
начале пятидесятых они возвращаются в Болгарию. После смерти отца Кемаля мать
увозит его на родину.
— Он получил американское гражданство при
рождении, — понял Тернер.
— Потом они поселились недалеко от Софии в маленьком
городке Елин-Пелин. Там и прошло детство Кемаля, его юные годы. Потом он
поступил в институт, закончил его и уже начал работать, когда попал в страшную
катастрофу и получил серьезные травмы, даже временную кому. Тернер внимательно
слушал.
— Врачам удалось вывести его из этого состояния. Потом
за ним приехал его дядя, живущий в Турции. Другой брат его отца — Юсеф Аббас —
жил в это время в Хьюстоне. В семьдесят четвертом Кемаль переехал к дяде в Измир,
а через год — уже к другому дяде в США. Осел в Хьюстоне, через несколько лет
женился. Жена — Марта Саймингтон из очень известной семьи. Ее отец был самым
известным бизнесменом Техаса.
— Нефтяное оборудование семьи Саймингтон, — кивнул
Тернер, — я читал про них много интересного.
— От этого брака у Кемаля Аслана был один сын,
родившийся в семьдесят девятом. Теперь ему уже двенадцать лет. После смерти
своего дяди Кемаль Аслан возглавляет фирму и через несколько лет добивается
поразительных успехов в бизнесе. В ноябре восемьдесят третьего Кемаль переехал
в Нью-Йорк. Через два года он развелся с женой, но с сыном продолжает
встречаться довольно часто. У нас были серьезные основания для его ареста.
Поступили сообщения, что КГБ знает практически все обо всех наших операциях,
так или иначе затронутых поставками оборудования с предприятий Кемаля Аслана
или связанных с ним поставщиков. Но арест Пелтона спутал тогда все планы.
Теперь мы понимаем, что русские специально подставили нам Пелтона, чтобы
вытащить из-под удара Кемаля Аслана.
Но это пока только наши предположения.
— Эта конгрессмен из Луизианы — его женщина? —
спросил Тернер.
— Да, — ответил Бэннон, — раньше она была
даже вице-губернатором штата. Они встречаются уже много лет.
— И больше ничего? — изумленно спросил Тернер.
Бэннон отвернулся.
