После ужина они вышли в холл, направляясь к лифту, чтобы
подняться в свой номер. И в этот момент Берден вдруг остановился. Как-то
смешался, словно раздумывая, что именно нужно сделать. В другом конце холла
сидели двое мужчин.
Тернер заметил мгновенные взгляды, которыми обменялись
Берден и один из сидевших, пожилой, лет пятидесяти человек с характерной
внешностью — тяжелым подбородком, светлыми, голубыми глазами и пепельными
волосами. Незнакомец так же, как и Берден, замер на мгновение, но затем, словно
оценив молчание Милта, чуть заметно кивнул ему, поспешно надев темные очки.
Берден прошел в лифт за Клейтоном, который не заметил этих
мгновенных взглядов и кивков. Тернер замыкал шествие. В кабине лифта все
молчали. Уильям не хотел спрашивать при Клейтоне, а Берден, видимо, ничего не
хотел рассказывать.
Проводив их до номера, Клейтон кивнул на прощанье.
— Утром я за вами приеду. Если что-нибудь нужно, можете
мне позвонить.
Наверху трое наших сотрудников. Еще двое будут все время
находиться в баре. На всякий случай я держу половину своей команды в эту ночь у
себя в офисе. Через десять минут после вашего звонка они могут здесь появиться.
— Я думаю, ночь пройдет спокойно, — ответил Берден
на прощанье, — можете не беспокоить своих людей.
— Осторожность не помешает, — самоуверенно ответил
Клейтон.
Попрощавшись, он пошел обратно к лифту.
И только когда Милт и Уильям вошли в номер и за ними наконец
закрылась дверь, Берден, устало прислонившись к дверям номера, спросил:
— Ты видел сидящего в холле человека?
— Который сидел в другом конце у бара?
— Так ты его заметил?
— Я заметил ваши взгляды и понял, что вы знакомы.
— Это Вилли Хефнер. Я его хорошо знаю. Раньше он
работал в Пуллахе.
Тернер все понял. В Пуллахе у Мюнхена была расположена
штаб-квартира западногерманской разведки.
— Он работал в отделе специальных операций против
СССР, — продолжал Берден, — но последние два года, по моим сведениям,
руководил специальным отделом БНД. Понимаешь, в чем дело? Хефнер слишком
значительная фигура, чтобы просто так появиться в отеле. И тем более в такой
момент, когда сюда приехали столько сотрудников КГБ. И наш нелегал.
— Может, он из-за сотрудников КГБ и приехал?
— Не похоже. Сейчас, когда не существует никаких границ
между двумя Германиями, советские офицеры могут передвигаться по всей стране. И
наверняка этим усердно пользуются. Но почему внимание Хефнера привлек именно
наш отель?
Ничего так просто не бывает, Уильям. Я не верю в случайные
совпадения у профессионалов такого класса.
— И вы думаете, он прибыл сюда из-за нашего агента?
— Во всяком случае, из-за чего-то такого, чего мы пока
не знаем. Если я прав, у нас очень скоро будут гости. Он понимает отлично, что
и я так просто не мог прилететь из Лэнгли для того, чтобы провести уик-энд в
отеле, где «случайно» оказалось так много сотрудников КГБ, ЦРУ и БНД. Он
обязательно к нам поднимется. Хотя бы для того, чтобы мы уточнили наши позиции.
Ждать пришлось недолго, минут десять. Но сначала раздался
телефонный звонок.
— Берден, — услышал Милт в трубке знакомый
голос, — я думал, что обознался.
— Это ты, Хефнер? Как у тебя дела?
— Все в порядке. К тебе можно подняться?
— Конечно, я тебя жду.
— Милт… — замялся Хефнер, — с тобой рядом
были твои друзья. Одного я знаю, он торгует здесь «хот-догами». А второй?
Берден улыбнулся. Назвать так местного резидента ЦРУ мог
только знающий человек.
— Второй — мой друг. Он тоже торгует подобным товаром,
но вместе со мной в Америке, — успокоил он своего собеседника.
— Тогда все о'кей. Я поднимусь к вам. Берден положил
трубку.
— Сейчас он поднимется, — задумчиво сказал
Милт, — здесь происходят очень интересные вещи, Уильям. Ты не считаешь,
что концентрация секретных агентов на один метр площади этого отеля превосходит
допустимые нормы?
Тернер улыбнулся. Через три минуты в дверь постучали.
Уильям, заметив взгляд Бердена, не тронулся места. Милт подошел и открыл дверь.
— Добрый вечер, Берден. С приездом в Германию, —
протянул ему руку вошедший в номер Хефнер.
Немцы традиционно обращались друг к другу только по фамилии,
и Берден знал это. Именно поэтому в дальнейшем они называли друг друга
исключительно по фамилии.
— Это мой друг Уильям Тернер, — представил своего
напарника Берден.
— Очень приятно, — кивнул Хефнер, — вы,
очевидно, тоже торгуете «хот-догами»?
— Он наш сотрудник, — подтвердил Берден, —
садись в кресло. Что ты будешь пить?
— Мы, немцы, традиционно любим пиво. Сильные напитки не
для нас.
Кажется, мы уже пережили все свои наиболее сильные страсти и
теперь перешли на менее крепкие напитки.
Хефнер сел в кресло. А Тернер, достав из мини-бара банку
пива и бокал, поставил все на столик перед гостем. После чего сел на кровать,
внимательно наблюдая за пришедшим. Берден сидел на стуле и пил свой
апельсиновый сок. После перелетов, особенно таких утомительных, у него всегда
немного болела голова.
— Теперь рассказывай, — потребовал Берден, увидев,
как Хефнер открывает банку и наливает пиво в бокал, — только не говори,
что ты оказался в этом отеле случайно, зайдя навестить тетушку своей жены.
Хефнер не спеша выпил пиво. Поставил бокал.
— По-моему, скорее я должен задавать подобный вопрос. В
конце концов, я живу несколько ближе к Западному Берлину и этому отелю, чем ты,
Берден. Разве не так?
Милт рассмеялся.
— Кажется, ты прав. Просто, когда я внезапно увидел
тебя в холле отеля, мне показалось, что ты не очень хочешь себя обнаруживать. Я
был прав?
— Как и ты, Берден. С тобой рядом был Джордж Клейтон,
местный резидент вашей конторы по продаже «хот-догов». И, кажется, он в отеле
не один.
— Ты тоже не один, Хефнер. Твой напарник продает
немецкие «хот-доги» наверняка не хуже наших ребят. Я думаю, все правильно. Так
и должно быть.
Английский писатель, наш бывший коллега Джон Ле Карре,
называл ваш город «вечным городом шпионов». Я думал, после падения берлинской
стены произойдут какие-нибудь изменения, но, кажется, я ошибся. Здесь все
по-прежнему.
Хефнер налил себе еще немного пива и хитро прищурился.
— Ты, как всегда, хитрец, Берден. Давай начистоту, чем
ты здесь занимаешься? Может, ты перепутал зоны? Мы уже начали забывать, что мы
были когда-то «вечным городом шпионов». Но, кажется, вы не даете нам об этом
забыть.
