— Вон там стоит его машина, — показал
Трапаков. — Он, кстати, остановился в том же отеле, что и ты. Это было
нужно из-за того, что почти нет времени. Ни у кого. Ни у чехов, которые
переведут тебе деньги, ни у итальянцев, которые их получат. Ни тем более у тех,
кто передаст деньги чеками, получив их на свой швейцарский счет от итальянцев.
Мы пока не можем выяснить, кто стоит за всеми переговорами с чехами и
итальянцами. Ясно лишь, что это очень компетентные люди, знающие нашу систему
подходов, наши правила агентурной работы и даже наших резидентов, одного из
которых они убрали в Праге, а другого — в Будапеште.
— Ясно. Тогда я пойду, — сказал Кемаль, —
пока. Он вышел из автомобиля и зашагал к темно-вишневому «БМВ», стоявшему на
другой стороне улицы. Даже здесь, в самом центре бывшего Западного Берлина, в
выходной день почти никого не было. Несколько машин, редкие прохожие, кажется,
все было в порядке. Он оглянулся и сел в автомобиль. Машина Трапакова сразу
отъехала.
— Добрый день, — поздоровался Кемаль.
— Здравствуйте, — улыбнулся итальянец, показывая
зубы.
По-английски он говорил хорошо, безо всякого акцента, столь
характерного даже для некоторых итальянцев — жителей Нью-Йорка.
— Вы хотели со мной встретиться, — холодно сказал
Кемаль. Он вдруг понял, что ему не нужно изображать бизнесмена, возмущенного
незаконностью подобной сделки с мерзавцами. Он действительно был возмущен и
действительно презирал своего собеседника, объективно даже помогавшего
советской разведке выявить мерзавцев в Западной группе войск. Но сам итальянец
об этом, разумеется, не знал.
— Мистер Брандейс, наверное, вам все рассказал, —
улыбнулся итальянец.
Бонелли не смущал подобный холодный прием американского
бизнесмена. Он привык к подобной реакции. Они брезговали здороваться с ним за
руку, но совсем не брезговали его деньгами. И это делало его почти философом.
— Я не знаю никакого Брандейса, — так же холодно
произнес Кемаль, — я должен только подписать договор и перевести вам
деньги со счета, который я узнаю сразу после подписания. Договор при вас?
— Да, конечно, — итальянец достал договор, —
здесь, правда, нет адвокатов, — не удержался он от язвительной насмешки.
Кемаль холодно взглянул на него, но ничего не сказал.
Он внимательно читал текст. Потом спросил:
— Здесь все три экземпляра?
— Конечно.
— Вы их подписали? На них есть ваша печать?
— Разумеется, удивился Бонелли, я все приготовил
заранее.
— Я забираю все три экземпляра, — решительно
сказал Кемаль.
— Но мы так не договаривались, — заметил
итальянец, — как тогда вы сможете гарантировать мне перевод денег?
— Моего слова вполне достаточно, — заметил
Кемаль. — Я не мошенник, чтобы бегать по улицам от ваших друзей. И потом,
мой договор с вами все равно ничего не решает. Где договор с чехословацкой
компанией, которая должна мне перевести деньги?
— Он тоже здесь, — достал из «дипломата» вторую
серию договоров Бонелли и, не удержавшись, спросил:
— Эти документы вы тоже заберете с собой?
Или все-таки подпишете?
— Конечно, подпишу. И оставлю вам как гарантию, что я
эти деньги получил. Впрочем, нет. Подождите. Здесь не указаны гарантии
поставщика.
— Вашего слова достаточно, — неприятно улыбнулся
Бонелли, — и потом, вам действительно никуда не скрыться.
— Я не об этом, — отмахнулся Кемаль, — в
случае, если по каким-либо причинам деньги к вам не поступят, я готов
гарантировать их пакетом акций своей компании. И я дам новый счет, откуда мне
легче будет перевести вам деньги.
— Да? — удивленно взглянул на него Бонелли. —
Вы невероятно благородный человек, мистер американский бизнесмен. Хотя,
говорят, раньше и у вас были проблемы.
— Какие проблемы? — не понял Кемаль.
— С техасскими ребятами, — улыбнулся
Бонелли. — Там ведь были какие-то автомобильные аварии.
Кемаль помрачнел. Он думал, что ту историю все давно забыли.
Оказывается, у мафии действительно крепкая память. В
восемьдесят втором Седлер, Край-тон и их люди едва не убили его, когда поняли,
что документы, выкраденные с одного из военных заводов, нужны иностранной
разведке. Тогда, девять лет назад, ему чудом удалось спастись. А машина Седлера
действительно потерпела катастрофу, когда пыталась столкнуть в кювет автомобиль
самого Кемаля. Откуда Бонелли мог про это узнать?
— Может, и были, — ответил он, — я лично ничего
не помню. Держите, я подписал договор с этой чехословацкой фирмой. Утром в
десять ноль-ноль деньги должны быть у меня на счете. Здесь Европа, поэтому
можно переводить на мой европейский счет в Лионском банке. В десять тридцать я
переведу эти деньги вам.
Вот и все. До свидания.
Он, не дожидаясь ответа Бонелли, вышел из машины и, перейдя
улицу, увидел, как к нему снова подъезжает автомобиль Трапакова. Видимо, тот
просто отъехал в конец улицы, чтобы не мешать разговору. Кемаль сел в машину.
— Ты будешь смеяться, — сказал Трапаков, —
но, по-моему, твой итальянский мафиози привел на хвосте полицейских. За ним
кто-то следит. И уже давно. Я видел, как они нервничали, когда вы говорили с
ним в машине. Посмотри, вон та машина. И эти ребята тоже. Да и там, в окне, все
время кто-то стоит за занавеской.
— Может, американцы?
— Не похоже. Откуда они могли про него узнать? Мне все
это очень не нравится, Кемаль. Вы хоть с ним договорились на завтра?
— Конечно, договорились. Поехали. Сидевший в машине
Бонелли даже не подозревал, что в его автомобиле установлено подслушивающее
устройство, позволявшее офицерам БНД слышать всю их беседу. Через полчаса
записанная на пленку лента была прослушана самим Вилли Хефнером.
— Они начали свою игру, — сказал он с
улыбкой, — кажется, в этот раз мы утрем нос всем. И русским, и мафии.
«И американцам», — подумал он, но не сказал об этом
вслух.
Берлин. 27 января 1991 года. Западная зона
Тернера не удивило обращение к нему неизвестного таксиста,
знавшего даже его имя. Он уже дал себе слово ничему не удивляться в этом
«вечном городе шпионов». Выйдя из машины, он даже забыл заплатить за проезд, а
когда, вспомнив об этом, обернулся, машина уже отъехала.
Уже подходя к зданию, он заметил камеры скрытого наблюдения
и решетки на окнах. Дверь открывалась автоматически. Тернер, не удивляясь,
вошел внутрь и услышал знакомый голос Милта Бердена.
— Я думал, ты не приедешь.
— Можно было меня предупредить, — улыбнулся
Тернер.
В огромной, почти на весь этаж, комнате за персональными
компьютерами работали люди. Некоторые были в военной форме.
