Санитары, со своей стороны, выразили восхищение поступком
Чарлза, не побоявшегося приехать в Европу ради свояченицы. Многие знали
«Оливию» и с величайшим благоговением отзывались о ней, выражая надежду, что
девушка поправится.
А тем временем Виктория улыбалась так блаженно, словно перед
ней открылись врата рая.
– Не могу поверить, что ты здесь. Что заставило тебя
приехать?
Она думала, что сестру уведомят письмом, которое будет идти
не меньше месяца, и очень боялась не дожить до того времени.
– Получила телеграмму от сержанта Моррисон. Позже
обязательно повидаюсь с ней и поблагодарю.
– Добрая старушка Пенни, – выдохнула Виктория,
целуя пальцы Оливии. – Господи, как же я стосковалась по тебе, Олли… мне
так много нужно рассказать…
А времени осталось мало, и она это чувствует. Сестры
уверяют, что она выглядит гораздо лучше, но голова болит нестерпимо. Но
все-таки как же удалось Оливии так долго хранить ее тайну?
– Не пойму, как ты сумела не выдать себя.
– Я всегда была куда лучшей актрисой, чем ты, –
ухмыльнулась Оливия, и Виктория попыталась засмеяться, но боль становилась
нестерпимой. Кажется, если шевельнуть головой, она просто отвалится.
– Нашла чем хвастаться, – устало проронила
Виктория. В прошлом месяце им исполнилось двадцать три года, но обе, хотя и по
различным причинам, чувствовали себя древними реликтами.
– Мне очень жаль, что не попрощалась с отцом.
– Он был уверен, что ты рядом, – утешила
Оливия. – И умер с миром. Я не отходила от него.
– Милая Олли, ты всегда была опорой всем, даже Чарлзу,
потому что у меня не хватило духу остаться с ним.
– Виктория… мне нужно кое-что сказать тебе, –
смущенно начала Оливия. – Все получилось не так, как мы загадывали.
Хоть бы сестра простила ее! Что, если она навсегда
отвернется от Оливии и говорить не захочет? Но и молчать невозможно.
– Три месяца назад у нас родились близнецы, –
выдавила она, и Виктория широко раскрыла глаза.
– Близнецы? – охнула она, и Оливии пришлось дать
ей глоток воды. Она заверила сестру милосердия, что сама позаботится о раненой.
Оставалось надеяться, что их не потревожат. – Ты сказала – близнецы?
– Совершенно одинаковые девочки, совсем как мы… Они
прекрасны, – осмелилась улыбнуться Оливия, поскольку Виктория, кажется,
вовсе не собиралась ее убивать. – Элизабет и Виктория, в честь тебя и
мамы.
– Это я поняла, – слабо усмехнулась
Виктория. – Но вот каким образом они появились на свет? Неужели ты украла
у меня мужа?
Она широко улыбнулась, но Оливия, ничего не видя, плакала.
– Виктория, пожалуйста… нет… я вернусь в Кротон и стану
там жить, когда ты приедешь, только бы время от времени видеться с ними… не
нужно…
– О, заткнись, – пробормотала Виктория,
превозмогая боль. – Паршивая девчонка! Но все это ужасно забавно. Оливия,
я не любила Чарлза и не люблю. Он мне не нужен. Если так уж хочешь – он твой.
Все словно в детстве. Спор из-за куклы… и Виктория
великодушно отдает игрушку сестре. Оливия ошарашенно уставилась на нее.
– Поэтому я не вернулась домой прошлым летом… не
хотела… не могла… Кстати, когда это случилось? Я хочу сказать, когда в ваших
отношениях все изменилось?
– После того как ты спаслась с «Лузитании», –
сконфуженно пролепетала она. Оливия была безмерно счастлива, что сестра рядом.
Это настоящее чудо! Даже под бинтами угадывались прелестные черты, хотя она
по-прежнему казалась несгибаемой, резкой и отчаянной. Недаром эти качества
угадал в ней Чарлз.
– Узнала, что я жива, и решила отпраздновать таким
образом? – лукаво усмехнулась Виктория.
– Ты отвратительна, – прошептала Оливия, пытаясь
не улыбнуться и все же улыбаясь, вне себя от радости, что сестра не набросилась
на нее.
– Ну уж нет, это ты мерзкая, противная, бессовестная! Я
оставляю тебе приличного доброго человека, с которым мы несколько месяцев жили
в целомудрии, который терпеть меня не может и не стал бы спать со мной, даже
если бы ему за это заплатили, и что ты вытворяешь? Соблазнила беднягу! Это ты
распутница, не я! И заслуживаешь вечного союза с ним! Лично я не могу придумать
судьбы ужаснее, но вы оба, кажется, очень счастливы вместе. Он просто
счастливчик!
– Я тоже, – прошептала Оливия.
Сердце Виктории наполнилось любовью к сестре, особенно при
воспоминании о том, как ей повезло встретить Эдуара и родить от него ребенка.
– Так что же нам теперь делать? – уже без улыбки
спросила она. – Мы должны ему сказать.
– Он возненавидит меня! – побледнела Оливия.
– Переживет, – заверила Виктория. – Чарлз
порядочный человек, и, хотя наверняка станет рвать и метать, но что ему делать?
Бросить женщину, которую он любит, мать его детей? Вздор! Кстати, мне тоже
нужно кое в чем тебе признаться.
– Не дай Бог! – шутливо перекрестилась
Оливия. – После всего, что я наделала, тебя слушать страшно! Признавайся,
какое преступление совершила!
Несмотря на время, тяготы и страдания, теснейшая связь между
сестрами была по-прежнему крепка, будто прошел не год, а день со времени их
разлуки.
– Три месяца назад у меня появился ребенок. Прелестный
мальчик, Оливье Эдуард, – гордо объявила Виктория. Жаль, что у нее нет ни
дагерротипа, ни рисунка малыша! – Может, ты догадаешься, в честь кого я
его назвала!
По какой-то странной причине новость не удивила Оливию, хотя
должна бы.
– Значит, поэтому ты не вернулась домой, – задумчиво
протянула она, но Виктория чуть качнула головой.
– Вовсе нет. Просто не хотела. Тогда я еще не знала,
что беременна. Его отец был человек особенный.
Она рассказала об Эдуаре, о первой встрече, об их планах на
будущее и его безвременной гибели. О том, что она никогда не встречала такого
верного друга и великолепного любовника. Жизнь без него пуста и никчемна.
И Оливия поняла, что сестра нашла свою единственную любовь
здесь, в огне и страданиях.
– Где сейчас малыш? – спросила она.
Виктория ответила, что сначала ребенка взяла графиня, но два
дня назад она уехала к сестре, опасаясь снайперов, которые никого не щадили.
– Оливия, умоляю, увези его. Я вписала Оливье в свой
паспорт. То есть твой, так что у тебя не будет никаких затруднений, если Чарлз
не станет возражать.
– Думаю, у Чарлза найдется немало возражений, после
того как он все узнает, но теперь уже ничего не поделать.
Он вполне способен выгнать ее, но уж ребенка Виктории не
отнимет! Не имеет права!
– А ты? – спросила Оливия. – Когда вернешься?
