Сердце Оливии куда-то покатилось и разбилось на тысячи
крошечных осколков.
– Наши дети – это не обман, – мягко заметила она,
безмолвно умоляя простить ее, даже если на это уйдет вся жизнь.
– Нет, – задохнулся он, – но благодаря тебе
на них клеймо незаконнорожденных.
Он отвернулся от нее и вошел в мужскую казарму, куда она не
могла последовать за ним. Оливия вернулась к сестре. Виктория снова спала, и
сиделка, приложив палец к губам, попросила Оливию не будить ее. Она слишком
устала, и жар усилился.
В этот день Оливии больше не удалось увидеться с Чарлзом. Он
и близко не подходил к госпитальной палатке, и она нервничала, опасаясь, что
Чарлз задумал уехать без нее. Но если это и так, придется смириться. Она
останется, пока не сумеет переправить домой сестру и племянника. Она всю ночь
проспала на стуле у кровати Виктории, пытаясь отрешиться от криков и стонов
раненых и умирающих. Сестра несколько раз просыпалась, и, когда бы Оливия ни
вставала, чтобы немного размяться, мужчины заговаривали с ней, принимая за
Викторию. Это особенно било по нервам, тем более что все называли ее настоящим
именем.
Чарлз появился в палатке наутро, как раз в тот момент, когда
Оливия ушла выпить кофе.
– Ну и сцену ты устроил вчера! Настоящий
спектакль! – бросила Виктория. Она выглядела измученной, но на усталом
лице воинственно сверкали глаза.
Чарлз даже улыбнулся: кажется, ничего не изменилось! Теперь
он еще яснее сознавал: им ни за что не следовало жениться. Всю ночь напролет он
предавался невеселым размышлениям.
– Просто ты застала меня врасплох. Такое открытие кого
угодно собьет с ног, – признался он, но Виктория недоверчиво прищурилась.
– Не верю! Хочешь сказать, что ни разу не заметил
разницы и ничего не заподозрил? Да посмотри на нас! Оливия – нежная, любящая,
добрая, готовая за тебя жизнь отдать, а я… Да еще немного, и мы поубивали бы
друг друга, как немцы и французы!
Чарлз смиренно кивнул, признавая правоту жены.
– И не тверди, что никогда не удивлялся, не думал.
Подобные мысли у тебя непременно появлялись, хотя бы раз.
– Верно, – к удивлению Виктории, выпалил
он. – Может, я действительно не хотел знать. У меня неожиданно началась
такая прекрасная, удобная жизнь, о которой я давно мечтал. Оливия именно такая,
какой я хотел видеть свою жену.
– Вот и не забывай этого. Не изводи ее, не приноси в
жертву собственному гневу, – посоветовала Виктория, готовая на все, чтобы
уберечь сестру.
– Вы обе – поразительная, невероятная парочка, –
вздохнул Чарлз, невольно восхищаясь Викторией. Такая сильная, отважная и
обожает Оливию, впрочем, как и та – ее.
– Мне, да и никому другому, никогда не понять ваших
отношений. Господь словно разделил одно целое и дал каждой половинке свои душу
и тело.
– Наверное, так и есть, я тоже это иногда чувствую. И
твердо знаю, когда она нуждается во мне.
Совсем как сейчас. Оливия потеряла голову от горя. В ее ушах
все время звучали жестокие слова Чарлза.
– Она говорит то же самое, – кивнул он. И,
вспомнив кое-что, встрепенулся. Да-да, это случилось как раз после мнимого
отъезда «Оливии» в Калифорнию.
– Кстати, ты, случайно, не была на «Лузитании»?
– К сожалению. Не везет мне на морские путешествия.
– Ей приснилось, что ты утонула. Мне пришлось вызвать
доктора.
– Удалось послать телеграмму только через три дня, в
Квинстауне творилось нечто невообразимое. Словами не передашь. По сравнению с
тем ужасом… – она вспомнила рожавшую в воде женщину, – этот – ничто.
Потому что там были дети.
Она на мгновение прикрыла глаза, и Чарлз сочувственно тронул
ее за руку. Похоже, она слабеет с каждой минутой.
– И что теперь? Чего ты хочешь от меня?
Он пришел сюда, чтобы примириться с этой женщиной. Несмотря
на пережитое потрясение, война с ней закончилась.
– У меня есть сын. Я просила Олли забрать его с
собой, – громко выговорила Виктория, готовая заплакать. Вот уже две недели
как она не видела малыша, и истосковалась по нему.
– Как это случилось? – удивился Чарлз, и она
сквозь слезы улыбнулась человеку, бывшему когда-то ее мужем.
– Точно так же, как с тобой и Олли. Жаль, что я так и
не посмотрела на твоих девочек.
– Еще посмотришь, – пообещал Чарлз, простив ей в
эту минуту все на свете. Почему-то все ее грехи казались сейчас такими
незначительными! Если Виктория попросит, он согласится на развод. – Вот
вернешься домой и познакомишься с моими озорницами.
Но Виктория покачала головой, и по ее взгляду Чарлз понял,
что она все знает.
– Нет, Чарлз… никогда…
Она не выглядела испуганной. Скорее задумчивой.
– Какая чепуха! Для чего, по-твоему, мы здесь? Приехали
за тобой… и твоим малышом. Кстати, а где его отец?
– Убили, за несколько минут до того, как меня ранило.
– Ну что же, тебе остается поскорее поправиться, чтобы
я смог получить развод.
Он с улыбкой наклонился, чтобы поцеловать ее, и она ответила
странным взглядом.
– Знаешь… теперь я думаю, что каким-то безумным
образом, по-своему, любила тебя. И с самого начала хотела, чтобы у нас все было
хорошо… Просто мы не предназначены друг для друга.
– Наверное, – с сожалением согласился
Чарлз. – Я так и не смог забыть Сьюзен.
– Иди, найди свою жену… или свояченицу, или кто она
тебе…
Она попыталась рассмеяться, но сознание мутилось, а головная
боль все усиливалась.
– До встречи, сумасбродка, скоро увидимся.
Чарлз вышел из палатки, обуреваемый непонятными чувствами.
Он не знал, что его мучит, но, подобно Оливии, терзался дурными предчувствиями.
Он направился в столовую, но Оливии нигде не было видно. В
женских казармах ее тоже не оказалось. Методично обходя лагерь, Чарлз
неожиданно сообразил, что сегодня вторая годовщина его свадьбы. Вопрос лишь в
том, на ком он женат. Какая абсурдная ситуация!
Он вернулся к Виктории и только там нашел спящую на стуле
Оливию. Виктория тоже дремала. Они держались за руки и отчего-то казались
детьми.
– Как она? – спросил он сестру милосердия, но та
пожала плечами и покачала головой.
Инфекция медленно поднималась вверх, захватывая мозг. Иногда
Виктория приходила в сознание и становилась совсем прежней, дерзкой и
жизнелюбивой, но чаще бредила и металась. Чарлз осторожно вышел, не разбудив
сестер.
В полночь Оливия позвала сестру милосердия. У нее болело в
груди, и она поняла, что Виктория задыхается.
– Ей трудно дышать, – пояснила она, но Виктория
по-прежнему спала.
