Вечером они отправились в театр, посмотреть «Семь ключей к
сердцу плешивого» с Уоллесом Эддингером в главной роли, и, как обычно,
произвели фурор. На девушках были одинаковые черные бархатные платья с
горностаевыми палантинами и черные страусовые перья в волосах. Они напоминали
ожившие картинки из парижских модных журналов, и наутро все газеты были полны
описаниями новых звезд на нью-йоркском небосклоне. Но девушек уже не так
занимал их успех. Они стали старше, серьезнее и уже привыкли к тому, что их появление
вызывает сенсацию.
– Восхитительно! – воскликнула Виктория за
завтраком. Ей так понравилась пьеса, что она почти не замечала всеобщего
внимания.
– Это куда лучше, чем сидеть под арестом, –
прошептала Оливия, наливая отцу кофе.
Позже они втроем отправились в церковь Святого Фомы, а после
службы вернулись домой и провели вместе спокойное воскресенье. Назавтра Оливия
с новыми силами принялась за работу, а отец отправился на встречу с
поверенными. И Джон Уотсон, и Чарлз вернулись вместе с ним, и при виде Доусона
Оливия сжалась от страха, опасаясь, что он упомянет в присутствии отца о
похождениях Виктории. Но Чарлз вообще не говорил с ней, только вежливо
поздоровался и, уходя, попрощался, ничем не показывая, что они довольно хорошо
знакомы. Оливия облегченно вздохнула, хотя Виктория убеждала, что она зря
волнуется.
– Но отец на стенку полезет, если узнает, –
твердила Оливия, – и тебе прекрасно это известно. Следующим же поездом
отправишься в Кротон!
– Возможно, ты и права, – озорно усмехнулась
Виктория. Она так весело проводила время, что боялась рисковать и, как ни
хотела посетить собрания Национальной ассоциации суфражисток, помнила свое
обещание держаться от них подальше.
Вечером они снова побывали в театре, а после представления
поехали на ужин к одному из приятелей отца, и сестры искренне забавлялись,
слушая рассказы о некоем Тобиасе Уиткоме, пользовавшемся весьма скандальной
репутацией. Он сколотил состояние на банковских спекуляциях и преумножил
богатство, женившись на урожденной Астор. Кроме того, природа наградила его
привлекательной внешностью, и женщины липли к нему, как мухи к сахару. Весь
город гудел сплетнями о его последнем, совершенно непристойном романе,
подробности которого девушкам, разумеется, не сообщали. Эдвард Хендерсон, однако,
шокировал всех присутствующих, заявив, что недавно вел с ним какие-то дела и
находит молодого человека не только воспитанным, но и приятным. Кроме того, они
оба получили большую прибыль, поскольку партнер оказался честным и порядочным
малым.
Тут поднялся шум и споры, посыпались истории про похождения
Уиткома, одна другой хлеще, но в конце концов даже самые заядлые
недоброжелатели были вынуждены признать, что, несмотря на свою репутацию, он
принят в лучших домах. Правда, особенно ехидные сплетники добавляли, что все
это благодаря Эванджелине Астор. Все единогласно постановили, что она сама
доброта и сущий ангел, если способна ужиться с Тоби. По всей видимости, брак
был не таким уж несчастливым, если за пять лет у них родилось трое детишек.
Только по пути домой Оливия вспомнила, что в числе
приглашенных на их прием были Уиткомы.
– Он действительно так ужасен, как говорят? – с
любопытством допытывалась она.
Виктория не обращала на них внимания, вспоминая жаркие
беседы с некоторыми гостьями о политике. Она, несмотря на молодость, тоже имела
что сказать!
Эдвард, улыбнувшись дочери, беспомощно пожал плечами.
– Разумеется, следует остерегаться людей, подобных
Уиткому, дорогая. Он очень красив, молод и совершенно неотразим с точки зрения
любой дамы. Но по справедливости нужно сказать, что все его так называемые
завоевания – женщины замужние, способные сами отвечать за себя. Им следовало бы
хорошенько подумать, прежде чем пускаться в подобные авантюры. Не думаю, что он
способен растлить юных девиц, иначе я просто не потерпел бы его в числе гостей.
– О ком вы? – рассеянно осведомилась Виктория,
лишь сейчас очнувшись. Они почти добрались до дома, и девушка, по всей
видимости, прослушала большую часть разговора.
– Отец, как выяснилось, пригласил того самого ужасного
развратника на наш прием, поэтому меня и предупредили его остерегаться.
Сегодняшняя хозяйка так его расписывала!
– Он убийца женщин и детей? – без особого интереса
обронила Виктория, совершенно забыв о предмете застольных сплетен.
– Наоборот, – пояснила Оливия, – совершенно
очарователен. И женщины так и вешаются ему на шею.
– Какая мерзость! – с отвращением буркнула
Виктория под смех сестры и отца. – Зачем тебе понадобилось его приглашать,
папа?
– Не забывай, жена у него – очаровательная милая дама.
– Тоже собирает сердца мужчин в качестве трофеев? Во
что тогда превратится наш прием, если все мужчины будут у ног жены, а женщины –
падать в обморок при виде мужа? Вся гостиная будет завалена бездыханными
телами!
Машина остановилась, и все трое поднялись на крыльцо,
утомленные и довольные проведенным вечером. Тоби Уитком был мгновенно забыт.
Но несмотря на перспективу принимать столь сомнительную
личность, Хендерсоны с нетерпением ожидали дня приема. Почти все приглашенные
согласились приехать, и за круглыми столами в парадном зале должно было
собраться сорок шесть человек. Танцы будут устроены в гостиной, а в саду
натянули тент – на случай, если неожиданно пойдет дождь. Словом, Оливия
предусмотрела все.
Время пролетело как на крыльях, и вот настала торжественная
минута. Два предыдущих дня Оливия только и делала, что проверяла, расставлены
ли цветы и накрахмалено ли белье, пробовала приготовленные заранее блюда и
заказывала ледяные скульптуры. Оркестр предполагалось разместить в гостиной.
Словом, работы хватало. Берти делала все что могла, но такой размах оказался ей
не по плечу. От Виктории, разумеется, не было никакой пользы. За последнюю
неделю она обзавелась собственным кружком приятелей, в основном
богемных, – писателей, художников и музыкантов, живших в самых странных и
отнюдь не респектабельных местах. Она частенько посещала их студии, в
особенности после того, как обнаружила, что почти все разделяют ее политические
воззрения. Оливии же было просто некогда заводить новых друзей.
Виктория всегда твердила сестре, что той следует почаще
выезжать и заняться собой. Оливия клялась, что так и будет, как только пройдет
прием. После этого она наконец освободится и будет делать все, что пожелает.
Назавтра после приема должен состояться бал у Асторов, и она не могла дождаться,
когда же сможет повеселиться вволю. Но сегодня был ее дебют в роли хозяйки
светского дома. Первый прием, который она подготовила и давала сама. И Оливия
трепетала от волнения, спускаясь вместе с Викторией по парадной лестнице. На
девушках были туалеты из темно-зеленого атласа, с турнюрами и короткими
шлейфами. Низкие декольте были отделаны нефритовыми бусинами. Волосы зачесаны
наверх, на ногах черные бархатные туфельки на высоких каблуках. Шеи обвивали
жемчужные нити, подаренные отцом на восемнадцатилетие, в ушах сверкали
бриллиантовые серьги. Идеальное сходство, совершенство симметрии… Даже
двигались они в унисон, и пока Оливия в последний раз проверяла, все ли в
порядке, Виктория послушно следовала за сестрой.
