– Я поищу ее, как только будет время, – пообещала
Оливия, хотя на самом деле ни она, ни отец не встревожились по-настоящему.
Поваренок втащил поднос, и она показала мальчику, куда его
поставить.
– Нам понадобится еще стакан, дорогая, – обратился
к ней отец, закуривая сигару, и поблагодарил парнишку, имени которого никогда
не мог запомнить.
Оливия, однако, знала имена, родственников и семьи всех
слуг, их достоинства и недостатки, и даже проступки, когда-либо ими
совершенные. Она была истинной хозяйкой Хендерсон-Мэнор, и, возможно, гораздо
лучшей, чем стала бы ее мать. А Виктория характером пошла в Элизабет.
– Разве Джон приедет не один? – удивилась она.
Поверенный брал с собой кого-то лишь в тех случаях, когда на заводах не все шло
гладко, а она ни о чем подобном не слышала. Обычно отец ничего не скрывал от
дочерей, ведь в конце концов все останется им, хотя девочки наверняка
предпочтут продать заводы, если только мужья не выразят желания заняться
делами, что Эдвард считал маловероятным.
– К сожалению, дорогая, – вздохнул отец. –
Боюсь, я слишком зажился на этом свете. Похоронил двух жен, сына, своего
доктора, большинство друзей, а вот теперь Джон Уотсон заявляет, что подумывает
удалиться от дел. Собирается привезти человека, недавно ставшего партнером в
его фирме, о котором он весьма высокого мнения.
– Но Джон не настолько стар, – забеспокоилась
Оливия. – Как и ты. И чтобы я не слышала подобных разговоров!
– Я дряхлая развалина. Ты понятия не имеешь, каково
это, когда люди, окружающие тебя, исчезают один за другим, – мрачно
пробормотал Эдвард, с отвращением думая о предстоящей встрече с новым
поверенным, которого он видеть не желал.
– Уверена, что Джон не собирается никуда
уходить, – ободряюще проговорила девушка и, налив отцу в стакан немного
хереса, подала тарелку с имбирным печеньем. Эдвард зажмурился от удовольствия.
– Возможно, ты права, и Джон останется, особенно после
того как попробует печенье. Должен сказать, Оливия, ты творишь настоящие чудеса
на кухне.
– Спасибо!
Наклонившись, она поцеловала отца, и тот ответил восхищенным
взглядом. Несмотря на жару, она даже не раскраснелась и ухитрялась при этом
выглядеть идеально.
Взяв печенье, девушка уселась рядом с отцом.
– Так кто же этот новый партнер? –
полюбопытствовала она. Странно, что Джон, который на два года моложе отца и
всегда казался крепким и сильным, готовит себе замену. Но возможно, лучше
раньше, чем позже? – Ты уже знаком с ним?
– Нет, дорогая. Джон утверждает, что он очень способный
малый и улаживал какие-то дела с недвижимостью Асторов. Пришел к Джону с
прекрасными рекомендациями из солидной фирмы.
– Но почему он переменил место? –
полюбопытствовала Оливия. Они с сестрой любили расспрашивать об отцовских
делах, только Виктория была куда несдержаннее в своих мнениях. Все трое они
обсуждали политику или бизнес, и делали это с большим удовольствием. Эдвард
любил говорить с дочерьми на столь сложные, далекие от светских темы, возможно,
потому, что у него не было сына.
– Джон утверждает, что Доусон пережил ужасную трагедию
в прошлом году. Наверное, поэтому я и пожалел его и разрешил Джону привезти
сюда. Боюсь, что слишком хорошо понимаю молодого человека.
Эдвард грустно улыбнулся.
– Его жена плыла на «Титанике». Она была дочерью лорда
Арнсборо и возвращалась домой от сестры. Чертовски обидно! Доусон едва не
потерял своего мальчика. Его успели посадить в шлюпку, которая была уже
переполнена, а жена упросила взять на ее место другого ребенка, решив, что
сядет в следующую. Только эта оказалась последней. Доусон немедленно уволился,
взял мальчика с собой и провел год в Европе. Бедняга работает у Джона то ли с
мая, то ли с июня. Уотсон говорит, он очень хорош, правда, немного мрачен.
Ничего, все образуется и со временем заживет. Как у всех. Ему придется взять
себя в руки ради мальчика.
История Доусона глубоко тронула Эдварда, живо напомнив о его
собственных несчастьях. Слишком хорошо он понимал чувства молодого человека, лишившегося
жены, пусть обстоятельства гибели ее и Элизабет совершенно разные.
Несколько мгновений Эдвард молча сидел, уставясь в
пространство, глубоко погруженный в невеселые мысли, и Оливия не посмела
потревожить его. Оба испуганно подняли головы, когда в дверях появился Джон
Уотсон.
– Как это вы ухитрились проникнуть сюда без доклада?
Забрались в окно? – засмеялся Хендерсон при виде старого приятеля и, легко
поднявшись, шагнул навстречу. Выглядел он превосходно – благодаря неусыпной
заботе Оливии и несмотря на постоянные жалобы на здоровье.
– Никто не обратил на меня внимания, – шутливо
пожаловался Джон, высокий стройный мужчина с гривой седых волос, чем-то очень
напоминавший отца Оливии. Две пары голубых, весело искрящихся глаз встретились,
и между мужчинами немедленно завязалась оживленная беседа. Оба знали друг друга
еще со школьных лет. Эдвард дружил со старшим братом Джона, теперь уже умершим.
Кроме того, Джон много лет вел дела Эдварда.
Видя, что мужчины заняты друг другом, Оливия потихоньку
проверила, все ли в порядке. Она уже хотела уйти, но, повернувшись, едва не
оказалась в объятиях Чарлза Доусона. Странно было видеть его здесь, в этой
комнате, и сознавать, сколько пережил этот человек.
Девушка невольно смутилась. Он и не подозревает, что ей уже
все известно!
Какое красивое, хотя и суровое лицо, а глаза… она никогда не
видела таких грустных озер изумительного темно-зеленого цвета, почти как
морская вода. Но он все же слегка улыбнулся, когда Эдвард их знакомил. И только
сейчас Оливия разглядела, что, кроме скорби, они излучают доброту, и ей
внезапно захотелось протянуть руку и ободряюще погладить Чарлза по щеке.
Утешить.
– Как поживаете? – вежливо спросил он, пожимая ее
руку и с интересом рассматривая девушку. Именно рассматривая, а не глазея,
хотя, разумеется, он сознавал, как она красива. Однако во взгляде не светилось
ничего, кроме искреннего любопытства.
– Могу я предложить вам лимонада? – с неожиданной
застенчивостью осведомилась Оливия, поспешив скрыть неловкость за привычными
обязанностями хозяйки. – Или предпочитаете херес? Боюсь, отец даже в такую
жару пьет только херес.
– Я, пожалуй, удовольствуюсь лимонадом, – снова
улыбнулся Чарлз, и мужчины вновь вернулись к предмету своего разговора.
Оливия налила лимонад Доусону и Уотсону и предложила имбирного
печенья, а потом потихоньку удалилась и прикрыла за собой дверь. Но перед
глазами все стояло лицо Доусона. Она не могла отделаться от мыслей о нем.
Интересно, сколько лет его сыну? Вспоминает ли он жену или в его жизни уже
появился кто-то?
Девушка попыталась забыть о Доусоне. В конце концов просто
неприлично столько внимания уделять одному из поверенных отца!
