Виктория озорно хихикнула. Он совсем не глуп и наделен
чувством юмора, и ей это нравилось. Кроме того, Чарлз не питал иллюзий
относительно их союза.
– Знаете, я догадался, как сделать, чтобы не путать
вас. Надеюсь, вы одобрите.
Виктория сразу представила себе нечто вроде дурацких лент,
которые они носили в детстве, и уже хотела возразить, как он взял ее руку и
молча надел на безымянный палец изумительное тонкой работы кольцо с
бриллиантом. Камень, хоть и небольшой, играл всеми цветами радуги. Чарлз
сказал, что перстень принадлежал его матери, умершей несколько лет назад, и все
ее драгоценности перешли к сыну. Некоторые надевала Сьюзен, но это кольцо мать
все время носила и была еще жива, когда он женился в первый раз.
Виктория потрясенно уставилась на кольцо. Сидит как влитое!
Рука ее слегка дрожала. Но Чарлз неотрывно смотрел на нее с высоты своего
роста, и в глазах светились тепло, доброта и надежда. Он не обнял ее, не
поклялся в любви, хотя втайне жалел, что не набрался мужества поцеловать
невесту.
– Оно прелестно… Спасибо…
Виктория тяжело вздохнула, страстно желая, чтобы все было
иначе.
– Мечтаю о том, что когда-нибудь мы будем
счастливы, – выдохнул он, сжав ее пальчики. – Брак между друзьями
совсем неплохая штука.
– Разве для семейной жизни этого достаточно? –
грустно спросила она, вспоминая краткие мгновения блаженства, которые делила с
Тоби, любовь и страсть, испытанные в его постели.
– Иногда, если очень повезет, – ответил Чарлз,
думая о прошлом. На этот раз все будет по-другому. Но если он сумеет завоевать
ее, укротить, Виктория, возможно, тоже станет хорошей женой. Он обязан
попытаться, хотя бы ради Джеффа. – Любовь – странная вещь, не так
ли? – улыбнулся он, обнимая ее за плечи. – Иногда ее находишь там,
где не ищешь. Я не причиню вам ни боли, ни зла, Виктория. Постараюсь стать
вашим другом и, если позволите, всегда буду рядом.
Она все еще держала его на расстоянии, и не известно,
сколько это продлится. Но пока Виктория напоминала дикую кобылицу, и Чарлз
понимал, что не стоит подходить слишком близко.
– Простите, Чарлз, мне очень жаль, – грустно
пролепетала девушка. Сейчас она была с ним искренна как никогда,. но при этом
не знала, сколько времени пройдет, прежде чем она забудет Тоби. И вообще –
забудет ли?
– Не стоит, – мягко посоветовал Чарлз. – Вы
пока ничем мне не обязаны.
А позже? Что будет позже? Захочет ли она его, как хотела
Тоби, только потому, что их брак будет освящен по закону, она встанет перед
алтарем в белом платье, а священник пробормочет мешанину латинских слов? И
сразу все переменится?
– Значит, наша помолвка отныне стала
официальной, – осторожно заметила Виктория. – Мы жених и невеста.
.У нее был такой ошеломленный вид, словно она не до конца
поняла, что происходит, и Чарлз засмеялся.
– Разумеется. И в июне вы станете миссис Чарлз Доусон.
Остается шесть месяцев, чтобы привыкнуть друг к другу, – сказал он и,
шагнув вперед, нежно положил ей руки на плечи. – Могу я поцеловать невесту
немного раньше свадьбы? – осведомился он, и Виктория, не зная, что делать,
кивнула.
Чарлз снова обнял ее и легко притронулся губами к губам. И
тут же едва не рухнул под бременем нахлынувших воспоминаний. Он ощутил прилив
желания к этой загадочной красавице и лишь усилием воли не позволил собственным
эмоциям взять верх над собой. Она первая женщина, которую он поцеловал за два
долгих года, и теперь нежность и тоска одолевают его и он не знает, что делать.
Но Виктория была далека от Чарлза и его переживаний. И
ощущала лишь прикосновение губ человека, которого не любила и за которого была
вынуждена выйти замуж. Он долго держал ее в объятиях, понимая, что она ничего к
нему не испытывает, но убежденный, что со временем все будет по-другому.
Хорошо, что лето они проведут в Европе!
– Пойдем обратно? – предложил он, беря ее за руку.
Виктория ничего не сказала про кольцо, и Оливия заметила его
только за обедом. Заметила – и расстроилась. Только сейчас помолвка стала
чем-то реальным для нее. Как и сознание того, что Виктория скоро покинет дом,
оставив ее с отцом.
Глаза Оливии наполнились слезами, и она поспешно
отвернулась. Виктория немедленно почувствовала неладное и взглянула на свой
палец, сгорая от раскаяния. Как только все встали из-за стола, она подбежала к
сестре. Чарлз, не понимая, что происходит, уставился на обнимавшихся девушек.
– Мне будет ужасно тебя недоставать, – прошептала
Оливия, когда они вышли из столовой.
– Ты должна поехать со мной, – настаивала
Виктория.
– Не могу, сама знаешь, – всхлипнула Оливия под
недоуменным взглядом Чарлза.
– Никогда никого не полюблю, кроме тебя, – твердо
объявила Виктория, но сестра покачала головой.
– Ты должна. Ты всем обязана ему. Нужно научиться
любить его.
Оливия подошла к Чарлзу и похвалила кольцо, сказав, что
никогда не видела ничего красивее. Он довольно улыбнулся, и все трое вышли на
улицу полюбоваться последними лучами заходящего солнца.
Глава 10
Рождество прошло куда веселее обычного, несмотря на то что
Виктория постоянно дулась. Оливия с восторгом наблюдала за Джеффом,
разворачивавшим подарки, а на следующее утро все отправились кататься на
санках. В сочельник выпал глубокий снег, и холмы над рекой Гудзон были окутаны
толстой мантией белого бархата.
Оливия позволила Джеффри править санями, а потом они вместе
налепили снежков и загнали Викторию с Чарлзом в дом, а сами принялись лепить
снеговика и провозились до сумерек. Чудесный день был омрачен только болезнью
Эдварда, ухитрившегося простудиться. Бедняге пришлось пролежать в кровати почти
до Нового года. Он поднялся как раз в день бала, который Оливия давала в честь
жениха с невестой в канун праздника. Вечер на диво удался. Гости выпили море
шампанского, ели, веселились и танцевали в парадном зале под мелодии оркестра,
выписанного Оливией из Нью-Йорка.
Отец позволил Джеффри спуститься вниз перед ужином, и гости
радостно приветствовали мальчика. Все искренне поздравляли Викторию, и похоже
было, что сплетни улеглись. Репутация ее спасена. Будущее обеспечено. Все идет
как нельзя лучше. Виктория и Чарлз уже не чуждались друг друга, время от
времени подолгу беседовали, и если и не были влюблены, то по крайней мере стали
хорошими приятелями. Единственным человеком, в чьем присутствии Виктории
становилось не по себе, был Джеффри. Оливия, видя неприязнь сестры, старалась
при малейшей возможности увести мальчика и постоянно твердила Виктории, что
пора бы узнать получше будущего пасынка.
– Ради Бога, Виктория, он всего лишь ребенок!
Девятилетний малыш. Что он может тебе сделать? Не будь глупышкой!
– Он ненавидит меня, – упрямилась Виктория.
