– Не будь такой старомодной, – добродушно заметила
Виктория. – Живи мы в Лондоне или Париже, ты тоже закурила бы, как принято
в обществе.
– Ничего подобного, Виктория Хендерсон, это просто
отвратительно и не пристало леди, и ты это знаешь. Итак, где ты была?
Виктория довольно долго колебалась под неотступным взглядом
сестры. Между ними почти не было секретов, и обе всегда инстинктивно
чувствовали правду. Похоже, они просто умели читать мысли друг друга.
– Я жду, – неумолимо напомнила Оливия, и Виктория
неожиданно показалась ей совсем маленькой девчонкой.
– Так и быть. Я ездила на собрание Национальной
американской ассоциации женщин-суфражисток в Тарритауне. Элис Пол тоже была
там, специально приехала, чтобы председательствовать на собрании и организовать
новое отделение Ассоциации прямо здесь, на Гудзоне. Должна была прибыть сама
президент НААЖС, Анна Говард Шоу, но не сумела.
– О, ради Бога, Виктория, что ты делаешь?! Отец с ума
сойдет, если ты ввяжешься в какую-нибудь демонстрацию или попадешь под арест и
ему придется вносить за тебя залог! – возмутилась Оливия, но Виктория
казалась ничуть не обескураженной столь мрачной перспективой.
– За такое правое дело стоит пострадать, Олли. К тому
же Элис была просто великолепна! Настоящая вдохновительница! Тебе тоже стоит
послушать! Поедем в следующий раз?
– В следующий раз я привяжу тебя к кровати. И если
снова стащишь машину ради такой глупости, велю Петри позвать полицию и все им
расскажу.
– Не расскажешь. Лучше прыгай сюда. Довезу до гаража.
– Превосходно! Не хватало еще, чтобы ты и меня в
неприятности втравила! Покорно благодарю, дорогая сестричка!
– Не будь такой занудой! Никто не догадается, которая
из нас это сотворила!
Ну да, прекрасное прикрытие! Виктория вечно пользовалась их
сходством, в отличие от Оливии, и поэтому наказание грозило ей крайне редко.
– Догадаются, если имеют хотя бы немного мозгов, –
проворчала Оливия, осторожно усаживаясь на сиденье, и Виктория торжественно
повела машину по ухабистой дороге под громкие жалобы сестры. Она предложила
Оливии папиросу, и та хотела было разразиться очередной тирадой, но, осознав
абсурдность ситуации, неожиданно расхохоталась. Нет, справиться с Викторией
совершенно невозможно, и пытаться не стоит!
Наконец Виктория добралась до гаража и едва не сбила Петри.
Тот уставился на девушек с открытым ртом, но они как ни в чем не бывало
спустились на землю, торжественно поблагодарили мальчика, и Виктория даже
извинилась за содранную краску.
– Но я думал… я… когда вы… то есть… мисс, спасибо… мисс
Оливия… мисс Виктория… мисс.
Он никак не мог понять, как к ним обращаться и кто стащил
машину, да впрочем, и не собирался выяснять. Слава Богу, «форд» на месте.
Остается только подновить краску.
Сестры с видом величавого достоинства рука об руку поднялись
на крыльцо, прикрыли за собой дверь и дружно рассмеялись.
– Ты просто ужасная, бессовестная девчонка, –
выпалила Оливия, немного отдышавшись. – Бедняжка вообразил, что отец убьет
его за пропажу! Когда-нибудь ты плохо кончишь, попомни мое слово!
– Я тоже так думаю, – с полнейшим равнодушием
отмахнулась Виктория, сжимая руку сестры. – Но может быть, " ты
поменяешься со мной местами, чтобы я могла и подышать свежим воздухом, и
побывать на собраниях. Неплохо звучит?
– Отвратительно! – фыркнула Оливия. – Больше
я покрывать тебя не намерена.
Она строго погрозила пальцем, но любовь с новой силой
захлестнула ее. Сестра всю жизнь была ее лучшим другом, второй половинкой души.
Они обе были безмерно счастливы, когда оказывались рядом, пусть Виктория и
имела странное свойство вечно удирать и попадать во всяческие передряги.
Девушки, смеясь, пересекали холл, когда дверь библиотеки
открылась и вышли мужчины, все еще горячо обсуждавшие дела и планы. Сестры
немедленно замолчали, и Оливия вновь воззрилась на Чарлза. Тот недоуменно
уставился на сестер, очевидно смущенный и сбитый с толку. Он несколько раз
перевел взгляд с одной сестры на другую, никак не в силах понять, каким образом
в доме оказались две совершенно одинаковые женщины. Правда… правда, какое-то
различие все же есть. Он пристально присмотрелся к Виктории, растрепанной и
раскрасневшейся. Чувствовалось в ней нечто необычное… шокирующее… и хотя
постороннему было трудно понять, насколько эта девушка выбивается из
общепринятых представлений о благовоспитанных молодых леди, Чарлз отчетливо это
ощущал.
– О Господи, – улыбаясь, воскликнул Эдвард
Хендерсон, заметив недоумение Доусона. – Неужели я забыл вас
предупредить?!
– Боюсь, именно так, сэр, – краснея, признался
Чарлз и поспешно отвел глаза от Виктории. Девушки открыто забавлялись привычной
картиной, но Доусону, очевидно, было не до смеха.
– Просто оптический обман, не стоит волноваться, –
поддразнил Эдвард. Ему понравился Чарлз. Кажется, неплохой парень. Встреча
прошла прекрасно! Чарлз дал немало полезных советов, как защитить его вложения
и увеличить доходы.
– Должно быть, во всем виноват херес, – продолжал
Эдвард, лукаво ухмыляясь, и Чарлз ответил неожиданно мальчишеской улыбкой. Ему
исполнилось всего тридцать шесть, но за последние два года Чарлз забыл о
веселье, и друзья утверждали, что он превратился в дряхлого старца. И вот
теперь он на минуту позабыл о случившейся драме и пытался разгадать тайну
девушек. И что всего загадочнее, обе двигались в унисон и, казалось, не
сознавали, что каждый жест одной немедленно повторяется как в зеркале,
Они обменялись рукопожатиями с Чарлзом, и Эдвард представил
сначала Оливию, а потом Викторию, и девушки, снова засмеявшись, объявили, что
отец опять их перепутал.
– Эдвард часто такое проделывает? – осведомился
Чарлз, наконец почувствовав себя как дома, хотя не вполне оправился от
потрясения. Да и кто бы на его месте остался равнодушен?
– Постоянно, хотя мы не всегда поправляем его, –
сообщила Виктория, встретившись с ним взглядом. Чарлз, похоже, был очарован ею,
хотя и ощущал в девушке нечто необычное. От нее словно исходили неуловимые
флюиды чувственности, которых не было в сестре.
– Когда обе были совсем маленькими, – объяснил
Эдвард, – мы повязывали им банты разных цветов. Все шло хорошо, пока мы не
обнаружили, что эти юные чудовища менялись бантиками, чтобы сбить нас с толку.
Прошло несколько месяцев, прежде чем мы их разоблачили. В детстве они были
просто невыносимы!
Он так и лучился гордостью и обожанием. Дочери были
прощальным подарком жены, которую он любил всей душой и после смерти которой
так и не посмотрел ни на одну женщину.
– Надеюсь, с тех пор их поведение улучшилось? –
допытывался Чарлз, все еще не оправившийся от потрясения. Никто не позаботился
предупредить его, что дочери Хендерсона – близнецы.
