– Мне не хотелось бы, чтобы ты обсуждала с ней нашу
личную жизнь, – нахмурился Чарлз. – Это по меньшей мере неделикатно.
Виктория кивнула. Вошедшая кухарка позвала их ужинать. За
столом между супругами по-прежнему царило напряжение, и Чарлз, допив кофе,
немедленно поднялся к себе в кабинет и сел за бумаги. Виктория читала в спальне
журнал, и часы пробили полночь, когда Чарлз наконец вошел в комнату, совершенно
измученный. Виктория, напротив, выглядела совсем свежей и очень хорошенькой.
Наверное, именно поэтому он женился на ней, а временами даже испытывал нечто
вроде любви. Правда, Чарлз опасался отдать ей сердце и был уверен, что первая
любовь никогда не повторится, но, глядя на нее, такую соблазнительную в облаке
черных волос, снова надеялся, все у них наладится.
– Ты что-то припозднилась, – улыбнулся он,
отправляясь в гардеробную, и вскоре вернулся в пижаме и халате. С первой женой
в этом не было надобности, но с Викторией он ложился в постель полностью одетым
и старался соблюдать необходимую дистанцию. После нескольких неудачных попыток
овладеть Викторией он больше к ней не прикасался. – Странно как-то
сознавать, что мы одни. Без Джеффри.
Он всегда любил сознавать, что сын рядом, но сейчас мысль о
том, что весь верхний этаж принадлежит им, необычайно его возбудила. Виктория
молча легла рядом, по какой-то непонятной причине думая о сестре и о том, что
ей не хватает Оливии. Как хорошо бы сейчас оказаться дома, навсегда забыть о Чарлзе
и не волноваться за Джеффри. Все это так надоело и опостылело и оказалось куда
тоскливее, чем она ожидала. Знай Виктория, что этим кончится, ни за что не
согласилась бы на замужество, и пусть бы отец делал с ней что угодно, отсылал
бы в монастырь!
– О чем ты думаешь? – прошептал Чарлз,
переворачиваясь на бок.
– О религии, – лукаво усмехнулась Виктория,
смущенная своими мятежными мыслями.
– Опять лжешь, – не поверил Чарлз. – Как не
стыдно! Судя по твоему лицу, о чем-то ужасно греховном!
– Может быть, – с невинным видом промурлыкала
Виктория.
Он нежно коснулся ее щеки, не зная, как подойти к жене. До
сих пор каждый его страстный порыв кончался сокрушительным поражением и потом
обоим становилось неловко, особенно Виктории, не знавшей, как справиться с
угрызениями совести и печальным, но вполне понятным состоянием мужа после
очередной неудачи.
– Ты так прекрасна, – пробормотал он, медленно
подвигаясь к ней. Виктория мгновенно оцепенела. – Виктория… не нужно…
пожалуйста… доверься мне…
Но перед глазами Виктории попеременно мелькали Тоби и
кровавая лужа на полу ванной.
– Ты не любишь меня, – неожиданно для самой себя
выпалила она и осеклась.
– Подожди… возможно, если у нас все получится… в
постели мы станем ближе.
Но Виктория так не считала. Ей хотелось стать ближе к мужу
до того, как они займутся любовью, чтобы не окаменеть в его объятиях. Извечная
разница между мужчиной и женщиной…
– Когда-нибудь мы полюбим друг друга… доверимся…
Но Чарлз говорил неправду и сам это понимал. Стоит ли
доверяться женщине, если она в любой момент способна умереть и покинуть его?
Именно это терзало Чарлза в тот вечер, когда Оливия упала с лошади. Она лежала
такая хрупкая, беззащитная, и если бы погибла… Нет, он не даст волю чувствам,
даже к свояченице. Сьюзен ушла и взяла с собой его душу.
– Позволь мне научиться любить тебя, – прошептал
он, но Виктория инстинктивно поняла, что мужу нужно лишь ее тело и жизнь…
Любить, чтить и повиноваться… как сказано в Библии. Но она не покорится ни
одному мужчине, даже этому.
Он овладел ею, нежно и бережно, и на этот раз все было не
так плохо, как раньше. Но Виктория окончательно лишилась иллюзий относительно
своих чувств к мужу. Они никогда и ничем не будут связаны, и каждая такая ночь
только углубит пропасть между ними. И Чарлз, со своей стороны, понимал, что в
таких отношениях нет ни страсти, ни романтической магии.
В эту ночь супруги уснули на разных краях кровати,
отвернувшись друг от друга.
Время, которое дала сестре Оливия, было растрачено на лекции
и библиотеки. Чарлз все дни пропадал в конторе. Следующим вечером он ужинал в
клубе с Джоном Уотсоном и своими партнерами, а в последующие дни с головой ушел
в подготовку к процессу. Супруги почти не виделись, а встречаясь, все больше
молчали. Они не ссорились, не злились друг на друга, просто жили рядом, как
соседи. Когда в воскресенье Донован привез Джеффа, Чарлз был счастлив услышать
звонкий голосок сына. Хорошо, когда есть с кем поговорить!
Оливия купила мальчику новые игрушки и дала в дорогу термос
с горячим шоколадом и огромную коробку с печеньем, которое они испекли вместе.
У Виктории сжалось сердце при виде доказательств заботы и доброго сердца
сестры. В кармане у Джеффа даже обнаружился платок, надушенный духами сестры.
Какой Джефф счастливчик, что провел с Олли столько дней! Виктория поморщилась,
стараясь подавить непрошеную ревность, и тут же накричала на мальчика,
допытываясь, почему Оливия не приехала.
– Она хотела, – обиженно пробормотал Джефф, не
понимая, отчего мачеха обвиняет его в том, в чем он не виноват. Можно подумать,
это он запретил Оливии сопровождать его! – Но у дедушки опять начался
кашель, и Олли побоялась его оставить. Доктор сказал, что это всего лишь
бронхит, но мы все время варили дедушке бульон, а тетя Олли хотела приготовить
ему… примерки, что ли?
– Припарки, – с улыбкой поправил отец, но Виктория
горько вздохнула. Она так надеялась увидеть сестру, а теперь непонятно, когда
Оливия приедет, тем более что отец нездоров. Последнее время он так часто
болеет!
Эдвард все не выздоравливал, и Оливия так и не приезжала и
строго-настрого запрещала сестре покидать Чарлза. Близнецы не увиделись до
самого Дня благодарения.
К этому времени сильно похудевший и побледневший отец встал
с постели и радостно приветствовал Доусонов. Виктория так и не смогла
привыкнуть к тому, что ее называли миссис Доусон, и не понимала, почему женщина
в браке должна брать фамилию мужа, а не наоборот.
Погода была замечательной все время их пребывания в Кротоне.
Джеффри каждый день вместе с Оливией катался верхом, даже в утро праздника. Он
показывал Чарлзу все приемы выездки, каким успел научиться, и твердил, что,
когда станет постарше, обязательно будет играть в поло.
Все собравшиеся в прекрасном настроении уселись за
праздничный стол. Все, кроме скованной и напряженной Виктории. Она все утро провела
на кухне, беседуя с Берти. В старой няне было нечто уютное и утешающее, а
Виктория жадно тянулась к остаткам прежней жизни. Приходилось спать с Чарлзом в
комнате для гостей, а ей так хотелось забраться в кровать к Оливии. Но ее место
узурпировал Джеффри. Мало того, именно он был в центре всеобщего внимания.
Стоило ему пойти спать, как все: Оливия, Берти, Чарлз и даже Эдвард –
рассыпались в похвалах мальчишке и растерянно взирали на взбешенную Викторию.
