– Хочешь, чтобы я ушла? – в отчаянии спросила
наконец Виктория, и на этот раз он обнял ее за плечи.
– Конечно, нет. Мы что-нибудь придумаем. Прошло только
полгода. Все говорят, что первый год брака – самый трудный. – Однако
каждый день его жизни со Сьюзен был настоящей идиллией. – Я попытаюсь быть
более рассудительным, а ты наберись терпения. Что ты собираешься предпринять
относительно Джеффри и его маленькой армии? Боюсь, он так просто с ней не
расстанется. Но если хочешь, я с ним поговорю.
– Нет. – Виктория высморкалась и полезла в карман,
но обнаружила, что папиросы остались дома. – Он еще больше возненавидит
меня за это. Я купила ему такую дурацкую игру! Не знаю, что ему нравится, а
продавщица утверждала, что именно это и нужно мальчику его возраста. А я даже
не могу понять правил!
– Я тоже, – засмеялся Чарлз, – но попытаюсь
вникнуть. И если поможешь, я горы сверну.
Но Виктория не хотела ему помогать. Единственным ее желанием
было сбежать подальше. Она только об этом и думала.
Они медленно зашагали к дому; оба немного успокоились. Днем
Виктория наткнулась на сестру, разбиравшую вместе с Берти белье. Последняя тут
же удалилась, почувствовав, что ее воспитанницам нужно побыть наедине.
– Прости, что расстроила тебя, – извинилась
Оливия, с неподдельным раскаянием глядя на сестру. Не знала, что ты так это
воспримешь.
Сестры обменялись многозначительными взглядами, безмолвно
радуясь, что снова вместе.
– Все в порядке. Наверное, я наделала кучу глупостей.
Слишком увлеклась политикой. Но тамошние события кажутся такими реальными, и
временами я забываю, что все это не имеет к нам никакого отношения. Правда, я
рада, что отец продал завод, хотя, похоже, он ужасно переживает.
Они уселись рядышком, и Оливия мгновенно поняла, что сестра
хочет просить о чем-то. И в самом деле, Виктория, мрачно воззрившись на нее,
заговорщически прошептала:
– Ты просто обязана избавить меня от всего этого, Олли!
Хотя бы на время, иначе я сойду с ума!
Оливия непонимающе уставилась на нее, боясь услышать то, что
последует за таким торжественным вступлением. Боясь и не желая.
– Мне отказаться, прежде чем ты попросишь, или
позволить тебе высказаться и только потом уверить, что ты несешь вздор?
Виктория еще понизила голос:
– Поменяйся со мной… ненадолго… позволь мне уехать
куда-нибудь… пожалуйста… только чтобы все обдумать… не знаю, что я
делаю, – умоляюще бормотала она.
Оливия видела и понимала, как плохо приходится сестре, но
при этом была убеждена, что обман – отнюдь не лучший выход. Виктории придется
самой решать за себя. Они заключили договор, Чарлз – прекрасный человек, и ей
придется свыкнуться со своей участью. Побег ничего не решит.
Она покачала головой.
– Ты права. Сама не знаешь, что делаешь. Хочешь навлечь
на всех нас очередное несчастье? А если он обнаружит подмену? Как прикажешь мне
поступить? Не могу же я быть его женой по-настоящему! Он через пять минут меня
разоблачит! А если и нет, все равно – то, что ты предлагаешь, плохо и постыдно.
Я на такое не пойду, – категорически отказалась она.
– Я знаю, знаю, – заплакала Виктория, схватив сестру
за руку. – Но помнишь, мы так делали в школе! Разве это было лучше? Тоже
нехорошо! Но я выдавала себя за тебя сотни раз, как и ты! Клянусь, он не
узнает… Никогда не мог нас различить.
– Рано или поздно правда обязательно выплывет наружу. А
Джефф? Он-то уж обязательно все поймет с первого взгляда. Нет! Слышишь? Ни за
что!
Она не сердилась на сестру, но хотела, чтобы та выкинула из
головы опасные мысли раз и навсегда. Виктория даже не запротестовала, только
взглянула на сестру с таким отчаянием, что у Оливии сжалось сердце. А потом
встала и медленно отошла.
Глава 18
Больше они к этому разговору не возвращались, но в день
отъезда Виктория казалась необычно присмиревшей. Оливия так волновалась за
сестру, что решила через неделю-другую поехать ее навестить, но отцу опять
стало хуже, а потом и сама она слегла с тяжелым гриппом. И смогла выбраться в
город только в конце февраля.
У Доусонов ничего не изменилось, разве что Виктория стала
еще раздражительнее и срывалась по любому поводу, а Чарлз выглядел куда хуже
прежнего. На второй день после приезда у Джеффа поднялась температура.
Виктории не было дома, и через несколько часов мальчик начал
бредить, так что Оливия вызвала доктора, а потом позвонила Чарлзу в контору, и
он немедленно примчался.
– Где она? – спросил он с порога, и Оливии, как ни
неприятно ей было, пришлось признаться, что Виктория ушла. К этому времени
Джефф покрылся сыпью и поминутно кашлял. Доктор признал корь.
Виктория явилась только к семи часам, после особенно
интересной лекции в британском консульстве относительно такой животрепещущей
темы, как немецкие подводные лодки, взявшие Британию в кольцо блокады. Потом
для гостей был устроен чай, и Виктория позволила втянуть себя в бесконечную
дискуссию. Ей в голову не пришло предупредить мужа, что она задержится. Правда,
она надеялась, что он тоже опоздает к ужину.
Оливия весь день хлопотала около мальчика. В доме стояла
такая неестественная тишина, которая бывает, только когда в доме больной.
– Что с ним? – прошептала Виктория, останавливаясь
в дверях, и Оливия на цыпочках подошла к сестре.
– Корь. Бедный ребенок, ему очень плохо. Жаль, что мы
не в Кротоне. Я подумываю послать за Берти. Он пролежит не менее двух недель и
будет все это время ужасно себя чувствовать. Я останусь, если хочешь.
Даже не глядя на Викторию, она уже знала ответ.
– О Боже… пожалуйста… А как Чарлз?
– По-моему, волнуется за тебя, – дипломатично
заметила Оливия, хотя видела, как взбешен зять и, вероятно, подозревает жену в
неблаговидных поступках.
Этой ночью в спальне разыгралась настоящая баталия.
– И куда ты изволила исчезнуть? – язвительно
допрашивал муж, уже в который раз. Такого тона она еще не слышала.
– Я уже говорила. Ездила в британское консульство, на
лекцию о подводных лодках.
– Превосходно! Мой сын лежит с высокой температурой, а
жена бредит подводными лодками. Изумительно!
– Я не ясновидящая, Чарлз. И не знала, что он
заболеет, – спокойно заметила Виктория, хотя в душе у нее все кипело. Но
за последнее время они отточили искусство ведения домашних баталий и умели
ранить друг друга так же сильно, как враги на полях сражений.
– Ты обязана сидеть дома! – закричал Чарлз. –
И следить за ребенком! Я не должен бросать работу и бежать к больному ребенку
только потому, что его мать где-то пропадает!
– Его мать мертва, Чарлз. Я всего лишь суррогат.
