Надев ночную рубашку Виктории, Оливия улеглась, отодвинулась
как можно дальше от мужа и почти всю ночь продрожала на краю постели. Она
впервые спала рядом с мужчиной и, не будь так перепугана, наверняка нашла бы
это забавным. Правда, она страшно боялась, что Чарлз каким-то образом обнаружит
подмену и вышвырнет ее из дома в одной рубашке. Но конечно, ничего подобного не
произошло. Он смотрел на нее в темноте, гадая, будет ли уместным обнять жену,
но так и не посмел. Она повернулась к нему спиной и, похоже, плакала. Наконец
Чарлз осторожно положил ей руку на плечо.
– Не спишь? – прошептал он. Оливия покачала
головой, но ничего не ответила.
– У тебя все в порядке? – не отставал Чарлз, и на
этот раз она улыбнулась, радуясь, что он ничего не заметил.
– Более или менее, – тихо ответила она. –
Просто все время думаю о ней.
Это было чистой правдой. У нее из головы не шла Виктория.
– С ней все будет в порядке. Она умеет постоять за
себя, – рассудительно заметил Чарлз. – Немного отдохнет и вернется.
Не навсегда же она исчезла.
«Хорошо, что он не понимает, о ком говорит», – грустно
подумала Оливия.
– А если с ней что-нибудь случится?
Жена едва ли не впервые обратилась к нему за помощью, и
Чарлз осмелился подвинуться чуть ближе.
– Не думаю. Индейцы давно покорены, большинство
разбрелись по циркам и всяким шоу. За девять лет там не было ни одного
землетрясения. Скорее всего Оливия проведет там прекрасное лето.
– А если снова землетрясение? Или пожар? Или… или
война?
– В Калифорнии?! Вряд ли мы в ближайшее время объявим
Калифорнии войну.
Он повернул жену лицом к себе и в холодном лунном свете
увидел, что она действительно плачет. Совсем как одинокая обиженная девочка.
– Тебе лучше уснуть и хоть на время перестать
волноваться. Твой отец, возможно, немедленно наймет армию сыщиков, и через
несколько дней ее привезут домой.
Но Виктория так далеко от Калифорнии! Как Оливия могла
отпустить ее? Может, послать на судно телеграмму и объяснить, что она
передумала и что сестра должна немедленно вернуться? Она еще успеет сделать
это, прежде чем «Лузитания» бросит якорь в ливерпульской гавани.
И тут Оливия вспомнила о германских подводных лодках,
взявших британские порты в кольцо. О чем она думала, когда соглашалась на эту
авантюру?!
От ужаса она заплакала еще громче и, сама того не сознавая,
позволила Чарлзу обнять ее и прижать к себе. От него едва уловимо, приятно
пахло мылом и одеколоном. Очевидно, он побрился перед сном. Оливия на миг
застыла, завороженная теплом и мужской силой, но тут же сконфуженно
отстранилась. Что она делает? Такие вольности просто неуместны!
– Прости, мне так неловко, – смущенно пробормотала
она.
– Ничего страшного, – с некоторым удивлением
выговорил Чарлз, не сознаваясь самому себе, что ему это понравилось.
Оливия снова отодвинулась на самый край. Чарлз уснул первым.
Она промучилась почти до утра.
Утром она встала раньше и успела умыться и одеться, прежде
чем проснулся Чарлз. Позже она облегченно вздохнула, видя, как он вежлив и
внимателен и не делает никаких попыток снова ее приласкать. Виктория права, все
это не так уж сложно.
Они вместе спустились к завтраку. Джефф, естественно, был
мрачнее тучи и даже отказывался ехать в Кротон, и они еле его уговорили. Все
равно мальчика не с кем было оставить: горничная и кухарка по воскресеньям
отдыхали. Но Джефф упрямо твердил, что не желает видеть Кротон без Олли, и даже
дед его не интересовал.
Поездка была долгой и невеселой. Оливия лихорадочно размышляла,
что сказать отцу и, хотя прорепетировала свою речь сотни раз, все же
отшатнулась при виде искаженного скорбью лица Эдварда. Какое счастье, что Чарлз
рядом! Она с таким же успехом могла выстрелить в отца!
Они помогли Эдварду сесть в кресло, и зять налил ему бренди.
Отец машинально глотнул жгучей жидкости и устремил взор на дочь.
– Это я во всем виноват. Я спрашивал ее позавчера,
хотел знать, из-за меня ли она так несчастна. Это не жизнь для молодой девушки.
Но Оливия всегда твердила, что иного она не желает. А я молчал, потому что так
было легче для меня… я безмерно тосковал бы без нее… и вот теперь она ушла…
Он тихо заплакал, и Оливия прокляла себя. Что она сделала с
отцом!
Но тут Эдвард поднял голову и взглянул на Чарлза.
– Думаю, она втайне любила тебя, но боялась признаться,
а потом было уже поздно.
Оливии показалось, что она сейчас лишится сознания. Ноги
подкашивались, голова кружилась. Он знал!
– Отец, ты наверняка ошибаешься! Она никому не
говорила… – жалобно пробормотала она, заливаясь краской. Хоть бы никто не
заметил ее неуместного румянца!
– Этого и не требовалось, – перебил Эдвард,
вытирая глаза и поднося к губам стакан. – Я и без того все видел. Для
этого не нужно быть семи пядей во лбу. Знал, но принес ее в жертву, потому что
нужно было спасать тебя.
Губы Чарлза были плотно стиснуты. Он словно окаменел, и у
Оливии не хватило мужества взглянуть на своего мнимого супруга.
– Не может этого быть. Она призналась бы мне, –
твердила Оливия, пытаясь спасти остатки гордости.
– Но не призналась! – прогремел старик. – В
таком случае не воображай, что знаешь все на свете, Виктория Доусон!
Господи, Чарлз наверняка посчитает, что свояченица сбежала
из-за него! Необходимо как можно скорее и убедительнее разуверить его!
Но Чарлз, похоже, разделял мнение жены.
– Невозможно понять мотивы многих поступков, Эдвард.
Мозг – это невероятно сложное устройство, не говоря уже о сердце. А близнецы
связаны, кроме того, еще и взаимной интуицией и необычайной близостью. Вы сами не
раз наблюдали, как они чувствительны и проницательны, когда речь идет о ком-то
из двоих. Возможно, Оливия с трудом перенесла замужество сестры и теперь
пытается стать самостоятельной и найти себя.
– В монастыре? – возмущенно обронил Эдвард. Не
такой судьбы он хотел для своей дочери. – Я угрожал этим тебе, Виктория,
да и то не всерьез.
– А я посчитала, что ты не шутишь, – откровенно
призналась девушка. – Да и сестра была того же мнения.
– Я не смог бы сделать такое с тобой.
Не смог? Зато вынудил Викторию выйти замуж. И та не вынесла
жизни с нелюбимым. Но у Оливии не хватит духу признаться.
Как и предсказывал Чарлз, Эдвард решил нанять сыщиков и
попросил Чарлза заняться этим в понедельник. Они собрали все ее письма и отдали
Чарлзу, а Оливия пообещала припомнить имена девочек-одноклассниц и попытаться
узнать, кто из них переехал в Калифорнию.
Берти вместе с Джеффри тихо плакали на кухне. Берти уже
прочла письмо и была так расстроена, что не подумала внимательно рассмотреть
воспитанницу. Наспех поцеловав ее в щеку, Оливия выбежала. Не стоит чаще, чем
нужно, попадаться Берти на глаза. Она даже не поднялась в свою комнату,
опасаясь чем-нибудь выдать себя.
