– Ужасно, что вам обоим пришлось пройти через
это, – искренне вздохнула Оливия и осторожно коснулась его плеча. –
Какая несправедливость! Вы этого не заслужили.
У нее разрывалось сердце от жалости и любви, и Чарлз,
вглядевшись в лицо женщины, которую считал женой, увидел при неярком лунном
свете то, что так испугало бы его раньше. Но теперь он, как ни странно, не
боялся.
– Возможно, все в жизни имеет свои причины и следствия.
Если бы не гибель Сьюзен, тебя бы здесь не было, – мягко возразил Чарлз,
но девушка печально улыбнулась.
– И ты был бы куда счастливее.
Оливия все еще злилась на сестру за нежелание понять мужа,
за стремление поскорее разорвать семейные узы. А теперь она чуть не погибла!
Какой ужас! Подвергнуть себя такой опасности! И она еще имеет дерзость шутить!
– Не говори так, – великодушно запротестовал
Чарлз. – Я часто гадал, почему Господь решил забрать Сьюзен к себе.
Неисповедимы пути Его.
– Мне так повезло, что узнала тебя, – горячо
выдохнула Оливия, совершенно забыв, как равнодушна к мужу Виктория. Чарлз
онемел от изумления.
– Ты очень добра, – откликнулся он наконец,
удивляясь все больше. Да знает ли он ее вообще? Она меняется с каждой минутой
прямо на глазах.
И, не дав ей опомниться, подвинулся ближе и поцеловал. Сжал
ладонями лицо и осыпал нежными поцелуями, боясь напугать. Не хотел, чтобы все
обиды и недоразумения вернулись. Просто пытался без слов объяснить, как
благодарен за сострадание. Но неожиданно в потаенном уголке души что-то
шевельнулось. Он никогда не позволял себе чувствовать нечто подобное раньше и
сейчас упорно пытался взять себя в руки.
– Наверное, нам не стоит делать это, – хрипло
пробормотал он, и Оливия согласно кивнула. Кивнула, но не отстранилась. И
вскоре оба забыли обо всем. Руки Оливии словно по собственной воле поднялись и
обхватили его за шею, стройное тело прильнуло к нему, и плоть Чарлза мгновенно
восстала.
– Виктория, я не сделаю ничего против твоей
воли, – предупредил он. Все как прежде. И всегда после он горько жалел,
что поддался животному инстинкту, а Виктория с омерзением отворачивалась.
– Чарлз, я не знаю. Я…
Ей хотелось просить его остановиться, объяснить, что это
нехорошо, неправильно, ведь он муж ее сестры и Виктория вернулась из мертвых,
хотя и предпочла идти другой дорогой, но она так далеко, а Оливия здесь, в
постели с человеком, которого любит. И возврата нет.
– Я люблю тебя, – прошептала она, и Чарлз уставился
на нее, боясь, что ослышался.
– О, милая, – выдохнул он, отдав ей в это
мгновение свое сердце. Теперь он понял, почему оба были так несчастны все это
время. Во всем виноват он. Потому что не смел любить ее, открыто и
безбоязненно.
– Как я люблю тебя, – вырвалось у Чарлза. Он
овладел ею, так и не поняв в порыве страсти, что для Оливии это было впервые.
Но несмотря на боль, она отдавалась ему беззаветно, раскованно и самозабвенно,
и Чарлз почувствовал, что старые раны зажили и он словно заново родился на
свет. Для них обоих эта ночь стала началом новой жизни, медового месяца, о
котором они так мечтали.
Они долго лежали, не разжимая объятий, лаская друг друга, и
Чарлз будто впервые открыл для себя эту женщину. Потом он заснул, а Оливия
по-прежнему прижимала его к себе, мучаясь мыслями о том, что станется с ними
после приезда Виктории. Чарлз стал для нее величайшей радостью и счастьем в
жизни – и одновременно свидетельством ее предательства. Что она скажет сестре,
когда та вернется?
Но как бы ни терзалась Оливия, в сердце своем твердо знала:
покинуть Чарлза она не сумеет. Не хватит воли.
Глава 24
Едва Уэсли Фрост, американский консул в Квинстауне, принес
одежду, Виктория немедленно выехала поездом в Дублин, где ее встретил
представитель пароходной компании, а оттуда направилась в Ливерпуль. Ее
попутчиками были товарищи по несчастью, и на вокзале уже поджидали репортеры.
Вэнс Питни, журналист «Нью-Йорк трибюн», уже успел побывать в Квинстауне и
накропал несколько статей. Как же упустить величайшую сенсацию со времен гибели
«Титаника»! Здесь жертв гораздо больше, да к тому же судно уничтожено
германцами! Это не только трагедия, но и военная хроника!
Но Виктория постаралась ускользнуть от назойливых
представителей прессы и поехала прямо в отель «Адельфи», где и попыталась
решить, что делать дальше. Она еще не совсем пришла в себя, а доставшееся ей
платье выглядело и сидело ужасно.
Войдя в номер, Виктория закурила, села и осмотрелась. И
неожиданно заплакала, всеми силами души желая очутиться дома, в Кротоне. Там
война казалась чем-то далеким и нестрашным!
Администрация отеля, зная, что пришлось пережить девушке,
позаботилась прислать ей поднос с ужином в номер. Виктория объяснила ситуацию
портье. Все бывшие с ней деньги и чеки промокли, и поменять их в банке можно
только в понедельник. Сейчас был вечер воскресенья.
Но как ни пыталась Виктория забыть о пережитом, перед
глазами стояли ужасные картины тонущего корабля и лица погибающих, а в ушах
звенели дикие крики. И еще она вспоминала молодого моряка, велевшего цепляться
за палубный стул. Она ни за что не смогла бы сесть в шлюпку, и его совет спас
ее.
Виктория всю ночь не спала и на следующее утро была сама на
себя не похожа. Но после завтрака и большой чашки кофе почувствовала себя
лучше. Потом она отправилась в банк, обменяла деньги и скоро оказалась в
ближайшем магазине, где купила несколько платьев, свитеров, ночных рубашек,
туалетные принадлежности.
– Вы сбежали из дому? – полюбопытствовала
продавщица со смешком, но Виктория даже не улыбнулась.
– Нет, – коротко обронила она. – Едва не
утонула вместе с «Лузитанией».
Женщина громко ахнула.
– Вам повезло остаться в живых, дорогая, –
прошептала она и перекрестила ее.
Виктория с грустной улыбкой взяла пакеты и вернулась в
отель. Неужели ей суждено всю жизнь мысленно видеть горы трупов и несчастное
судно? А дети? Бедные неподвижные детские трупики с незрячими глазами… И тот
малыш в синем бархатном костюмчике, лежавший на стуле… Одного этого достаточно,
чтобы навсегда возненавидеть немцев!
Но уже к вечеру Виктории стало чуть легче. Она даже начала
обдумывать, как попасть во Францию. Портье объяснил, как добраться до Дувра и
что делать после этого. Нужно сесть на маленький паром, идущий до Кале, что
было крайне рискованно: в Ла-Манше денно и нощно дежурили германские подводные
лодки, и при мысли об этом ее трясло.
– Может, стоит приобрести купальный костюм. Это
избавило бы меня от кучи ненужных хлопот, – заметила Виктория с нервной
усмешкой, и портье понимающе улыбнулся.
– Вы молодец, мисс, – одобрительно хмыкнул
он. – На вашем месте я бы ни за что не решился второй раз пойти на такое.
Нужно иметь чертовское мужество!
