Ив кивнул, ощутив, казалось, все благородство поставленной
ею цели.
– Должно быть, у вас нет семьи, – решил он.
Виктория, разумеется, не призналась, что покинула мужа,
пасынка и сестру с отцом. Он наверняка сочтет ее безумной или развратницей.
– У меня есть сестра. Близнец, – перевела она
разговор на гораздо более интересную тему. Во всяком случае, посторонних обычно
разбирало любопытство получше узнать о таком феномене.
– Похожа на вас? – оживился Ив.
– Точная копия.
– Весьма забавно. Она не захотела приехать с вами?
– Нет! – твердо объявила Виктория. – Она
замужем.
Ив понимающе кивнул, хотя, разумеется, понятия не имел, что
на деле все было куда сложнее.
Потом оба надолго замолчали. Виктория глядела на пролетающие
мимо фермы, церкви и пустые, не засеянные в этом году поля. Ив знаками
объяснил, что работать некому – молодые мужчины воюют. Виктория, сочувственно
покачав головой, закурила и налила себе еще кофе.
– Вы курите?
Очевидно, на него это произвело немалое впечатление.
Француженки ее круга на такое не отваживались.
– Очень современно, – кивнула Виктория.
Мальчик рассмеялся, хотя она говорила чистую правду, позабыв
только упомянуть, что даже для Нью-Йорка это было чересчур «современно».
Они проехали через Мондидье, потом через Санли и прибыли в Реймс
уже после полуночи. Кофе и еда давно закончились, вдалеке раздавалась пушечная
канонада, звучавшая все громче по мере их приближения. Иногда в симфонию боя
вступал отчетливый треск пулеметных очередей.
– Не стоит долго здесь задерживаться, – нервно пробормотал
Ив, озираясь, но они были уже почти в Шалонена-Марне и через несколько минут
показался военный госпиталь. Виктория велела парнишке остановиться. Вокруг
царила суматоха: санитары вносили и выносили носилки, то там, то здесь стояли
группы людей в окровавленных фартуках. Медсестры спешили помочь раненым или
умирающим. Иву явно было не по себе, а Виктория беспомощно взирала на
происходящее, чувствуя, что вся ее жизнь отныне перевернулась. В душе ее
нарастало возбуждение.
Она принялась спрашивать у попадавшихся навстречу людей,
есть ли здесь кто из Красного Креста, но все, улыбаясь, проходили мимо, хотя
девушка была уверена, что они знают английский. Ив сказал, что должен ехать, и
Виктория смирилась. В конце концов она не нанимала его в проводники. Он махнул
рукой на прощание, и Виктория едва успела поблагодарить его, как машина
отъехала: очевидно, парнишка желал как можно скорее убраться отсюда. Стоило ли
винить его?
И что делать ей?
Деловито копошившиеся люди напоминали ей муравьев. Кое-кто
посматривал на нее с недоумением. Виктория выглядела такой чистенькой и
холеной, словно явилась из другого мира. Наконец, не выдержав неизвестности,
она спросила санитара, где найти сестер милосердия.
– Там, – коротко бросил он, показывая куда-то за
плечо, и снова взялся за огромный мешок с мусором. Виктория вздрогнула при
мысли о том, что может оказаться в этом мешке.
Сестрам было не до нее: поступили новые раненые, и никто не
хотел тратить время на новенькую.
– Возьмите, – неожиданно велел санитар, бросая ей
передник. – Вы мне нужны. Идите следом.
Он ловко маневрировал между лежавшими на полу носилками,
расстояние между которыми не составляло и полуметра, и Виктории приходилось
ступать как можно осторожнее, чтобы никого не задеть. Они подошли к палатке
поменьше, служившей операционной. Перед ней лежали на земле десятки несчастных.
Кто-то корчился от боли, кто-то тихо стонал, самые везучие были без сознания и
ничего не ощущали.
– Я не знаю, что делать, – встревожилась Виктория.
Она надеялась, что кто-то встретит ее, объяснит обязанности,
доверит водить санитарную машину или выполнять работу, о которой она имела
представление. Но никто и не собирался ничего ей объяснять. Перед ней лежали
люди, невероятно изуродованные осколками и шрапнелью. Были и обожженные,
отравленные фосгеном и хлором. Немцы действовали с крайней жестокостью,
уничтожая противников, у которых не было подобного оружия. В расчет не
принималось даже то, что во время газовой атаки ветер переменился и погнал газ
на германские окопы.
Санитар остановился. Виктория мельком услышала, как кто-то
называл его Дидье. К счастью, он знал английский, но она едва не упала в
обморок, когда он велел ей помочь ухаживать за людьми, только что доставленными
из окопов. Все они стали жертвами газовой атаки; многие временно лишились
рассудка.
– Постарайтесь сделать для них что можете, – тихо
сказал он, и Виктория внезапно вспомнила о трупах, плававших вокруг нее после
крушения «Лузитании». Но это… это куда хуже, хотя бедняги все еще живы.
– Они не протянут и ночи. Наглотались газа. Тут уж
ничего не попишешь.
Мужчина, лежавший у ее ног, изрыгал зеленую слизь, и
Виктория вцепилась в руку Дидье.
– Я не сестра, – пробормотала она, подавляя
приступ тошноты. Это уж слишком. Она не выдержит. Не стоило приезжать
сюда. – Не могу…
– Я тоже не медик, – резко бросил Дидье, – Я
музыкант… Вы остаетесь или нет?
Это ее испытание. Испытание огнем. Она кичилась тем, что
сама этого хочет, что не похожа на других.
– Если нет, убирайтесь, у меня нет на вас времени. Он
презрительно смотрел на нее, как на ничтожество, на дилетантку, явившуюся сюда,
чтобы потом хвастаться светским приятелям своей отвагой. Санитар словно бросал
ей вызов, и Виктория кивнула.
– Остаюсь, – хрипло выдавила она и медленно
опустилась на колени рядом с ближайшим раненым. Половина его лица представляла
кровавую массу, и, хотя кто-то забинтовал раны, доктора, очевидно, сочли его
безнадежным. Возможно, в настоящем госпитале ему оказали бы надлежащую помощь,
но полевой просто не был для этого приспособлен.
– Как… как вас зовут? – пробормотал раненый в
полубеспамятстве. – Я Марк.
Судя по выговору, он, должно быть, англичанин.
– А я Оливия, – постаралась улыбнуться девушка и
взяла его за руку, пытаясь понять, каким он был до того, как его так зверски
изуродовали.
– Вы американка, – догадался Марк. – Я был
там однажды.
– Из Нью-Йорка, – подтвердила Виктория. Словно это
имело значение…
– Когда вы приехали? – допытывался он, продолжая
цепляться за жизнь, будто сознавал, что, пока говорит с красивой незнакомкой,
смерть за ним не придет.
– Только сейчас, – пояснила она, снова чувствуя,
как подступает к горлу желчь. В этот момент еще один раненый дернул ее за
передник.
– Из Америки… вы давно оттуда? – пробормотал Марк.
– На прошлой неделе… спаслась с «Лузитании»… – едва
выговорила она. Господи, как их много… и воздух содрогается от их рыданий и
воплей.
