Может, я слишком много прошу, может, жду слишком много и слишком скоро, но не только Малком хочет знать, как все работает и почему».
Поправляя диванную подушку, Паркер заметила вспышку фар и, нахмурившись, подошла к окну. Она узнала машину Малкома и радостно — как будто ее мысли привели его сюда — побежала открывать парадную дверь.
— Поздно, — сказал он, проводя пятерней по влажным от дождя волосам.
— Да. Заходи, на улице холодно и сыро.
— Я увидел свет в окнах и решил, что ты еще не спишь.
— Ты правильно решил. — «Что-то не так», — поняла она, вглядываясь в его напряженное лицо. — Мы только что закончили уборку.
— Верно, верно. Как все прошло? Девичник, я имею в виду.
— Замечательно. — Мэл не шевельнулся, чтобы коснуться ее, поцеловать. Паркер сама придвинулась, провела губами по его губам. Не столько приветствуя его, сколько пытаясь успокоить себя. — С начала и до конца.
— Хорошо.
Он прошелся по вестибюлю, явно не находя себе места.
«Скажи мне, что случилось», — мысленно взмолилась Паркер. Она не могла не видеть разделяющий их барьер, и ей было невыносимо больно биться в него.
— Малком…
— Пиво есть?
— Конечно. — «Надо дать ему немного времени», — успокаивала она себя, идя впереди него на кухню. — Как я понимаю, у тебя был тяжелый длинный день. Ты успел сделать все, что хотел?
— Нет. Пришлось бросить текущие дела, так как возникло кое-что другое.
Паркер достала из холодильника пиво, потянулась за стаканом.
— Бутылка сойдет. — Мэл сорвал крышку, но пить не стал.
«Я всегда знаю, что делать, почему я не знаю, как подступиться к нему?» — удивилась Паркер.
— Ты не хочешь поесть? У нас кое-что осталось с вечеринки, и миссис Грейди…
— Нет, спасибо, я не голоден.
«Да, не голоден. Дело в чем-то другом, — думала Паркер, глядя, как он меряет шагами кухню. — Ну, хватит, — решила она, — с меня хватит».
— Скажи, что случилось?
— Возникли дела. И когда я их сделал, мне не хотелось ехать домой, поэтому я решил посмотреть, не спишь ли ты. Ты не спишь. — Он поднес к губам пиво, но после первого же глотка отставил бутылку. — И поскольку ты не спишь, может, мне удастся заманить тебя в постель.
К ее отчаянию и разочарованию примешалась обида.
— Если бы я думала, что ты приехал за пивом и сексом, я согласилась бы. Поскольку я так не думаю, нет, тебе не удастся заманить меня в постель.
— Ну, в любом случае попробовать стоило. Я пойду. — И он действительно направился к двери.
К странной смеси ее эмоций примешался гнев.
— Ты думаешь, что можешь явиться сюда, затем развернуться и уйти, если не получил того, что хочешь на своих условиях?
Ее глаза сверкали, его лицо оставалось спокойным… нейтральным, и она подумала, что с таким же выражением лица он играет в покер.
— Насколько я помню, я не выдвигал никаких условий. Просто дурное настроение, так что я еду домой. Мы еще успеем ухватить несколько часов сна.
— О, да, теперь, когда ты разозлился и расстроил меня, мы отлично выспимся.
Мэл остановился, запустил пятерню в волосы.
— Прости. Я этого не хотел. Мне вообще следовало сразу поехать домой.
— Может, и следовало, если ты полагаешь, что наши отношения не подразумевают ни доверия, ни откровенности с твоей стороны.
Раздражение молниеносно стерло маску невозмутимости с его лица.
— Чушь собачья.
— С моей точки зрения, вовсе не чушь. Ты знаешь дорогу к выходу.
Мэл схватил ее за руку и почувствовал обжигающий холод.
— Послушай, тяжелый вечер, вот и все. Тяжелый вечер, дрянное настроение. Я не должен был тащить его сюда.
— Ты абсолютно прав. — Паркер отбросила его руку. — Уходи вместе со своим настроением.
Она прошествовала к раковине, вылила его пиво, а когда оглянулась, уже была одна… с острой болью прямо под сердцем.
— Ну, и ладно, — пробормотала Паркер, тщательно споласкивая бутылку. — Ладно. Хорошо.
Значит, это не для меня.
Ей захотелось запустить бутылку в стену, услышать звон бьющегося стекла, но… и это не для нее, поэтому она опустила бутылку в ведро для перерабатываемых отходов.
Выключив свет и проверив замки, она поднялась в свою спальню, разделась, убрала на место туфли, разложила одежду и натянула самую старую и самую удобную пижаму.
Она сделала все, что обычно делала перед сном, а потом до утра лежала без сна в кровати — сердитая и несчастная.
— Мы не поссорились, — сказала Паркер, завершая вторую милю на беговой дорожке в домашнем спортзале. — Мы просто зашли в тупик.
— А по-моему, поссорились, — возразила Лорел.
— Ссора — это когда спорят, или кричат, или оскорбляют. Мы не поссорились.
— Он ушел. Ты злишься. Это все элементы ссоры.
— Отлично. Думай, что хочешь, — огрызнулась Паркер. — Мы ссорились, пока не зашли в тупик.
— Он поступил глупо.
— Наконец-то мы с тобой абсолютно согласны.
— Глупо было заявляться сюда в полночь, если его что-то тревожило, а он не собирался говорить тебе, что именно. И еще глупее было уйти, когда ты велела ему уйти. Любой, кто тебя знает, понял бы, что ты надеешься на то, что он будет спорить, пока ты не разобьешь его в пух и прах своими аргументами и не заставишь все тебе выложить.
Паркер кивнула, схватила бутылку с водой и присосалась к горлышку.
— И опять же, он не знает тебя так давно, как я, поэтому, вероятно, воспринял твои слова буквально.
Слезы скапливались в груди, мешая дышать, но Паркер сдерживала их еще целую милю.
— Я не могу встречаться с мужчиной, который не желает со мной разговаривать, которого устраивает только физическая близость.
— Разумеется, не можешь. Но не всем легко раскрыть душу. Не подумай, что я его защищаю, — быстро добавила Лорел. — Я просто оцениваю и делаю выводы. Я на твоей стороне, поскольку ты слишком расстроена и не похожа сама на себя.
— Тогда, наверное, я тебя раздражаю. Прости. — Паркер соскочила с дорожки. — Прости, я совсем не спала и злюсь.
— Ничего. Бывает, и ты раздражаешь.
Печально хмыкнув, Паркер схватила полотенце.
— Да, бывает. В данный момент я сама себя раздражаю. — Она принялась энергично растирать лицо полотенцем и замерла, не отняв полотенце от лица, когда Лорел подошла и обняла ее. — Я не хочу плакать, потому что глупо плакать из-за этого. Лучше раздражать, чем вести себя глупо.
