Взвалив Змея на сани, казаки с облегчением перевели дух.
— Ну что ж, — зловеще усмехнулся Нетудыбаба, — теперь настала пора и для дисциплинарного взыскания.
Краинцы тревожно переглянулись.
— А ну впрягайтесь в сани, сучьи дети! — И атаман вытащил из-за пояса заряженный картечью запасной пистоль.
Казачки доставили Горыныча на секретную военную верфь очень даже вовремя.
Великий оружейный затейник Иван Тимофеевич уже все подготовил для показательных испытаний. Новая морская ладья была должным образом переделана и перекрашена в небесный цвет для маскировки в небе от супротивника. По бокам корабля, там, где обычно ставили весла, уже были приделаны дивные перепончатые крылья, аки у мыши какой летучей. В трюме проделаны три сквозные дыры по числу голов Змея. У дыр имелись особые ошейники с хитрыми замочками и с коряво выцарапанными именами: «Жордж, Трезор, Владимир».
— Думаю, особо дрессировать Змея не придется, — знающе сообщил собравшимся на секретной верфи князьям знаменитый оружейный затейник. — Горыныч умен, не особо своенравен, полагаю, у нас все получится.
Змея осторожно сгрузили с саней и, обвязав корабельным канатом, подняли в воздух специальным подъемным устройством, одолженным на время у Кукольного Мастера. Подъемником управлял немногословный черный рыцарь.
Во время погрузки в трюм ладьи Горыныч проснулся и, недовольно взрыкивая, попытался тяпнуть отца Ильи Муромца за плечо, за что получил от последнего поленом по лбу. После этого происшествия Змей сделался более сговорчивым, нежели прежде.
Наконец животину таки погрузили в трюм, где она была закреплена брюхом вниз на особом деревянном ложе. Против такого Горыныч и вовсе не возражал, решив тут же часок-другой вздремнуть. Но не тут-то было. Змей немедля был ругательно разбужен и под угрозой полена приведен в состояние решительного бодрствования.
— А почему одну из голов зовут Владимиром? — возмутился князь Владимир, скептически следя за приготовлениями ладьи к отлету. — Это что, некий намек?
— Велес тебя упаси, князь! — испугался оружейный затейник. — Так уж случайно вышло.
— А отчего две другие головы названы на заморский лад? — с подозрением поинтересовался присутствующий на верфи Пашка Расстебаев.
— А енто моего помощника надобно спросить, — пожал плечами Иван Тимофеевич и тут же прокричал куда-то в сторону: — Эй, Левша, ты отчего головы Горыныча по-заморски обозвал Жорджем с Трезором?
Из-за правого крыла ладьи вынырнул румяный добрый молодец с деревянным молотком в руке.
— Сугубо для ради маскировки, — выкрикнул он и снова исчез под крылом.
— А не тот ли это Левша, что клопа коньячного однажды подковал, дабы мериканских нженеров посрамить? — задумчиво спросил Всеволод.
— Тот самый! — не без гордости подтвердил отец Муромца. — Мой лучший ученик, золотые руки…
— Славно, славно… — закивали князья.
Наконец Горыныч был окончательно закреплен, так что даже захоти он вырваться из трюма, ничегошеньки у него не получилось бы. Однако дальше возникла небольшая задержка. Ну никак не желал Змей просовывать свои три головы в специальные отверстия в днище.
— А вот об этом мы как раз и не подумали, — сокрушенно покачал головой Иван Тимофеевич.
Позвали отловивших зверюгу краинцев.
— Что, не желает, значит? — уточнил Нетудыбаба, оценивающе глядя на брыкающегося в трюме ладьи Змея.
В особых железных намордниках Горыныч выглядел весьма колоритно, словно рыцарь какой перед сечей.
— Нужно, чтобы все три головы были просунуты вот в те отверстия, — принялся пояснять атаману оружейный затейник. — Как только Горыныч это сделает — бац! Тут же сами собой защелкнутся железные ошейники.
Нетудыбаба намотал на палец длинный оселедец:
— Ну это мы мигом!
Выбравшись из ладьи, краинец обошел корабль кругом, осмотрел круглые отверстия в его корме и, ловко выудив из-за пазухи небольшой кусочек свежего сала, показал его зверушке. Горыныч тут же унюхал сало (и это несмотря на свои намордники!), затем резко дернулся и, подавшись вперед, просунул все свои три глупые головы в нужные дырки.
Со щелчками захлопнулись железные ошейники.
Горыныч смекнул, что его обманули, замычал, дернулся назад, но было поздно, ошейники держали крепко.
Нетудыбаба торжествующе улыбнулся и, положив сало на припасенный заранее кусок ржаного хлеба, с удовольствием откусил.
— А вот издеваться над зверушкой не следует! — гневно запротестовал оружейный затейник, видя, как у Горыныча на глаза навернулись слезы.
— Ну и что дальше? — удивились князья. — Как енто полетит?
— Полетит-полетит, еще как полетит! — потряс над головою указательным пальцем отец Муромца. — Пожалуйста, покиньте борт корабля.
Князья неспешно сошли на землю по деревянному трапу. На борту ладьи остались лишь Иван Тимофеевич, его помощник Левша да пьяный в доску дровосек, заснувший за бочками на корме воздушной машины.
— Ну-с… — Оружейный затейник пригладил окладистую бороду. — Для управления горынычепланом я учредил особую должность Моторного Капитана. Сегодня им, с вашего позволения, буду я.
Всеволод согласно кивнул.
Оставив Левшу на главном мостике ладьи, Иван Тимофеевич спустился в трюм и, сняв с пояса добрую плеть, слегка стеганул по зеленым ляжкам снова впавшего в дрему Змея. Левша налег на длинный деревянный рычаг, и крылья ладьи раскрылись.
— Пока впечатляет! — одобрительно проговорил Вещий Олег.
Отец Муромца приловчился и снова стеганул проснувшегося Горыныча. Змей злобно взвыл. Створки в намордниках открылись, и из дна чудо-корабля ударил мощный столб ослепительного пламени. Князья бросились врассыпную.
— Тпру-у-у… не так живо! — проворчал оружейный затейник, натягивая импровизированные поводья.
Повинуясь натяжению веревок, Горыныч чуть изогнул все свои три шеи, и воздушный корабль, закончив набор высоты, ринулся вперед.
— Левша, поворачивай!!! — прокричал Иван Тимофеевич.
Левша умело раскрутил раскрашенный под хохлому штурвал.
Ладья пошла на маневр.
— Вот это да! — разом выдохнули внизу зачарованные быстрым полетом корабля князья.
Изобретение отца Муромца, пожалуй, летало ничуть не хуже железных мериканских «гарпий».
— Но как же он ее посадит? — с великим сомнением проговорил князь Осмомысл, наблюдая в дозорную трубу за маленькой фигуркой протрезвевшего дровосека, в ужасе мечущегося по палубе ладьи.
— Надеюсь, Тимофеич продумал это, прежде чем взлететь, — спокойно ответил Всеволод и, что характерно, оказался прав.
Оружейный затейник со своим помощником сделали над секретной верфью три больших крута, после чего начали снижение.
