— Это хорошо! — улыбнулся генерал, но, прежде чем забраться в штабного «скорпиона», обернулся и зачем-то спросил: — А как зовут тебя, герой?
Неказистый мужичок радостно улыбнулся.
— Иван Сусанин я, местный плотник…
«Какая странная фамилия», — подумал генерал и через пару минут начисто ее забыл.
Больше восточную мериканскую армию никто никогда не видел.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Временная передышка
Избушка на курьих ножках доставила Тихона и лодочников прямо в военный лагерь русичей, где витязи праздновали свою первую победу.
Узнав о том, что в лагерь привезли племянника, Всеволод выскочил из походного шатра и кинулся к перепуганному дружиннику. Вид у князюшки был свирепый, Тихон непроизвольно зажмурился, ожидая получить от «сердобольного» дядюшки кулаком по лбу.
Но произошло неожиданное.
Вместо того чтобы хорошенько огреть провинившегося племянничка, Всеволод его крепко обнял.
— Ах ты, шалопут несчастный, — приговаривал князюшка, крепко сжимая в объятьях дородного родственничка, — где же ты все это время шлялся?
— Так я же… — сдавленно прохрипел Тихон, — как его… ну… ты ведь, князюшка, нас за летописцем лживым посылал, крамолу на честной люд наводившим.
— Да пес с ним, с летописцем этим! — Ясно Солнышко наконец отпустил полузадушенного дружинника. — Он и без вашей помощи отыскался. Все это время под рукой, мерзавец, был. Ну, Николашку Острогова помнишь, секретаря моего?
— Угу.
— Ну так он-то этим мерзавцем и оказался. Эх, пригрел я змею, заранее того не ведая. М-да… кстати, сбежал, шельма… Ну да ладно, чего уж там, что было, то было. Ты вот, Тихон, что-то отощал, вижу. Да и где братец твой?
— Григорий?
— Ну да, или у тебя еще один брат имеется? — Всеволод весело рассмеялся, но затем посерьезнел и строго спросил. — Уж не приключилось ли с ним чего плохого?
— Да как тебе сказать, князюшка… — замялся Тихон.
— Да так и выкладывай, как есть, — хмуро потребовал Ясно Солнышко. — Ну?
— В общем, это… — Тихон в растерянности переминался с ноги на ногу, не зная, как бы помягче сообщить. — С Лихом Одноглазым Гришка остался.
— Как так с Лихом? — обалдел князь. — За каким таким лешим?
— А шут его знает, — пожал плечами Тихон. — Лихо-то ведь женихами нас своими посчитало и в плен взяло, вот Гришка и остался, тем позволив мне и вон тем двум смелым лодочникам спастись…
О помощи «Семи Семенов» дружинник благоразумно умолчал.
Всеволод внимательно посмотрел на Гребиблю с Гребублей.
— Ага, а я ведь знаю этих молодцев. Они паромом заведуют на Разлив-переправе.
— Так и есть, князюшка, заведуем, — закивали лодочники, — но сейчас-то зима, речка замерзла, вот мы и пришли к тебе, может, поможем чем.
— Да, дела, — покачал головой Всеволод. — Достоин всяческого поощрения героический поступок Григория.
И князюшка щедрым жестом пригласил Тихона с лодочниками в походный шатер.
В шатре было относительно тепло. На длинных скамьях до хрипоты спорили друг с дружкой великие князья. В уголке на охапке свежей соломы спал разодетый в меха хан Кончак, а у маленькой печки расселся знаменитый рассейский смутьян Пашка Расстебаев.
— Вот, — князюшка с гордостью ткнул пальцем в берестяную карту, — первая наша победа в битве при селе Медведково! Понятно, что мы столкнулись лишь с малой частью войск противника, но тем не менее нам теперь известно, что при желании их все-таки можно победить. Во-вторых, нам удалось достичь соглашения с Лешим, который уже несколько дней неустанно путает врагу дороги.
Князюшка был несказанно собой доволен.
Полог, загораживавший вход в шатер, откинулся, и на пороге возник странный запыхавшийся мужичишка в драной шапчонке. Возник и замер, стреляя по сторонам хитрыми глазенками.
Увидав его, князья шумно повскакивали со своих мест, даже хан Кончак и тот в углу проснулся.
— Ну что?! — нетерпеливо спросил Вещий Олег. — Завел?
— Завел! — улыбаясь, кивнул мужичок. — Да разве ж впервой Русь выручаю?
— Налейте герою первача! — загомонили князья.
Но первача в шатре не нашлось, пришлось с боем отнимать у ругающегося по краински Шмальчука фляжку с перцовой горилкой
— Знакомься, Тихон, это Иван Сусанин, — представил племяннику неказистого мужичка Всеволод. — Великий рассейский герой!
«Великий рассейский герой» в этот момент уже вовсю прикладывался к фляге с краинским трезубцем на боку и лаконичной надписью «Ще не вмерла». Что характерно, в конце маленького девиза стоял вопросительный знак.
— Экий упырь выискался, — гневно заголосил Шмальчук, пытаясь вырваться из цепких рук прочих князей. — Да он же сейчас всю горилку, вражина, выхлебает…
— Заслужил! — строго бросил гетману Ясно Солнышко и во всеуслышание зычно объявил: — Хамбец восточной мериканской армии.
— Истинный хамбец! — подхватил, утирая бороду, Сусанин. — Я аспидов прямо в навьи болота завел.
— Как же сам-то вырвался? — удивился Владимир.
— Так навья нечисть наша же, рассейская в доску! — с запалом воскликнул герой. — Она же наш люд в тяжкую минуту ни в жисть не тронет…
— Ну, Ванюша, ступай с миром, — Всеволод вывел Сусанина из шатра, — но смотри, с каждым встречным витязем не пей, скопытишься…
Тихон поспешил следом за князем.
Толпившиеся снаружи воины подхватили героя на руки и принялись без устали качать. Всеволод улыбнулся, пригладил бородку и отвел племянника в сторону.
— Ты, Тихон, главное не горюй. Я уверен, что с Гришкой все будет в порядке, вот увидишь. Да и тебе без дела сидеть не придется, я уже место одно для тебя присмотрел.
Сердце у трусоватого молодца екнуло.
— Будешь командовать стрелецким расчетом на нашем горынычеплане, — продолжал между тем князюшка. — Мы сегодня же по бортам орудия установим.
— Командовать чем? — изумленно переспросил дружинник, испугавшийся, уж не ослышался ли он. — И на чем?
— Да вот она, дура, летит, ладья наша воздушная! — указал в небо Ясно Солнышко.
Тихон задрал голову и… обомлел со страху.
Высоко в небе прямо на них с князем опускался громадный воздушный корабль, исторгающий столбы яркого пламени.
Княжий племянник зажмурился и, обхватив голову руками, упал на землю.
Горынычеплан тем временем плавно завис над военным шатром и, слегка вздрогнув, медленно опустился в огороженный колышками посадочный круг. С грохотом брякнулся оземь деревянный трап.
— Вставай, увалень! — Всеволод слегка пнул лежавшего в снегу племянника расшитым золотом сапогом. — Не срамись хоть перед великим оружейным затейником.
