Тщедушное тело Херакла солдаты копьями столкнули с помоста и без особого труда уволокли самозванца в лазарет.
— Пора заканчивать весь этот балаган, — недовольно пробурчал сын Зевса и, поведя могучими плечами, спустился вниз на арену.
Зрители тут же стихли.
Критский Бык затравленно заозирался, ища глазами тренера. Но тот сбежал, как только увидел приподнимающегося со своего места Геракла.
Великодушно приветствуя в очередной раз взорвавшуюся криками толпу болельщиков, сын Зевса величественно взошел на спортивное возвышение.
Критский Бык неуверенно переминался с ноги на ногу в углу тесного ринга.
— Ну что? — с легкой иронией спросил его Геракл. — Ты ведь, кажется, хотел с кем-нибудь сразиться?
— Э… э… э… — неопределенно отозвался чемпион, здорово смущенный.
Грянул гонг.
Сын Зевса наклонился к уху снующего рядом судьи и горячо зашептал:
— Я начисто забыл правила, что нужно делать-то? — Судья судорожно сглотнул.
— Вы как почетный гость Крита имеете право на первый удар, — тоже шепотом ответил он.
Могучий герой кивнул и пальцем поманил набычившегося соперника.
Чемпион нехотя приблизился.
Геракл поплевал на правый кулак, размахнулся и… остановил занесенную для удара руку еще в полете, ибо сдавленно ойкнувший Критский Бык рухнул, сраженный внезапным героическим обмороком.
Судья попробовал у чемпиона пульс и, посчитав на всякий случай до десяти, радостно возвестил:
— Нокаут! Победил Геракл Олимпийский!
Толпа любителей спорта грянула так, что зависший точно над спортивным амфитеатром Олимп прилично содрогнулся.
Сняв с поверженного Критского Быка чемпионский пояс, судья торжественно передал его несколько разочарованному стремительностью кулачного боя сыну Зевса.
— Для начала постирайте! — гневно гаркнул могучий герой, неприязненно глядя на поверженного слабонервного соперника.
— Что, очередной виртуальный нокаут? — рассмеялся, глядя вниз через телескопис, Тучегонитель.
— Ага! — весело подтвердил Эрот. — Спущусь-ка я вниз к царю Миносу, получу наш выигрыш!
— Да-да, разумеется, — кивнул Зевс и тихонько про себя добавил: — Бедный-бедный Посейдон…
Глава тринадцатая
ПОДВИГ ВОСЬМОЙ: ИШАКИ ДИОМЕДА
— Ты мне, главное, сейчас не мешай, — строго предупредил Софоклюс, доставая свежую восковую дощечку. — Да и лошадей приструни, что они несутся у тебя как угорелые?
— А чего это ты вдруг раскомандовался? — возмутился Геракл. — Наверное, завидуешь мне, потому что я сегодня за один-единственный день получил сразу три великолепных приза.
— Кто завидует? — изумился историк. — Это я-то тебе завидую?!
— Угу, конечно, черной завистью!
— Ой, не смешите мои сандалии, люди добрые. Все эти твои спортивные победы липовые!
— Но-но…
— Да-да, липовые, голос правды не задушишь. Ведь все греки, включая устроителей критских Олимпийских игр, до смерти боятся гнева богов, а в особенности твоего эгидодержавного папашу.
— Да, это так! — довольно кивнул могучий герой. — Но я не вижу совершенно никакой связи между моими блистательными спортивными победами и этим патологическим страхом смертных перед Олимпом.
— Ну-ну… — только и нашелся Софоклюс. — Что ж, не буду с тобой спорить, только еще раз попрошу по возможности мне не мешать. Если тебе не трудно, объезжай на дороге ямы, а то у меня что ни слово, то троеточие… Потомки, чего доброго, подумают, что я пьяный был.
— Да успокойся, Софоклюс, что-то ты сегодня не в меру перевозбужден.
— Дело в том, — ответил историк, — что мне следует описать сразу два твоих подвига. И если ты думаешь, что это легко, то очень сильно заблуждаешься…
— Ладно, всё, молчу… — согласился Геракл, но всё-таки не удержался и дурным голосом пропел: — О, птичка, птичечка-а-а-а…
— Всемогущие боги! — простонал Софоклюс, с тоскою глядя на девственно чистую дощечку.
Вдохновение, как назло, решительно отсутствовало. Видно, ветреная муза Клио вместо Софоклюса посещала отдыхающего на Аргосе Геродота.
Вот она где, несправедливость!
Но ничего не поделаешь, история не терпит промедления, тем более ВЕЛИКАЯ.
Хронист тяжко вздохнул и решительно взялся за работу…
И вот шестое задание.
Гераклу приказано было очистить от навоза скотный двор сына лучезарного бога Гелиоса, царя Авгия. Гелиос дал своему сыночку огромные богатства и, в частности, многочисленные стада всяческих копытных животных. Были тут и единороги, и свиньи, и вообще совершенно непонятные уроды с рогами на носу. Как видно, коллекционировал Авгий разных травоядных животных.
Пришедший к царю Геракл решил совместить приятное (насколько это было возможно при подобном задании) с полезным: и подвиг, так сказать, совершить, и подзаработать малость. Думал о будущем великий герой и правильно делал.
— Хорошо, Авгий, — так сказал царю сын Зевса, — я очищу твой скотный двор всего за один день, но в награду ты отдашь мне десятую часть своих стад.
— Что?! — бешено вращая глазами, вскричал Авгий. — Какая неслыханная наглость. Да знаешь ли ты, кто мой отец?
— Ха, удивил, — усмехнулся Геракл, — а знаешь ли ты, кто мой папаня ?
— Ну и кто же он? — ехидно осведомился царь. — Какой-нибудь портовый пропойца, нарвавшийся в один прекрасный день на разбойничий нож?
— Ты почти угадал, — кивнул могучий герой, — я сын великого Зевса.
Царь Авгий мгновенно поник, как-то скукожился и, осторожно поглядев на синее небо, видневшееся в вентиляционном отверстии потолка, пробормотал, что, дескать, согласен на сделку. В любом случае очистить стойла за один день было физически невозможно.
Но недооценил Авгий хитроумного героя.
— А вот про ум это ты правильно написал! — похвалил управлявший колесницей Геракл.
…Сын Зевса нанял (за полпифоса вина) двух жутко ленивых, но сильно пьющих циклопов, которые, не особо напрягаясь, разворотили небольшую речную дамбу, расположенную прямо у грязных конюшен. Мощная волна холодной воды обрушилась на скотный двор царя Авгия, очищая местность не только от навоза, но и от мычащей, блеющей, хрюкающей, мекающей (нужное подчеркнуть) живности.
Куча народа утопла в тот день (в частности, пастухи), солдаты же Авгия шли ко дну особенно эффектно, ибо доспехи у них были самые тяжелые в Греции. К слову сказать, погибла и царица (на нее прямо с гребня мощной волны спикировал небольшой носорог), но подобному раскладу царь Авгий только обрадовался.
