— Издеваешься?! — взвизгнул Копрей, перебивая поток героического бреда. — Знаешь, я начинаю сильно разочаровываться в своем опрометчивом решении сообщить тебе двенадцатое задание. Ведь я уже не посланец Эврисфея и волен поступать так, как мне вздумается.
— Что ж, извини, друг, — проговорил Геракл, повергнув Софоклюса в состояние небольшого нервного стресса, ибо извиняющийся сын Зевса… это было что-то новенькое.
— Итак, твой двенадцатый подвиг. — Копрей прикрыл глаза, вспоминая суть последнего задания Эврисфея. — Ты должен отправиться к великому атланту Атласу, который держит на плечах небесный свод, и принести из его садов, где работают его сестры Геспериды, три золотых яблока!
— Именно три? — уточнил для истории Софоклюс.
— Да, три и ни яблоком меньше! — подтвердил Копрей. — Эти чудесные плоды растут на золотых деревьях, выращенных богиней земли Геей в подарок богине Гере в день ее свадьбы с Зевсом.
— Давно это было… — задумчиво заметил Геракл.
— Но главная проблема состоит в том, — продолжал бывший посланец, — чтобы найти тайный путь в сады Гесперид, о котором ведает один лишь вещий морской старец Нерей.
— Найти дедка плевое дело! — усмехнулся сын Зевса.
— Тебе всё плевое дело, — огрызнулся Копрей, — но ни хрена он тебе просто так не скажет. Вредный, зараза, словно подвыпивший фавн.
— Ну, для таких случаев у меня есть одно верное средство, — похвастался могучий герой, — и это средство еще ни разу, слава Зевсу, меня не подводило.
— И что же это за средство?
— А вот хрясну его как следует! — выкрикнул Геракл и взмахнул кулаком.
— Нет, — ухмыльнулся Копрей, — тут не силой, а хитростью действовать надо. Впрочем, дело твое…
— Что ж, спасибо тебе за всё! — Сын Зевса дружески похлопал бывшего посланца по плечу. — Вот только кто же передаст Эврисфею золотой ошейник Цербера?
И герой указал на ошейник, словно ожерелье надетый на худосочную шею Софоклюса.
— Воспользуйтесь голубиной почтой, — посоветовал Копрей и решительно потопал в противоположном от Микен направлении.
— А что, отличная идея! — улыбнулся Геракл и с интересом оглядел окрестности в поисках голубя поупитанней.
* * *
— И где ты, остолоп, пропадал? — поинтересовался Эврисфей, нервно ерзая на мягких подушках. — Тут столько всего произошло.
— Меня покусал ужасный пес Орф, — грустно ответил Херакл. — Переболел бешенством и вот решил зайти к тебе в Микены и узнать, не поздно ли еще как следует нагадить великому Гераклу.
— Нет, еще не поздно, — зловеще прошипел Эврисфей. — Слушай меня внимательно и, главное, ничего не перепутай…
Самозванец сосредоточил всё свое сумасбродное внимание и с каждым словом Эврисфея всё больше и больше тянул свою жуткую улыбку, похожую на предсмертный оскал безумной бродячей собаки.
* * *
Вещий старец Нерей бережно расстелил на каменистом берегу мягкое купальное полотенце, медленно разделся и, оставшись в одной набедренной повязке, стал делать зарядку, больше всего напоминавшую судороги больного эпилепсией.
Старикашка закатывал глаза, дрожал всем своим дряблым телом, высоко вскидывал руки и приседал.
Скрип старых костей тоскливо разносился над унылым пустынным берегом.
Притаившиеся за большим валуном Геракл с Софоклюсом держали военный совет.
— Нет, я его всё-таки хрясну, — гневно настаивал на своем упрямый сын Зевса.
— Нельзя, ни в коем случае нельзя, — не сдавался историк. — Дедушка старый, может скопытиться. Еще ненароком в царство Аида отойдет, ищи его потом свищи среди бледных полей асфоделов.
— Хорошо, — уступил могучий герой, — тогда я его хрясну лишь слегка…
— И слегка не годится… Вообще не нужно никого бить. Всё можно решить миром.
— Ой-ой-ой! — отчаянно донеслось от берега.
Греки как по команде с любопытством выглянули из-за камня.
Вещий старец Нерей, сильно запрокинув назад свое худое туловище, раскорячился в весьма нелепой позе, и оставалось загадкой, как это он ухитряется держать равновесие, стоя на немощных худых ногах.
— Помоги-и-и-ите… — жалко проблеял дряхлый физкультурник, — я не могу разогнуться…
— Ага! — обрадовался Геракл. — Дедка весьма кстати разбил паралич, сейчас он нам всё расскажет.
Прятаться более не было смысла, и сын Зевса, уже не скрываясь, подошел к вопящему старику.
— Эк тебя, отец, перекосило! — восхитился могучий герой, с улыбкой глядя на прорицателя. — В твоем возрасте занятия физкультурой весьма опасное развлечение.
— Помоги, мил человек, — заканючил старец, — будь так добр… ох… разогни меня обратно…
— Что я тебе, Асклепий? — обиделся Геракл.
— Ну… ох… пожалуйста.
— Хорошо, но взамен ты мне, старый пенек, расскажешь, как попасть в сады Гесперид!
— Расскажу-расскажу, — поспешно пообещал постанывающий Нерей, — только разогни…
Сын Зевса вздохнул и, взяв старика за узкие плечи, медленно выровнял тщедушного дедка, придав физкультурнику строго вертикальное положение.
— Ох-ох-ох, — заохал Нерей, растирая худые плечи. — А ведь всего и хотел-то разок окунуться.
— Наверное, из-за любви к морю тебя и называют морским старцем? — предположил подоспевший Софоклюс.
— Нет, что вы? — беззубо улыбнулся прорицатель. — Зовут меня так вовсе не из-за этого, просто я родственник Посейдона.
— Далекий? — полюбопытствовал Геракл.
— Да нет, — отозвался Нерей. — Посейдон мне дядя… троюродный… по моей матери… приемной…
— Так мы с тобой, считай, родственники! — обрадовался сын Зевса. — Вот так дела!
— Ладненько, — махнул рукой прорицатель. — Сейчас я немного окунусь и затем расскажу вам, как добраться до волшебных садов Гесперид.
— А давай наоборот, — предложил Геракл, наметанным глазом заметив трех белых акул, вертляво круживших у самого берега, — сначала ты расскажешь нам, как пройти до садов, ну а затем сполоснешься…
— Хорошо, твоя взяла, — сдался Нерей. — Всё спешите, молодые да горячие. Я тоже вот таким был лет этак девяносто назад. М-да… Идите к самому краю земли через Ливию и Египет. Там, где купол неба соединяется с землей, и найдете вы владения атланта Атласа!
И, сообщив сие, вещий старец с залихватским гиканьем колченого помчался к набегающей на берег морской воде, где его уже битый час с большим нетерпением поджидали проголодавшиеся белые акулы.
Сокрушенно покачав головой, Геракл снял с плеча крепкий золотой лук, и уже через минуту голодные хищники плавали кверху брюхом вокруг радостно плескавшегося в море безумного дедка.
