Но Персей, к счастью, был холост и, соответственно, не был искушен во всех этих семейных делах, потому герой так и не смог до конца осознать размах постигшей его трагедии.
Итак, свадьба.
Ох, и сколько же я их описывал… сходу и не сосчитаешь. И что самое обидное — ни на одной так и не побывал, даже на собственной. (Софоклюс, снова свистишь, мерзавец.)
Ладно, так уж и быть, опишу надоевшее празднество в сто пятый раз.
Естественно, пировали во дворце царя Кефея. Старый пенек настолько ополоумел от счастья (после избавления от Тритона), что поначалу предложил Персею руку и сердце своей красавицы жены, за что получил от Кассиопеи кулаком по голове. Хотя герой, увидев мать Андромеды, был не против. Кассиопея оказалась еще прекраснее, чем ее дочь и, главное, уже «в соку», чего не скажешь о худенькой бледной Андромеде.
Весь дворец Кефея утопал в цветах. Громко играли лиры да кифары, ну а свадебный хор… о, это достойно отдельного описания.
Свадебный хор состоял из тридцати четырех огромных откормленных эфиопов. Певцы из них были хреновые, черномазые лишь надсадно выли нечто совершенно невразумительное. Разобрать, и то иногда, можно было лишь слова: «Гименей» и «вина скорей налей». Последнее, судя по всему, было страстным желанием самих певцов, но прервать выступление они никак не могли, за чем тщательно следили мрачные солдаты с собаками на цепях.
С чернокожим хором получилась явная лажа, но Персей не хотел расстраивать веселого Кефея сообщением, что деньги тот выкинул на ветер, нанимая придурков, решивших на шару подзаработать.
Ну а так (помимо хора) все было обставлено прилично, на должном уровне.
Мать с отчимом пригласить на праздник Персей так и не смог, ибо все вещие голуби, вороны, канарейки и курицы погибли вследствие разразившейся в этой части Аттики эпидемии птичьего насморка. Говорили, что даже сам Кефей переболел диковинной болезнью, а выздоровев, все время улыбался и клонил голову набок, как какой-нибудь попугай. Лечили царя своеобразно — заворачивали в мокрую простыню и пускали кровь. Неприятно, конечно, но ведь помогло!
Да, сильна была в то время в Греции нетрадиционная медицина. Сейчас уже многое забыто, к сожалению.
Однако отсутствие на свадьбе матери с отчимом с лихвой компенсировали моряки с корабля Персея, которых герой не преминул позвать во дворец, а то они уже намылили ласты уплыть куда подальше, ибо истекал однодневный срок.
Но не все прошло так гладко, как хотелось.
Да и где вы вообще видели свадьбу без мордобоя, обидных оскорблений и без похищения невесты?
А случилось вот что.
Пировал царь, пировали гости, веселились новоиспеченные молодожены. Гименей по-быстрому провел церемонию еще в начале пира. И тут — о ужас! — в зал, где вовсю шло торжество, ворвался какой-то увешанный боевыми железяками придурок.
— Это… вы… короче, блин, — хрипло выдал сей странный человек и зло поглядел на веселого Персея.
— Ты, мать-перемать, кто такой?! — удивленно спросил новобрачный, швыряя в наглеца обглоданной куриной костью. (Эй, а как же птичий насморк?!)
Незнакомец отбил куриную кость щитом и, потрясая боевым копьем, прохрипел:
— Я жених Андромеды, Финей!
— А я муж Андромеды, Персей! — весело рассмеялся герой, на ходу подбирая рифму. — Давай же напьемся скорей!
— Сволочь! — яростно выкрикнул неудачливый женишок.
Тут уж стало не до шуток с веселыми стишками.
— Это действительно твой бывший жених? — тихо спросил юную жену побагровевший герой.
— Да, — жалобно пропищала Андромеда.
— Предупреждать надо!
И, встав с почетного места, Персей мрачно двинулся с салатницей в руках в сторону Финея.
Бывший жених слегка оробел, в подробностях рассмотрев габариты противника. Перед ним явно был один из великих греческих героев, причем не кто-то там затрапезный, а весьма крутой.
Персей был вооружен салатницей, Финей — копьем, и, несмотря на это, поджилки у ворвавшегося на пир наглеца затряслись.
Но идти напопятную было поздно. Что так, что этак набьет ему муж Андромеды морду. Однако из сложившейся ситуации можно было попробовать выйти с честью. И, решившись, Финей все-таки метнул копье.
Ох, сколько же в этой сцене было глубокого (гомеровского!) драматизма.
Сводный хор чернокожих дебилов, уловив каким-то шестым чувством накалившуюся обстановку в зале, грустно и одновременно трагично затянул:
— Ми-ми-ми-ми-ми-и-и-и…
В последний момент рука злодея дрогнула, но копье уже стремительно неслось прямо в не защищенную броней грудь Персея.
Казалось, замедлилось само время.
И действительно, копье не могло лететь так долго. Однако оно летело!
За время этого странного полета царь Кефей успел выдать громкое:
— Е-мое…
Невеста ахнула, а Персей порывисто выдохнул:
— Ах ты урод!
Копье напоследок зловеще вжикнуло и, благополучно перелетев Персея, вонзилось в грудь одного незадачливого певца.
Все происходило примерно так:
Сначала хор тянул свое обычное:
— Ми-ми-ми-ми-ми-и-и-и…
Но вот копье вонзается в певца, и присутствующие слышат:
— Ми-ми-ми… а-а-а!.. хр-р-р…
И после всего этого, как завершающий штрих, как аккорд всей свершившейся трагедии, мощнейшее стаккато:
— Ля-ля-ля-ля-ля-а-а-а-а…
— Ты что это тут вытворяешь? — взорвался доселе жизнерадостный царь.
— Я… мнэ… -неуверенно отозвался Финей, слегка устыдившись своего поступка.
Но развить мысль бывший жених не успел, ибо в ту же секунду ему на голову с отчетливым «дзинь» опустилась огромная салатница с сельдереем.
Не издав и звука, Финей камнем рухнул на мраморный пол пиршественного зала.
— В яблочко! — радостно вскричал Кефей, размахивая над головой внушительным куском баранины.
— Ох уж эти смертные, — сокрушенно посетовал сидящий по правую руку от царя бог Гименей, замедливший время. — Что с вами делают любовь, стремленье к власти, золоту и смерти! Безумие, да, сладкое безумие, что вновь и вновь смущает ваши души.
Персей неприязненно пнул поверженного врага ногой и так обратился к веселящемуся царю:
— Возможны ли еще какие-нибудь сюрпризы?
— Ну, не знаю… — замялся Кефей,-доченька, у тебя были еще… мм… ухажеры?
— Да, папа, — смущенно ответила Андромеда. — Парасий с Лемноса, Хорисс с Крита, Ирасий из Калидона, Тэвил из Спарты, Мэсос из Трои…
— Пусть приходят! — спокойно кивнул Персей. — Я и им всыплю!
