— Вы находитесь на подконтрольной территории группировки «Долг»! — донёсся усиленный громкоговорителем монотонный голос. — Немедленно бросьте оружие и выходите с поднятыми руками…
— «Долговцы»… — зло прошипел Шиз, мёртвой хваткой вцепившись в автомат. — Какого чёрта они к нам прикопались…
— На мне комбинезон клана «Свободы»! — догадался Стылый, отползая в сторону. — Проклятие, почему я об этом раньше не подумал…
— «Долг» и «Свобода» непримиримые враги! — Шиз снова нервно захихикал. — Стылый, ты придурок!
— Знаю! — спокойно ответил сталкер, вжимаясь в землю.
Пули теперь вовсю свистели над головами сталкеров, то и дело жаля стоявшего невдалеке с немного задумчивым видом Шершня. Воссозданный Зоной дубль был отличным ориентиром для бьющих из всех стволов «долговцев». Но для шатуна вся эта пальба была не больше, чем детской игрой в войнушку. Он продолжал стоять столбом, чему-то грустно улыбаясь.
— Сейчас они догадаются шмальнуть из подствольного гранатомёта, и всё… мама, не горюй! — предупредил Болид.
Но шквальный автоматный огонь неожиданно захлебнулся. Из леса послышались истошные крики, и знакомый до дрожи утробный победный вой.
— Кровосос! — Болид быстро поймал в перекрестие оптического прицела обманчиво неуклюжую гротескную фигуру. — Наверное, его привлекла стрельба…
— Час от часу не легче… — Шиз быстро перекатился за ствол ближайшего дерева, готовя к бою АКМ, ещё не совсем отдохнувший после охоты на тушканчиков.
Крики не прекращались. Люди молили о помощи. Орали от боли и ужаса.
Через пару минут всё было кончено. Наступила бьющая по ушам ватная тишина.
«Долговцы» больше не стреляли. «Долговцы» вообще не подавали никаких признаков жизни.
— Я держу его на прицеле! — хрипло сообщил Болид. — В стволе разрывной патрон! Мутант занят жратвой! Могу засадить ему прямо в башку! Стылый, твои мысли?
— Не надо! — неожиданно проговорил появившийся рядом Шершень.
Шиза передёрнуло, Стылый же посмотрел на настырного шатуна с большим интересом.
— Почему не надо?
— Он не враг!
— Глядите-ка, уходит! — Болид нервно поглаживал пальцем, влажным от пота, спусковой крючок. — Ну что там, Стылый, валить мне его или нет?
— Пусть уходит! — коротко распорядился сталкер и, обернувшись к дублю, хотел его ещё кое о чём спросить, но за спиной уже никого не было.
— Я видел! — Белый как мел Шиз медленно на четвереньках выползал из-за дерева. — Шатун растворился прямо в воздухе…
Промолчав в ответ, Стылый задумчиво рассматривал примятую траву в том месте, где пару секунд назад стоял воскрешённый Зоной говорящий мертвец.
Со стороны «Янтаря» донёсся глухой удар колокола.
За ним второй, третий…
Глава тринадцатая. По волнам памяти
Холмы рядом с НИИ «Агропром»
Мы охотимся, на нас охотятся.
Это нехитрое правило Степан Чадов усвоил с ранних лет. Так уж устроен этот жестокий мир. Причём не только в Зоне, но и за её пределами.
Вот и теперь, глядя на таинственно подмигивающий огонь, возле которого расселись для короткого привала и перекуса с выпивоном (надо же помянуть бедолагу Суслика) с десяток вооружённых до зубов людей, Степан отчего-то вспомнил детство. Да и когда ж его вспоминать, как не у такого вот костерка, кажется, явившегося оттуда, из беззаботной босоногой поры?
Когда это было? Десять, нет, пожалуй, все пятнадцать лет тому назад…
Нет, ну точно Борька — вылитый Ворчун из мультика про мишек Гамми! Только на голове вместо колпака тюбетейка. А так один к одному.
Стёпке жутко нравится этот американский мультфильм, который он смотрит по кабельному каналу «Дисней картун». Папа бухтит, возмущаясь тем, что отпрыск растёт таким «непатриотичным оболтусом», и призывает учиться, а не пялиться круглосуточно в зомбоящик. На худой конец, смотреть «Дискавери». Всё полезнее для учебы.
Но Степану уже до чёртиков надоели бесконечные передачи о египетских фараонах и динозаврах. Понятное дело, вслух такое говорить не стал, а то батя вообще телевизор выбросит. Родитель у него такой, «норовистый», как выражается мама.
Кстати, именно мамуленция и защищает Степаново увлечение «иностранщиной». Мол, ребёнку только на пользу. Лучше будет знать английский язык. И сама частенько усаживается рядышком на диван, забывая о стряпне и от души смеясь над очередным поражением неуклюжих гоблинов, которых ловкие мишки Гамми уделывали в два счёта. Заодно помогает с переводом.
Классно у неё получается. Смешно.
Ещё бы. Учительница английского языка, как-никак. В их школе. Но это не значит, что Анна Ивановна делает сыну и его друзьям поблажки, с потолка натягивая хорошие оценки. Как бы не так. Дождёшься от неё. Семь потов утрёшь, пока всё вызубришь.
Ну, с потами он, пожалуй, перегнул. Иностранный ему и так неплохо даётся (мама говорит, что это гены). А вот с точными науками похуже, к немалому огорчению отца.
«Что-то из тебя будет?» — часто задаёт Валентин Петрович вопрос наследнику и уныло качает головой. А потом добавляет: «Дети перестройки!» — и сплёвывает. Как верблюд.
Тут плюйся, не плюйся, а ничего не поделаешь. Не тянет Стёпку к естественным предметам. От математики с геометрией зубы тоской сводит. То ли дело история с литературой.
А вот Борис прирождённый математик. Всё считает и считает. К немалой гордости отца, Александра Борисовича.
«По моим стопам пойдёт!» — смеется Шерман-старший, глядя, как его сын сходу решает сложное уравнение, на которое Стёпке понадобилось бы минимум полчаса.
И всё равно и Борис, и он окончили четвёртый класс на одни пятёрки. Танька Снегина дразнится, говорит, что это им «по блату» учителя наставили таких оценок. Из-за их родителей. У Борьки папа крупный предприниматель, владелец огромного вещевого рынка, а Валентин Петрович Чадов — полковник, начальник кафедры в военном университете.
Всё она врёт, эта вреднюга Танька. Завидует, что родители подарили парням в связи с успешным окончанием учебного года настоящую лодку с рыболовными снастями. Целых два спиннинга. Всамделишных, с надписями «Мейд ин Ингланд». А к ним такие же фирмовые подсаки и наборы блёсен.
Это Александр Борисович из Англии привёз. Ездил туда недавно с делегацией от Верховной Рады, депутатом которой является.
А ещё привёз жвачки и горсть мелких монет с портретами королевы Елизаветы. И по паре настоящих, а не турецких или китайских, джинсов — Борису и Степану.
Стёпка свои сразу нацепил и практически не снимает. И сейчас в них щеголяет.
А вот Шерман-младший отчего-то больше любит восточную одежду. Пёстрый халат, подпоясанный шёлковым кушаком, тюбетейка… Чего только не найдёшь на Курчатовском базаре.
